– Гм-м… – промычала она. – «Рено», серебристо-серый, серии Эйч. – И медленно повторила цифры номерного знака. – Запоминающийся номер, – заметила Верити как бы невзначай, буравя Саймона глазами. Тот ответил ей невозмутимым взглядом, однако, принимая игру, согласился:
– Боюсь, вы правы.
Я нырнула в машину, решив, что для начала более чем достаточно. Хотя меня, честно говоря, куда больше волновало окончание. С Верити станется попросить у кого-нибудь лестницу, приставить к окну моей спальни и наблюдать за тем, что там происходит. Наверное, стоило поостеречься – даже если такое предложение последует – соглашаться на интимное окончание сегодняшней встречи у себя дома. Порой мне невольно хотелось, чтобы Верити вернулась к своему гнусному Марку, – только бы меня оставила в покое.
Я подарила ему маленькую книжечку рисунков Иниго Джонса, которую весьма кстати купила в тот день в Хауарде, и открытку с репродукцией «Тинтернского аббатства» Тернера.
– Я тронут, – сказал он.
– Правда, это не совсем то, что понадобится в никарагуанских джунглях.
– Буду хранить там ваши подарки как кусочек Англии.
– Уэльса, если иметь в виду Тинтерн. – Я не смогла удержаться от колкости. – Но по крайней мере «континент» назван правильно.
На этот раз беседа текла почти непринужденно, хотя, когда я попробовала чуть больше узнать об обстоятельствах его брака, Саймон тут же замкнулся. Очень вежливо, я бы даже сказала изящно, пресек все мои поползновения. То же и насчет вопроса: «Почему именно Никарагуа?» Что ж, имеет право, сказала я себе. Нечего совать нос в чужие дела. У нас ведь всего лишь договор на год, а не мечта о совместной жизни до гробовой доски. Значит, можно сидеть и наслаждаться легкостью отношений.
– А я никогда не была замужем, за что благодарю судьбу, – призналась я и пояснила: – Если учитывать соотношение между счастьем и несчастьем в браке.
– Значит, когда возникает желание, вы вот так просто выбираете себе любовника? Завидная прагматичность.
– Нет, что вы! Такое со мной впервые. По части «Одиноких сердец» я абсолютно невинна.
Он рассмеялся, но с явным раздражением:
– То есть я хотела сказать, что предприняла только одну попытку… – Но было слишком поздно. Меня самое покоробило от «романтической» двусмысленности собственных слов. При наших не устоявшихся еще отношениях они прозвучали как высказывание старого майора колониальной армии. – А вы?
– Вы – единственная, с кем мне захотелось встретиться. Понравилась ваша улыбка.
– А если бы я оказалась мегерой?
– Тогда я бы прибег к естественному отбору и включил вариант номер два из резерва.
У меня неприятно зашевелились волосы на затылке. Проклятый Дарвин. Я сосредоточилась на пенке своего капуччино, гоняя ее ложкой взад-вперед, – весьма успокаивающее занятие в подобных обстоятельствах. Как бы то ни было, но остаточное чувство собственницы продолжало точить меня как червь. Я не знала, как прозвучит мой голос, когда я снова заговорю, – наверное, это будет нечто среднее между шипением и кваканьем.
– Гм-м… – неопределенно промычала я, делая глоток.
– Тем не менее мы здесь, вместе. – Он поднял стакан. – Я тоже чувствую себя неуютно, потому что отчасти это напоминает торговлю скотом.
– Или покупку по каталогу, – подхватила я. – Причем нужно отдавать себе отчет, что люди, которые в нем зарегистрировались, имеют такие же жесткие требования, как и ты сам.
Он кивнул:
– Во всяком случае, на предстоящий год. – Он улыбнулся. Я тоже. – Пусть каждый из нас обретет то, что ищет. – Мы чокнулись и выпили. Волосы у меня на затылке немного улеглись.
Мы заказали еще капуччино, и я спросила, читал ли он когда-нибудь то, что писал о любовниках Овидий. Мой вопрос его немного озадачил. Если спрашиваешь людей, читали ли они римскую поэзию, они всегда оказываются застигнутыми врасплох. Никак не могу понять – почему. Ведь, когда барахтаешься, не в силах разобраться в собственных чувствах, такое утешение узнать, что две тысячи лет назад люди чувствовали то же и поступали точно так же, как мы.
– Он очень забавно описывает, как завлечь девушку, как ее удержать, что она скорее всего думает, как дарить подарки и чего ожидать в ответ…
– Звучит довольно цинично.
– Вовсе нет. Всего лишь предусмотрительно и честно. Он откровенно сказал то, что думал, в отличие от тех, кто притворяется. В своих эротических стихотворениях он дает массу советов, одновременно смешных и горьких. Ну, скажем, если ваш любовник женат, и вы обедаете с ним и его женой, когда нельзя ни прикоснуться друг к другу, ни говорить о любви, а вас сжигает страсть, то вы должны разработать систему знаков на языке тела. Например: если вспоминаешь о предыдущей ночи любви, прикоснись изящным пальчиком к своей розовой щечке. Если сердишься на возлюбленного, но не можешь сказать об этом вслух, дерни себя за мочку уха. Если хочешь избавиться от присутствия мужа, сложи молитвенно руки на столе, а сама незаметно подливай ему в бокал неразбавленного вина. И когда он забудется хмельным сном, твой возлюбленный сможет воспользоваться обстоятельствами…
Саймон с интересом слушал, склонившись ко мне поближе. Овидий всегда захватывает – он такой озорной.
– Неужели все это можно запомнить? А если ошибешься? К примеру, вместо того чтобы дернуть себя за ухо, молитвенно сложишь руки?
– На самом деле это совсем не важно. Вся суть – в игре.
– Вот как? – Он не сводил с меня взгляда.
– Да, именно так, – заверила я.
– И мы все поймем?
– Поймем.
Саймон откинулся назад, судя по всему, испытав облегчение, как и я.
– Что ж, в одном можно быть уверенным, – сказал он, когда принесли счет. – Пока вам не за что показывать мне, как вы дергаете себя за изящное розовое ушко.
Как устами Авроры Ли, этой талантливой девочки-сироты с крепким пером, заметила мисс Браунинг, «внутри у нас бьются сердца – теплые, живые, щедрые, не скованные приличиями…» Что ж, она имела полное право это сказать, потому что, несмотря на известный мне непреложный медико-биологический факт, свидетельствующий, что сердце является средоточием чувств не более, чем, скажем, щиколотки, я готова была в тот момент поклясться, что оно, несомненно, ведет себя так, будто таковым средоточием является. Мое, во всяком случае, гулко торкнулось в ребра. Собственные пальцы показались мне почти идеально изящными, а что касается щечек, я ничуть не сомневалась, что в эту минуту они пылали багровым, как на картинах Ауэрбаха, пламенем.
Боже, Боже мой, секс – это такая тема…
К машине мы шли, держась за руки, это было мило, хотя немного по-детски. И, полагаю, не только благодаря приятной компании, но и благодаря выпитому «Пино грильо», я, осмелев, выпалила:
– Вы ничего не сказали о том, как я выгляжу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82