Путь до Хиллсборо был не короток, и Шанель делала все, чтобы очаровать Лэйрда. И кажется, преуспела – Лэйрду была явно по душе легкая остроумная беседа, искусством которой Шанель владела в совершенстве. Она умело вставляла в разговор громкие имена, давая понять, что это ее близкие друзья, хотя на самом деле речь могла идти лишь о шапочном знакомстве. В конце концов заговорили об Ариэль.
– Меня беспокоит ваша кузина, – сказала Шанель. – Она такая беззащитная.
– Хорошо, что у нее есть такой друг, как вы, – серьезно ответил Лэйрд.
Вечеринка, как Шанель и предполагала, принесла не одно лишь удовольствие. О, Нэнси Андерсон была вполне мила.
А если подкалывала, то шпильки скрывала так искусно, что никто и не заподозрил бы – в этом Шанель была уверена, – что участливые расспросы бывшей однокашницы о здоровье «бедного папочки» имели целью только позлить ее. Этого удовольствия она Нэнси не доставила, напомнив в сдержанной дипломатической манере, что «папочка» умер еще два года назад.
– Ты тогда чудесные цветы прислала на похороны, – со сладкой улыбкой добавила Шанель. Никаких цветов, разумеется, ни от Нэнси, ни от других школьных знакомых не было. – Впрочем, неудивительно, что ты забыла. Ведь вроде у тебя какие-то проблемы тогда были, развод, что ли?
– Ничего подобного, – ледяным голосом сказала Нэнси. – Ларе мой первый и, надеюсь, последний муж.
– Ах вот как? И как же это я могла так ошибиться?
Наверное, с кем-то спутала. – Шанель напустила на себя такой смущенный вид, что можно не сомневаться: любой слышавший этот разговор сразу же заподозрит Нэнси во лжи.
В общем, атаку бывшей подруги она отбила достойно, но, разумеется, не к этому Шанель стремилась. Быть принятой в круг, в котором вращается Нэнси, или по крайней мере заставить ее уважать себя, вот к чему она стремилась. Как спутница Лэйрда, Шанель, разумеется, надежно защищена от проявлений открытой враждебности, но сама-то она в этом обществе никто.
За столом у Андерсонов было шестнадцать человек. Мебель в комнате – чиппендейловская, фигурная, повсюду расставлены небольшие вазы с орхидеями. Стены покрыты тонкой шерстяной материей, в углу – застекленный шкафчик с изделиями из слоновой кости и нефритовыми статуэтками.
Понятно теперь, почему Нэнси носит сари; не очень-то оно идет, решила Шанель, к ее фигуре, которую, наверное, скоро можно будет назвать расплывшейся.
Шанель посадили между известным нью-йоркским галерейщиком, который остроумно пересказывал последние сплетни художественного мира, и неким изнеженным завсегдатаем разнообразных светских приемов, от которого слишком сильно пахло одеколоном и который рта не закрывал – свихнуться можно.
Лэйрд сидел напротив, будучи объектом пристального внимания женщин с обеих сторон. Одна, молодая жена французского консула в Сан-Франциско, была, кажется, буквально очарована им, по крайней мере только с Лэйрдом и разговаривала, едва уделяя внимание хозяину, сидевшему от нее по левую руку. Другая, восемнадцатилетняя падчерица Нэнси, которой, как Шанель уже знала от хозяйки, через несколько недель предстояло дебютировать на рождественском котильоне. С француженкой конкурировать она явно не могла, так что оставив вскоре всякие попытки, мрачно сосредоточилась на еде.
Общаясь по очереди с соседями справа и слева, Шанель не могла не чувствовать некоторого самодовольства. Из всех присутствующих мужчин Лэйрд был, бесспорно, самым привлекательным и интересным. А уж о богатстве нечего говорить, это просто в глаза бросается.
Возвращаясь с приема, Лэйрд предложил заехать в Фермонт-отель, где сегодня с новой программой выступала одна знаменитая певица.
– Ну что ж, – небрежно согласилась Шанель, нельзя показывать Лэйрду, как она ожидала такого предложения.
Мест Лэйрд предварительно не заказывал, но их сразу усадили за один из лучших столиков. Следуя за метрдотелем, они прошли мимо нескольких пар, чьи лица Шанель были знакомы. Можно не сомневаться, что завтра же в городе пойдут пересуды о них с Лэйрдом. Весь вечер Шанель оживленно болтала, словно ненароком слегка прикасаясь под столом к ноге Лэйрда.
Единственное, что отравляло ей настроение, так это мысль о том, что, когда Лэйрд проводит ее, Ферн, наверное, будет еще дома, так что, когда он предложил выпить на прощание по рюмочке, Шанель неловко спросила:
– Где у вас?
– Можно и у меня, – замешкавшись на секунду, ответил Лэйрд.
– Знаете, мне не терпится посмотреть ваш дом, – призналась Шанель. – Ариэль столько мне о нем рассказывала.
– Ах вот как? А мне казалось, она вообще там не бывала.
Наши семьи, знаете ли, не слишком поддерживали отношения.
Шанель прикусила язык, выругав себя в душе.
– Ариэль просто говорила, что это роскошный старый особняк. Ну я и решила, что она знает, о чем говорит.
Лэйрд кивнул – недоразумение было исчерпано. Четверть часа спустя они уже подъезжали к большому дому, выходящему окнами на Приморский бульвар. Архитектура скорее тюдоровская, нежели деко; Лэйрд предпочитал наименование «модерн»; в том же стиле были выдержаны и соседние здания, но убранство, как вскоре предстояло убедиться Шанель, относилось полностью к рубежу веков.
– Слишком старые, чтобы считаться модными, и слишком новые, чтобы называться античными. – Лэйрд кивнул в сторону парных викторианских диванов, обитых красным плющем. – Давно уж думаю, что пора бы поменять мебель, да все никак не соберусь.
– А я на вашем месте ничего бы здесь не трогала. Обстановка чудная, – откликнулась Шанель, хотя на самом-то деле выглядел дом внутри, на ее взгляд, достаточно уныло. – Викторианцы и эдвардианцы знали толк в этом, не правда ли?
– Да, жизнь в ту пору была хороша – для богатых. Но для бедных ужасна. Как подумаешь, страшно жалко становится работяг, которым приходилось колоть дрова, растапливать печи да горячую воду в холод таскать наверх, чтобы мои предки могли помыться и побриться.
Лэйрд помог Шанель снять норковую накидку – память о первых годах замужества, когда Жак позволял себе время от времени быть щедрым.
– Что предпочитаете – кофе или что-нибудь покрепче?
– Лучше кофе.
Ей понравилось, что Лэйрд без церемоний провел ее в просторную современную кухню, где принялся сноровисто готовить кофе. Отдавая себе отчет, что выглядит на фоне цветного кафеля и всех этих приборов из нержавеющей стали этакой экзотической птичкой, Шанель устроилась у мойки и положила подбородок на сцепленные ладони. Помочь она не вызвалась, да Лэйрд и не ожидал этого.
– А что, прислуга отдельно живет? – поинтересовалась она.
– Это супружеская пара. Они живут в коттедже, тут, в саду. Так удобнее всем. Если нужно, всегда под рукой, но в то же время – свой дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151