Дождавшись, пока внизу раздастся звонок, и слыша, как Алекс приветствует пациента, Ариэль поспешно оделась во что попало.
Лишь потом, оказавшись на улице и ловя удивленные взгляды прохожих, она сообразила, что на ней старый свитер и потертые джинсы, которые она надевала, только когда, рискуя вызвать недовольство Алекса, помогала Хосе ухаживать за розами.
Интересно, уж не потому ли она бессознательно выбрала это старье, что считает себя совершенно никчемной, никому не нужной? Просто ли это случайность, что выглядит она сейчас как обыкновенная бродяжка?
Пока Ариэль искала, откуда бы позвонить, пошел дождь.
На бульваре было, конечно, полно автоматов, но все они стоят прямо на виду у проезжающих машин. Весьма вероятно, что Алекс уже обнаружил ее исчезновение, а Ариэль слишком мало надеялась на себя, чтобы выдержать встречу с ним лицом к лицу.
Она уже начала ругать себя за это бегство. Куда, в самом деле, теперь податься, на что жить? В сумочке у нее всего несколько долларов. Банковские счета ее, как и дом, целиком в ведении Алекса. Она даже не отважилась взять машину, боялась, что Алекс услышит. Вскоре он заметит ее исчезновение и поймет, что она просто разыграла спектакль. А если вернуться, то другого шанса выбраться на волю может и не представиться.
В конце концов Алекс врач. У него свободный доступ к разного рода наркотикам, и ему не составит труда напичкать ее чем-то таким, что окончательно подавит ее волю и сделает целиком зависимой от него.
Стараясь как можно быстрее выйти за пределы приморского района, Ариэль повернула на Бэй-стрит и, увидев в ближайшей аптеке телефон-автомат, набрала номер Стефани.
Только на пятом гудке она сообразила, что сегодня пятница и Стефани еще долго не вернется с работы. Ариэль повесила трубку. Что же теперь-то делать? Можно, конечно, позвонить кому-нибудь еще из группы поддержки, да только поймут ли ее? Она даже в Стефани не была до конца уверена, а уж о других и говорить нечего.
В конце концов Ариэль решила добраться на автобусе до Милл-Вэлли и там, прямо на пороге дома, подождать, пока Стефани вернется с работы. Если удастся сохранить спокойствие и толком объяснить, что к чему, Стефани наверняка выслушает ее, поверит, поможет. Может, и другие тоже станут на ее сторону, как в случае с Глори. Разумеется, Глори заслужила всеобщее уважение своей храбростью и умением постоять за себя. А тут – дело иное. Что можно подумать о человеке, который так легко смирился с ролью жертвы, так долго не решался сделать первый шаг к освобождению и даже сейчас отчаянно стремится под знакомую сень дома?
* * *
Хоть дождь лил все сильнее, Стефани заметила Ариэль еще из машины. Она сидела прямо у подъезда, прислонившись к стене и низко опустив голову, и выглядела такой несчастной, что инстинктивное раздражение сразу сменилось у Стефани жалостью. Наверняка что-то случилось, иначе Ариэль с ее утонченным воспитанием никогда бы не явилась без приглашения. Что ж, это подруга, пусть и новая, она заслуживает внимания да и чашки чаю тоже.
Остановив машину прямо у входной двери, Стефани прикоснулась к насквозь промокшим плечам Ариэль. Та подняла голову и попыталась было заговорить, но зубы ее выбивали такую дробь, что разобрать было ничего невозможно. Проговорив какие-то утешительные слова. Стефани помогла Ариэль подняться, открыла дверь и провела ее в дом. Хорошо, мелькнуло у нее в голове, что мальчики сегодня в гостях у приятеля.
Вопросов никаких она задавать не стала, а просто усадила Ариэль на диван, накинула на нее шерстяное одеяло и пошла на кухню вскипятить воду и нарезать лимон. Пока вода не вскипела, она плеснула в стакан виски и отнесла его в гостиную. Ариэль по-прежнему не поднималась с дивана. Хорошо хоть на нем покрывало, мелькнула мысль, а то насквозь вымокнет, на Ариэль-то сухого местечка не осталось.
– Вот, выпейте-ка.
Ариэль послушно сделала глоток, и щеки у нее порозовели.
– Так лучше, – с трудом выговорила она, – но все равно никак не согреюсь.
– Неудивительно, столько времени под дождем. Сейчас принесу халат, а вы пока разденьтесь. Ничего, ничего, не беспокойтесь, мальчики сегодня ночуют у приятеля.
