Задержись она еще хоть на мгновение – точно швырнула бы в них чем-нибудь тяжелым.
Как только Стефани захлопнула за собой дверь, она вновь ощутила приступ тошноты и едва успела добежать до ванной комнаты Чака.
Потом присела на кровать сына. Стефани все еще прижимала полотенце ко рту, когда скрипнула дверь.
Она подняла голову и, встретившись со взглядом Дэвида, задрожала.
– Чтобы духа твоего здесь не было, когда вернутся мальчики, – резко бросила она. – И можешь не волноваться: в заявлении на развод я укажу, что не сошлись характерами, и, видит Бог, это чистая правда. Но только смотри, если захочешь забрать детей, я там же, в зале суда, встану и во всеуслышание заявлю, что мой муж закоренелый педик.
Дэвид как-то разом увял и постарел; тыльной стороной ладони он стал тереть глаза, словно почувствовал сильную резь.
– Не торопись, Стефи. Неужели ты действительно хочешь отнять у меня мальчиков?
– Вот именно. И не советую затевать по этому поводу склоку. Думаешь, твоим клиентам понравится адвокат-педик?
В Прибрежном районе живет публика терпимая, но у тебя-то клиентура сверхконсервативная. Далее – твоя матушка. Человек она, конечно, общительный, обожает всяческие ассоциации, но не думаю, что членство в клубе родителей гомосексуалистов покажется ей таким уж привлекательным. Ну и, наконец, твой, как бы сказать, дружок. Если выплывет наружу, что Тэд – педик, придется ему распрощаться с амплуа романтического героя. Конечно, он всегда может получить роль в «Клетке для дураков» – как раз по нему будет.
– Замолчи, Стефи! – простонал Дэвид. – Что за чушь ты несешь? Никакой Тэд не педик…
– Да ну? А чему это я только что была свидетелем?
Новый вид борьбы придумали?
– Слушай, это же в первый раз. И в последний. Ладно, согласен, это глупость, чистый идиотизм. У спектакля хорошая пресса, и мы по этому поводу изрядно выпили. Я пошел к себе вздремнуть, ну а Тэд решил сыграть эту дурацкую шутку, а дальше…
– Одно за другим, так?
– Точно. Черт возьми, ведь последние три года он живет с женщиной, они подумывают о браке…
– Ее следует похвалить за терпимость. Или, может, она тоже того… девочек любит.
– Даже не верится, что ты можешь так говорить.
– А может, ты меня просто плохо знаешь? Я-то уж точно не знала, каков ты есть на самом деле. – Стефани встала и разгладила юбку. Руки у нее дрожали. – Надеюсь, ты сказал Тэду, чтобы он собирал вещички и выметался отсюда. Не хочу, чтобы он был рядом с моими детьми.
– С нашими детьми, Стефи.
– О нет. Ты потерял право называться отцом. Что же касается твоего приятеля-извращенца… – Стефани оборвала себя на полуслове, глаза у нее расширились. – О Боже! Да они же и так все знают. Вот почему им так неуютно в его присутствии. Они знают, что он не такой, как все.
– Да ошибаешься же ты, вовсе он не гомосексуалист.
И уж к моим-то ребятам он точно не стал бы приставать. Это и в голову ему прийти не могло.
– Если ты действительно так считаешь, тогда ты просто дурак. Ладно, ухожу, а то меня снова вырвет. Я буду на кухне, попрощаться не обязательно. Собирай вещи и двигай отсюда.
С тобой скоро свяжется мой адвокат.
Стараясь держаться от Дэвида как можно дальше, Стефани вышла из комнаты и, не оборачиваясь, спустилась вниз; поглощая чашку за чашкой обжигающе горячий кофе, она чутко прислушивалась к доносящимся сверху невнятным голосам – судя по всему, Дэвид с Тэдом паковали чемоданы.
В голове у Стефани роились десятки вопросов, на которые она не могла найти ответа.
Неужели их брак был фикцией с самого начала? Неужели Дэвиду всегда больше нравились мужчины? В постели ей постоянно чего-то не хватало. Может, вообще он занимался любовью через силу, просто выполняя супружеские обязанности? Кто он – гомосексуалист или бисексуал? И зачем тогда он женился на ней? Чтобы были дети, был дом? Или брак просто прикрытие для его гомосексуальных наклонностей?
На лестнице послышались шаги. Стефани так и сжалась, готовясь к новому удару по нервам.
– Стефи…
– Убирайся, – бросила она, не поворачивая головы. – Если что-нибудь забыл, вернешься, когда дети будут в школе.
А если мне твои вещи попадутся, оставлю в гараже, так, чтобы и ноги твоей в этом доме больше не было.
– Нам надо поговорить. Решить кое-какие вопросы.
– Я уже все решила. Как только найду адвоката, подаю на развод.
– Не могу я оставить тебя в таком состоянии…
– Уходи, Дэвид, уходи, а то я закричу и начну швыряться вещами.
