Канний. Значит, если его жизнь не отвечает книге, это лицемерие.
Полифем. По-видимому. Но что означает «действительно носить с собою Евангелие»?
Канний. Некоторые носят в руках, как францисканцы — устав святого Франциска; на это одинаково способны и парижские носильщики, и ослы, и мерины. Иные носят на губах и беспрестанно твердят про Христа и про Евангелие; это фарисейство. Некоторые носят в душе. «Носить действительно» — значит нести Евангелие и в руках, и на устах, и в сердце.
Полифем. Где же такие носители?
Канний. В храмах — диаконы, которые носят книгу, возглашают из нее народу и держат ее в сердце.
Полифем. Но и среди тех, кто носит Евангелие в душе, не все святы.
Канний. Ты мне софиста не изображай! Нельзя носить в душе, если ты не полюбил всей душой, если не стараешься запечатлеть Евангелие в собственных нравах.
Полифем. Этих тонкостей я не понимаю. Канний. Я скажу проще. Если ты несешь на плечах бутыль бургундского, это только груз или еще что-нибудь?
Полифем. Только груз.
Канний. Если прополощешь вином глотку, а после выплюнешь?
Полифем. Ничего хорошего. Впрочем, это не в моем обычае.
Канний. А если, как у тебя в обычае, напьешься досыта?
Полифем. Божественно!
Канний. Все тело разогревается, щеки розовеют, угрюмые морщины разглаживаются.
Полифем. Именно так!
Канний. В чем-то сходно с вином и Евангелие: разбегаясь по жилам души, оно обновляет все внутреннее обличье человека.
Полифем. Значит, я живу не по-евангельски? так ты считаешь?
Канний. Этот вопрос никто не разрешит лучше тебя самого.
Полифем. Да, если бы его можно было разрубить боевым топором, тогда, конечно…
Канний. Если бы кто назвал тебя в глаза лгуном или распутным гулякою, что бы ты сделал?
Полифем. Я что бы сделал? Отведал бы он моих кулаков!
Канний. А если бы кто дал тебе затрещину?
Полифем. Не сносил бы он головы!
Канний. А твоя книга учит на оскорбления отвечать кроткою речью, и если ударят в правую щеку, подставить и левую.
Полифем. Да, я читал. Но забыл.
Канний. Ты, наверно, часто молишься.
Полифем. Нет, это фарисейство.
Канний. Фарисейство — молиться пространно, но притворно. А твоя книга учит, что молиться надо постоянно, но от души.
Полифем. Ну, все-таки иногда я молюсь.
Канний. Когда?
Полифем. Когда в голову придет; раз или два в неделю.
Канний. И как же ты молишься?
Полифем. Читаю Молитву господню.
Канний. Сколько раз?
Полифем. Один. Евангелие воспрещает пустословие.
Канний. Можешь ли со вниманием прочитать Молитву господню?
Полифем. Никогда не пробовал. Но разве недостаточно, если я произношу ее громким голосом?
Канний. Не уверен; лишь один голос слышит бог — голос сердца. Постишься часто?
Полифем. Никогда.
Канний. Но твоя книга одобряет молитву и пост.
Полифем. Одобрял бы и я, да брюхо не согласно.
Канний. Но Павел предупреждает: не служат Иисусу Христу те, кто служит чреву. Мясо ешь в любой день?
Полифем. Когда дадут.
Канний. Но ведь это здоровенное, как у гладиатора, тело могло бы прокормиться хоть сеном, хоть древесною корой!
Полифем. Но Христос сказал: не оскверняет человека то, что входит в уста.
Канний. Так оно и есть, если только соблюдена мера, если это не оскорбляет других. Но Павел, Христов ученик, предпочитает погибнуть голодною смертью, лишь бы не оскорбить слабого духом брата своего, и нас зовет следовать этому образцу, чтобы мы угождали всем и во всем.
Полифем. Павел — это Павел, а я — это я.
Канний. Охотно ли помогаешь бедным?
Полифем. Мне нечего им дать.
Канний. Было бы, если бы ты жил трезво и усердно трудился.
Полифем. Так приятно ничего не делать!
Канний. Соблюдаешь заповеди божьи?
Полифем. Это тяжело.
Канний. Каешься в прегрешениях?
Полифем. Христос за нас расплатился.
Канний. Как же ты после этого объявляешь, что любишь Евангелие?
Полифем. Сейчас увидишь. Тут у нас один францисканец без конца поносил с кафедры Эразмов Новый завет. Я встретился с ним с глазу на глаз, левой рукой схватил за волосы, а правой помахал как следует и отделал его на славу — вся рожа вспухла и посинела! Ну, что скажешь? Разве это не значит держать сторону Евангелия? Потом я отпустил ему его грехи, трижды стукнув по макушке этой самою книгой, и набил три шишки — во имя Отца, и Сына, и святого Духа.
Канний. Да, вполне по-евангельски. В прямом смысле слова защищал Евангелие Евангелием.
Полифем. Является еще один из той же братии и накидывается на Эразма как бешеный, сам себя от злобы не помнит. Я разгорелся евангельскою ревностью, пригрозил ему хорошенько и заставил на коленях просить прощения, да еще и признать, что все свои речи он произносил по наущению диавола. Попробовал бы он не послушаться — я приставил алебарду ему к затылку. А лицо у меня было, как у разгневанного Марса. Это уж произошло при свидетелях.
Канний. Удивительно, как он вообще духа не испустил. Но продолжим. Живешь целомудренно?
Полифем. Наверно, заживу когда-нибудь — когда состарюсь. Но хочешь ли, Канний, открою тебе всю правду?
Канний. Я не священник. Если вздумал исповедоваться, поищи другого собеседника.
Полифем. Исповедуюсь я чаще всего богу. А тебе открою, что мне еще далеко до совершенства, я просто один из евангельского народа. У нас четыре Евангелия, и мы, племя евангельское, охотимся главным образом за четырьмя вещами: чтобы брюхо было довольно; чтобы и то, что под брюхом, нужды не знало; чтобы было, на что жить; и, наконец, чтобы можно было делать что хочешь. И если охота удачна, мы возглашаем над полными чашами: «Ио, триумфе! Ио, пэан! Жив дух евангельский! Правит Христос!»
Канний. Но это эпикурейская жизнь, не евангельская.
Полифем. Не спорю. Но ты знаешь, что Христос всемогущ: он может внезапно превратить нас в иных людей.
Канний. Но может и в свиней, и это, по-моему, легче, чем в добрых мужей.
Полифем. Как будто нет на свете тварей хуже, чем свиньи, быки, ослы, верблюды! Оглянись кругом: многие свирепее льва, хищнее волка, похотливее воробья, кусачее пса, вреднее гадюки!
Канний. Однако пора уже превращаться из тупой скотины в человека.
Полифем. Верно напоминаешь. Пророки нашего времени вещают, что последний час близок.
Канний. Тем более следует поспешить.
Полифем. Я ожидаю Христовой десницы.
Канний. Постарайся вложить в его десницу мягкий воск. Но из чего они заключают, что близится конец света?
Полифем. Люди, говорят они, заняты тем же, чем когда-то перед потопом: пируют, пьют, гуляют, женятся, выходят замуж, блудят, покупают, продают, отдают в рост, платят лихву, строят дома; государи воюют, священники хлопочут об умножении доходов, богословы плетут силлогизмы, монахи снуют по миру, народ волнуется, Эразм пишет «Разговоры»; наконец, все беды явились разом — голод, жажда, разбой, война, чума, мятеж, нужда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153