Стефани пошла наверх за старым махровым халатом Дэвида. Халат знавал лучшие времена, на локтях были заплаты, и все равно в нем теплее, чем в ее легких халатиках. Вернувшись в гостиную, она увидела, что Ариэль, уже раздетая, все еще сидит на диване, до плеч закутавшись в одеяло. При попытке подняться оно соскользнуло на пол, и Стефани с трудом подавила удивленный возглас. У такой худощавой женщины грудь должна быть плоская. А тут вдруг взору предстают вполне развившиеся округлости да бедра под осиной талией тоже полные. А виду нее мальчишеский, подумала Стефани, просто потому, что платья всегда надевает просторные, не обтягивающие тело.
Поняв, что дальнейшее разглядывание становится неприличным, Стефани отвернулась, подобрала брошенные на пол вещи Ариэль и сказала:
– Сейчас отнесу просушиться.
Включив сушилку, она вернулась на кухню, разлила по стаканам чай и достала пачку печенья. Ближайший час не сулил Стефани ничего хорошего. Ариэль наверняка будет рассказывать о своих домашних бедах, а ведь у нее самой проблем хватает, к роли задушевной подруги Стефани не очень-то готова.
А что, если сказать Ариэль, как плохо быть одной и как трудно приходится на новой работе, куда труднее, чем она говорит об этом на субботних встречах? Что, если признаться: при всей своей напускной храбрости порой ей делается так одиноко, что хоть к Дэвиду возвращайся, лишь бы кто-то был рядом.
Но, как выяснилось, Ариэль вовсе не торопится переходить к своим личным делам. Она застенчиво похвалила бронзовую статуэтку танцовщицы, которая словно сошла с одной из картин Дега, принадлежавшей ее деду. А когда Стефани, явно довольная таким поворотом разговора, принялась расспрашивать ее о живописи, Ариэль сказала, что к дедовой коллекции отец добавил еще два полотна Моне и несколько рисунков Пикассо. В свое время все это будет передано в какой-нибудь музей.
Далее Ариэль отметила простые, ясные цвета примитива, висевшего над камином. Отхлебнув глоток чая, спросила, английский это или индийский. И только когда Стефани расслабилась, подумав с облегчением, что все складывается не так уж страшно, Ариэль отставила чашку и выпалила:
– Я только что ушла от мужа.
Рассеянно вслушиваясь в ее рассказ, Стефани испытывала нарастающее раздражение. Дикость какая-то, гротеск, прямо как в старом готическом романе. Чтобы мужчина, да к тому же еще врач-психиатр, нарочно возбуждал у жены страхи, накачивая ее лекарствами, а потом тайком проникал к ней в спальню, оживляя страшные образы детства… Немыслимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Лишь потом, оказавшись на улице и ловя удивленные взгляды прохожих, она сообразила, что на ней старый свитер и потертые джинсы, которые она надевала, только когда, рискуя вызвать недовольство Алекса, помогала Хосе ухаживать за розами.
Интересно, уж не потому ли она бессознательно выбрала это старье, что считает себя совершенно никчемной, никому не нужной? Просто ли это случайность, что выглядит она сейчас как обыкновенная бродяжка?
Пока Ариэль искала, откуда бы позвонить, пошел дождь.
На бульваре было, конечно, полно автоматов, но все они стоят прямо на виду у проезжающих машин. Весьма вероятно, что Алекс уже обнаружил ее исчезновение, а Ариэль слишком мало надеялась на себя, чтобы выдержать встречу с ним лицом к лицу.
Она уже начала ругать себя за это бегство. Куда, в самом деле, теперь податься, на что жить? В сумочке у нее всего несколько долларов. Банковские счета ее, как и дом, целиком в ведении Алекса. Она даже не отважилась взять машину, боялась, что Алекс услышит. Вскоре он заметит ее исчезновение и поймет, что она просто разыграла спектакль. А если вернуться, то другого шанса выбраться на волю может и не представиться.
В конце концов Алекс врач. У него свободный доступ к разного рода наркотикам, и ему не составит труда напичкать ее чем-то таким, что окончательно подавит ее волю и сделает целиком зависимой от него.
Стараясь как можно быстрее выйти за пределы приморского района, Ариэль повернула на Бэй-стрит и, увидев в ближайшей аптеке телефон-автомат, набрала номер Стефани.
Только на пятом гудке она сообразила, что сегодня пятница и Стефани еще долго не вернется с работы. Ариэль повесила трубку. Что же теперь-то делать? Можно, конечно, позвонить кому-нибудь еще из группы поддержки, да только поймут ли ее? Она даже в Стефани не была до конца уверена, а уж о других и говорить нечего.
В конце концов Ариэль решила добраться на автобусе до Милл-Вэлли и там, прямо на пороге дома, подождать, пока Стефани вернется с работы. Если удастся сохранить спокойствие и толком объяснить, что к чему, Стефани наверняка выслушает ее, поверит, поможет. Может, и другие тоже станут на ее сторону, как в случае с Глори. Разумеется, Глори заслужила всеобщее уважение своей храбростью и умением постоять за себя. А тут – дело иное. Что можно подумать о человеке, который так легко смирился с ролью жертвы, так долго не решался сделать первый шаг к освобождению и даже сейчас отчаянно стремится под знакомую сень дома?
