– Произнося все это, он смотрел исключительно на меня. Колин был в чудесном, но совершенно неофициальном пуловере и вельветовых брюках. Уж его-то никто бы не заподозрил в том, что он собрался на официальное мероприятие. Я улыбнулась официанту и сказала:
– Не беспокойтесь, у нас уйма свободного времени, – но после того, как тот ушел, как бы невзначай расстегнула верхнюю пуговицу на блузке.
– Так гораздо лучше, – ободряюще заметил Колин. – Когда что-то чуть-чуть приоткрыто, вид более волнующий и интригующий, чем когда все пуговицы застегнуты или, наоборот, все напоказ.
– Значит, ты поэтому зачесываешь волосы именно так, как сейчас, и не носишь шляпу? – съязвила я.
– Не понял? – Он с улыбкой посмотрел в сторону.
– У тебя небольшая плешь, – безжалостно пояснила я, глядя на его шевелюру, – только-только начинает просвечивать в одном месте – ровно настолько, чтобы создать впечатление интригующей таинственности.
– Теперь ты понимаешь, почему я предпочитаю совсем молоденьких женщин? – укоризненно спросил он.
Мы чокнулись, глядя друг на друга с искренней симпатией.
– Как бы то ни было, я не уверена, что хочу выглядеть загадочной и интригующей.
– Конечно, хочешь. Все женщины этого хотят. Просто ты так устроена: все спрятано под одеждой и заправлено куда следует. А ведь именно загадка, таящаяся в вас, делает нас такими опасными…
– Ты мне не кажешься опасным.
Колин оперся подбородком на ладонь и мрачно уставился на меня.
– На твоем месте я бы не ходил вокруг да около, высказывая подобные сентенции.
– Я здесь не для того, чтобы флиртовать, – поспешно возразила я.
– Это очевидно. Для этого на тебе слишком много пуговиц.
К тому времени когда принесли закуски, мы выпили почти все вино, и я предложила заказать теперь красного.
– Идет, – согласился Колин.
После того как я сообщила ему о своем решении, вид у него стал озадаченный и в то же время смущенный.
– Любовник на год, – задумчиво повторил он. – Звучит как «яйцо, сваренное в течение трех минут, всегда будет приготовлено должным образом». Как можно планировать точный срок, ведь это зависит от множества обстоятельств – прежде всего от того, насколько свежее яйцо тебе попалось?
Я хихикнула:
– Свежайшее. Я желаю, чтобы он был максимально свежим.
– Ах, так, значит, мы говорим о твоем романе с мужчиной, – догадавшись наконец, сухо заметил он.
Мне расхотелось смеяться.
– Колин! Ты недостаточно серьезен. У меня уже был роман с мужчиной. С Роджером.
Он взглянул на меня поверх бокала.
– Я имел в виду любовную связь.
– Это и есть… это и была любовная связь.
– Это был позор. Вот ты мне скажи…
– Что?
– Почему ты не завела себе настоящего любовника?
– Ты же знаешь, из-за Сасси. – Я рассмеялась несколько нервно. – Тебе прекрасно известно, что девочка… Ну, мне было гораздо проще не иметь любовника, вот и все.
– Мне кажется, что ты до сих пор не можешь избавиться от чего-то, о чем давно пора забыть. Если это то, что сделал Дики с твоей сестрой, то таких, как Дики, – один на тысячу, к тому же он был тогда слишком молод.
На несколько мгновений тень наползла на меня, поглотив всю бодрость и решимость. Я словно воочию снова увидела очаровательную мальчишескую улыбку Дики, услышала смех Лорны, а потом увидела их держащимися за руки и тут же услышала скрежет металла и визг тормозов. Я постаралась прогнать видение.
– Что бы там ни было, с этим покончено, – заявила я. – Кроме того, я считала тебя экзистенциалистом.
– Я и есть экзистенциалист.
– То есть мужчина есть не что иное, как то, чем он является в данный момент?
– Совершенно верно.
– Это относится и к женщинам. Возможно, Сартр так и не думал, но Симона думала наверняка. До сих пор я была тетушкой Маргарет. А теперь собираюсь завести любовника. И давай за это выпьем. – Я подняла бокал.
С минуту Колин казался совершенно серьезным.
– Это может оказаться не просто игрой, знаешь ли. Ты должна отдавать себе отчет в том, на что идешь. Люди очень ранимы.
– Колин, мне скоро сорок. И у меня в прошлом были связи.
– Со мной, например, – сказал он. – Я был у тебя последним. Ты сама так сказала. – Он протянул мне руку. – Роджер, разумеется, не в счет.
– С экзистенциальной точки зрения правильно. Но теперь будет еще один.
– И как ты собираешься искать этого «жеребца пагод»?
– Не жеребца, а любовника. Не знаю. Думала, ты подскажешь…
Утка, которую мне принесли, была восхитительно розовой внутри, а сверху покрыта аппетитной зажаренной корочкой.
– Закажем еще бутылочку? – предложила я, потому что красное вино к тому моменту тоже иссякло.
– Давай сначала немного поедим, – ответил Колин, – а потом посмотрим, идет? Тебе следовало бы потренироваться.
Я поспешно отвела взгляд, чтобы он не заметил паники. Позднее, когда мы пили кофе, он перебирал, загибая пальцы, мои требования.
– Молодой.
– Моложавый, – уточнила я. – Ну, то есть чтобы он не был старше меня.
– Значит, средних лет?
Я молча показала ему язык.
– Красивый?
– Достаточно, чтобы быть привлекательным.
– Кредитоспособный?
– Относительно. И имеющий какое-нибудь занятие в жизни: ремесло, искусство – что угодно, пусть даже он не отдает ему все свое время. Мне не нужен прожигатель жизни.
– Значит, я исключаюсь, – расхохотался он.
– Разумеется, исключаешься, – подтвердила я.
– Физические характеристики: высокий, активный…
– Активный? Мне не нужен альпинист.
Он снисходительно улыбнулся:
– Активный, моя дорогая Маргарет, в данном случае – эвфемизм для обозначения сильного самца.
Я закрыла рот ладонью и заморгала:
– О-о! Об этом я не думала…
– А следовало бы подумать!
– То есть, – я небрежно (во всяком случае, я надеялась, что получилось небрежно) пожала плечами, – разумеется, я думала об этом, иначе искала бы такого друга, как ты. Да, мне нужен любовник, но «самец» – такое откровенное слово… Ты не находишь?
Колин снова расхохотался.
– Чему ты так обрадовался?
Он поднял голову, я проследила за его взглядом и встретилась глазами с официантом, у которого было такое выражение лица, какое могло бы быть у обезьяны, прикоснувшейся к снегу, – глубокий интерес с примесью страха. Когда наши взгляды скрестились, парень моргнул.
– Еще кофе? – Его голос прозвучал на октаву выше, чем прежде.
Я пошатнулась от ударившего в глаза солнца, и Колин взял меня под руку.
– Это был восхитительный обед и очень великодушный жест с твоей стороны, – сказал он, таща меня через Черч-стрит. – А теперь я хочу кое-что подарить тебе.
На ногах я держалась крепко, но остальная часть тела словно бы плавала в невесомости. Ощущение счастья от великолепного обеда и предвкушения великого будущего при полном контроле над собственной жизнью было бы абсолютным, если бы Колин, переведя на другую сторону улицы, не поволок меня с такой скоростью мимо сияющих витрин с потрясающей одеждой, которую мне хотелось бы рассмотреть повнимательнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82