– Сейчас ты не в себе и не в состоянии рассуждать здраво, да и я еще немного под парами. Я еду к маме и завтра, когда мы оба немного успокоимся, позвоню тебе. Видит Бог, как мне стыдно. Поверь, это чистая правда. Это было просто дурацкое недоразумение, могу повторить только, что ничего такого делать мы не собирались…
– Уходи, прошу тебя, – устало сказала Стефани. Привалившись к столу и обхватив голову руками, она ждала, когда же он наконец оставит ее одну. Ей почудилось, будто кто-то слегка прикоснулся к ее волосам, но, если это и был Дэвид, когда она подняла голову, он уже ушел. До этого момента Стефани как-то держалась, но теперь разрыдалась, ощутив себя несчастной и покинутой.
Впрочем, у нее не было времени предаваться чувствам, слишком много предстояло сделать до возвращения мальчиков. Стефани поднялась наверх, собрала оставленные Дэвидом вещи: спортивную одежду, всякие тетради и грамоты – память о колледже, – старые костюмы, книги, сложила все в картонные коробки и одну за другой принялась переносить их в гараж.
Покончив с этим и вернувшись в спальню, Стефани сорвала с постели покрывала, простыни, наволочки и вместе с оскверненными подушками и стеганым одеялом, которое она купила еще на новоселье, швырнула все это хозяйство в мусорные баки позади дома.
Воспользовавшись сильным – прямо в нос шибало – раствором лизола, Стефани как следует протерла ложе кровати и обрызгала комнату освежающим спреем, затем проделала то же самое с кроватью Ронни, на которой спал Тэд. Теперь обе комнаты были буквально наполнены парами дезодоранта, и все равно Стефани казалось, что она различает аромат одеколона, которым пользовался Тэд, и лимонного крема после бритья, который всегда предпочитал Дэвид, и еще – мускусный запах секса.
Было уже почти пять, скоро вернутся дети, но прежде ей надо кое-что сделать.
Стефани позвонила в справочное бюро и узнала телефон адвоката, который вел бракоразводное дело одной ее знакомой. Она порывисто набрала номер, и на удивление – ведь была суббота – ей ответили.
– Адвокатская контора Арнольда Уотерфорда, – послышался на том конце провода женский голос.
– Мне хотелось бы как можно скорее увидеться с мистером Уотерфордом, – заявила Стефани.
Справившись по поводу рекомендаций и получив ответы на некоторые вопросы, секретарша сказала, что может записать Стефани на пятницу, в половине двенадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Как только Стефани захлопнула за собой дверь, она вновь ощутила приступ тошноты и едва успела добежать до ванной комнаты Чака.
Потом присела на кровать сына. Стефани все еще прижимала полотенце ко рту, когда скрипнула дверь.
Она подняла голову и, встретившись со взглядом Дэвида, задрожала.
– Чтобы духа твоего здесь не было, когда вернутся мальчики, – резко бросила она. – И можешь не волноваться: в заявлении на развод я укажу, что не сошлись характерами, и, видит Бог, это чистая правда. Но только смотри, если захочешь забрать детей, я там же, в зале суда, встану и во всеуслышание заявлю, что мой муж закоренелый педик.
Дэвид как-то разом увял и постарел; тыльной стороной ладони он стал тереть глаза, словно почувствовал сильную резь.
– Не торопись, Стефи. Неужели ты действительно хочешь отнять у меня мальчиков?
– Вот именно. И не советую затевать по этому поводу склоку. Думаешь, твоим клиентам понравится адвокат-педик?
В Прибрежном районе живет публика терпимая, но у тебя-то клиентура сверхконсервативная. Далее – твоя матушка. Человек она, конечно, общительный, обожает всяческие ассоциации, но не думаю, что членство в клубе родителей гомосексуалистов покажется ей таким уж привлекательным. Ну и, наконец, твой, как бы сказать, дружок. Если выплывет наружу, что Тэд – педик, придется ему распрощаться с амплуа романтического героя. Конечно, он всегда может получить роль в «Клетке для дураков» – как раз по нему будет.
– Замолчи, Стефи! – простонал Дэвид. – Что за чушь ты несешь? Никакой Тэд не педик…
– Да ну? А чему это я только что была свидетелем?
Новый вид борьбы придумали?
– Слушай, это же в первый раз. И в последний. Ладно, согласен, это глупость, чистый идиотизм. У спектакля хорошая пресса, и мы по этому поводу изрядно выпили. Я пошел к себе вздремнуть, ну а Тэд решил сыграть эту дурацкую шутку, а дальше…
– Одно за другим, так?
– Точно. Черт возьми, ведь последние три года он живет с женщиной, они подумывают о браке…
– Ее следует похвалить за терпимость. Или, может, она тоже того… девочек любит.
– Даже не верится, что ты можешь так говорить.