* * *
Хоть дождь лил все сильнее, Стефани заметила Ариэль еще из машины. Она сидела прямо у подъезда, прислонившись к стене и низко опустив голову, и выглядела такой несчастной, что инстинктивное раздражение сразу сменилось у Стефани жалостью. Наверняка что-то случилось, иначе Ариэль с ее утонченным воспитанием никогда бы не явилась без приглашения. Что ж, это подруга, пусть и новая, она заслуживает внимания да и чашки чаю тоже.
Остановив машину прямо у входной двери, Стефани прикоснулась к насквозь промокшим плечам Ариэль. Та подняла голову и попыталась было заговорить, но зубы ее выбивали такую дробь, что разобрать было ничего невозможно. Проговорив какие-то утешительные слова. Стефани помогла Ариэль подняться, открыла дверь и провела ее в дом. Хорошо, мелькнуло у нее в голове, что мальчики сегодня в гостях у приятеля.
Вопросов никаких она задавать не стала, а просто усадила Ариэль на диван, накинула на нее шерстяное одеяло и пошла на кухню вскипятить воду и нарезать лимон. Пока вода не вскипела, она плеснула в стакан виски и отнесла его в гостиную. Ариэль по-прежнему не поднималась с дивана. Хорошо хоть на нем покрывало, мелькнула мысль, а то насквозь вымокнет, на Ариэль-то сухого местечка не осталось.
– Вот, выпейте-ка.
Ариэль послушно сделала глоток, и щеки у нее порозовели.
– Так лучше, – с трудом выговорила она, – но все равно никак не согреюсь.
– Неудивительно, столько времени под дождем. Сейчас принесу халат, а вы пока разденьтесь. Ничего, ничего, не беспокойтесь, мальчики сегодня ночуют у приятеля.
Стефани пошла наверх за старым махровым халатом Дэвида. Халат знавал лучшие времена, на локтях были заплаты, и все равно в нем теплее, чем в ее легких халатиках. Вернувшись в гостиную, она увидела, что Ариэль, уже раздетая, все еще сидит на диване, до плеч закутавшись в одеяло. При попытке подняться оно соскользнуло на пол, и Стефани с трудом подавила удивленный возглас. У такой худощавой женщины грудь должна быть плоская. А тут вдруг взору предстают вполне развившиеся округлости да бедра под осиной талией тоже полные. А виду нее мальчишеский, подумала Стефани, просто потому, что платья всегда надевает просторные, не обтягивающие тело.
Поняв, что дальнейшее разглядывание становится неприличным, Стефани отвернулась, подобрала брошенные на пол вещи Ариэль и сказала:
– Сейчас отнесу просушиться.
Включив сушилку, она вернулась на кухню, разлила по стаканам чай и достала пачку печенья. Ближайший час не сулил Стефани ничего хорошего. Ариэль наверняка будет рассказывать о своих домашних бедах, а ведь у нее самой проблем хватает, к роли задушевной подруги Стефани не очень-то готова.
А что, если сказать Ариэль, как плохо быть одной и как трудно приходится на новой работе, куда труднее, чем она говорит об этом на субботних встречах? Что, если признаться: при всей своей напускной храбрости порой ей делается так одиноко, что хоть к Дэвиду возвращайся, лишь бы кто-то был рядом.
Но, как выяснилось, Ариэль вовсе не торопится переходить к своим личным делам. Она застенчиво похвалила бронзовую статуэтку танцовщицы, которая словно сошла с одной из картин Дега, принадлежавшей ее деду. А когда Стефани, явно довольная таким поворотом разговора, принялась расспрашивать ее о живописи, Ариэль сказала, что к дедовой коллекции отец добавил еще два полотна Моне и несколько рисунков Пикассо. В свое время все это будет передано в какой-нибудь музей.
Далее Ариэль отметила простые, ясные цвета примитива, висевшего над камином. Отхлебнув глоток чая, спросила, английский это или индийский. И только когда Стефани расслабилась, подумав с облегчением, что все складывается не так уж страшно, Ариэль отставила чашку и выпалила:
– Я только что ушла от мужа.
Рассеянно вслушиваясь в ее рассказ, Стефани испытывала нарастающее раздражение. Дикость какая-то, гротеск, прямо как в старом готическом романе. Чтобы мужчина, да к тому же еще врач-психиатр, нарочно возбуждал у жены страхи, накачивая ее лекарствами, а потом тайком проникал к ней в спальню, оживляя страшные образы детства… Немыслимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151