– А может, ты меня просто плохо знаешь? Я-то уж точно не знала, каков ты есть на самом деле. – Стефани встала и разгладила юбку. Руки у нее дрожали. – Надеюсь, ты сказал Тэду, чтобы он собирал вещички и выметался отсюда. Не хочу, чтобы он был рядом с моими детьми.
– С нашими детьми, Стефи.
– О нет. Ты потерял право называться отцом. Что же касается твоего приятеля-извращенца… – Стефани оборвала себя на полуслове, глаза у нее расширились. – О Боже! Да они же и так все знают. Вот почему им так неуютно в его присутствии. Они знают, что он не такой, как все.
– Да ошибаешься же ты, вовсе он не гомосексуалист.
И уж к моим-то ребятам он точно не стал бы приставать. Это и в голову ему прийти не могло.
– Если ты действительно так считаешь, тогда ты просто дурак. Ладно, ухожу, а то меня снова вырвет. Я буду на кухне, попрощаться не обязательно. Собирай вещи и двигай отсюда.
С тобой скоро свяжется мой адвокат.
Стараясь держаться от Дэвида как можно дальше, Стефани вышла из комнаты и, не оборачиваясь, спустилась вниз; поглощая чашку за чашкой обжигающе горячий кофе, она чутко прислушивалась к доносящимся сверху невнятным голосам – судя по всему, Дэвид с Тэдом паковали чемоданы.
В голове у Стефани роились десятки вопросов, на которые она не могла найти ответа.
Неужели их брак был фикцией с самого начала? Неужели Дэвиду всегда больше нравились мужчины? В постели ей постоянно чего-то не хватало. Может, вообще он занимался любовью через силу, просто выполняя супружеские обязанности? Кто он – гомосексуалист или бисексуал? И зачем тогда он женился на ней? Чтобы были дети, был дом? Или брак просто прикрытие для его гомосексуальных наклонностей?
На лестнице послышались шаги. Стефани так и сжалась, готовясь к новому удару по нервам.
– Стефи…
– Убирайся, – бросила она, не поворачивая головы. – Если что-нибудь забыл, вернешься, когда дети будут в школе.
А если мне твои вещи попадутся, оставлю в гараже, так, чтобы и ноги твоей в этом доме больше не было.
– Нам надо поговорить. Решить кое-какие вопросы.
– Я уже все решила. Как только найду адвоката, подаю на развод.
– Не могу я оставить тебя в таком состоянии…
– Уходи, Дэвид, уходи, а то я закричу и начну швыряться вещами.
– Сейчас ты не в себе и не в состоянии рассуждать здраво, да и я еще немного под парами. Я еду к маме и завтра, когда мы оба немного успокоимся, позвоню тебе. Видит Бог, как мне стыдно. Поверь, это чистая правда. Это было просто дурацкое недоразумение, могу повторить только, что ничего такого делать мы не собирались…
– Уходи, прошу тебя, – устало сказала Стефани. Привалившись к столу и обхватив голову руками, она ждала, когда же он наконец оставит ее одну. Ей почудилось, будто кто-то слегка прикоснулся к ее волосам, но, если это и был Дэвид, когда она подняла голову, он уже ушел. До этого момента Стефани как-то держалась, но теперь разрыдалась, ощутив себя несчастной и покинутой.
Впрочем, у нее не было времени предаваться чувствам, слишком много предстояло сделать до возвращения мальчиков. Стефани поднялась наверх, собрала оставленные Дэвидом вещи: спортивную одежду, всякие тетради и грамоты – память о колледже, – старые костюмы, книги, сложила все в картонные коробки и одну за другой принялась переносить их в гараж.
Покончив с этим и вернувшись в спальню, Стефани сорвала с постели покрывала, простыни, наволочки и вместе с оскверненными подушками и стеганым одеялом, которое она купила еще на новоселье, швырнула все это хозяйство в мусорные баки позади дома.
Воспользовавшись сильным – прямо в нос шибало – раствором лизола, Стефани как следует протерла ложе кровати и обрызгала комнату освежающим спреем, затем проделала то же самое с кроватью Ронни, на которой спал Тэд. Теперь обе комнаты были буквально наполнены парами дезодоранта, и все равно Стефани казалось, что она различает аромат одеколона, которым пользовался Тэд, и лимонного крема после бритья, который всегда предпочитал Дэвид, и еще – мускусный запах секса.
Было уже почти пять, скоро вернутся дети, но прежде ей надо кое-что сделать.
Стефани позвонила в справочное бюро и узнала телефон адвоката, который вел бракоразводное дело одной ее знакомой. Она порывисто набрала номер, и на удивление – ведь была суббота – ей ответили.
– Адвокатская контора Арнольда Уотерфорда, – послышался на том конце провода женский голос.
– Мне хотелось бы как можно скорее увидеться с мистером Уотерфордом, – заявила Стефани.
Справившись по поводу рекомендаций и получив ответы на некоторые вопросы, секретарша сказала, что может записать Стефани на пятницу, в половине двенадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151