Мисопон. Чтобы я по доброй воле возвратился к тому, от чего уже раз бежал, отказался от благ, которые нашел?
Ирид. Наше занятие становится тем слаще, чем больше к нему привыкаешь. Многие покидают орден святого Франциска или Бенедикта, но встречал ты хоть однажды человека, который пробыл бы среди нас долго, а потом бы нас покинул? За считанные месяцы ты едва вкусил, что такое нищенство.
Мисопон. Вкусил довольно, чтобы понять: большего несчастья на свете нет.
Ирид. Почему тогда никто нам не изменяет?
Мисопон. Может быть, оттого, что все вы несчастны по самой своей природе.
Ирид. А я этого несчастья даже на царскую участь не променял бы. Потому что нет ничего более сходного с царским достоинством, чем нищета.
Мисопон. Что я слышу? Нет ничего более сходного со снегом, чем уголь?
Ирид. Скажи мне, какая главная причина тому, что цари счастливы?
Мисопон. Они могут делать что душе угодно.
Ирид. Но эта свобода, которая всего на свете отраднее, никому из царей не принадлежит в большей мере, чем нам. И я не сомневаюсь, что есть немало царей, которые нам завидуют. Война ли идет, стоит ли мир — мы всегда в безопасности: в военную службу нас не записывают, к общественным обязанностям не призывают, податями не обкладывают; народ дочиста грабят поборами — на нас никто не обращает внимания; совершим преступление, и даже тяжелое, — кто унизится до того, чтобы привлечь к суду нищего? Даже если кинемся на кого с кулаками — с нищим драться стыдно. Царям ни во время мира, ни во время войны нельзя жить в свое удовольствие, и чем выше их положение, тем больше страхов. Нас же толпа страшится обидеть и глядит на нас с каким-то благоговением, словно мы под особой защитою у господа бога.
Мисопон. Но и лохмотья ваши, и лачуги до того грязны!…
Ирид. Разве это хоть сколько-нибудь умаляет истинное счастье? То, о чем ты говоришь, — вне человека. Нашим лохмотьям и обязаны мы блаженством.
Мисопон. Но боюсь, что изрядной доли своего блаженства вы скоро лишитесь.
Ирид. Как так?
Мисопон. Пошли уже речи о том, чтобы не дозволять нищим бродить с места на место, куда вздумается, но чтобы каждое государство содержало своих нищих, а тех, кто здоров, заставляло бы трудиться.
Ирид. Отчего такие замыслы?
Мисопон. Обнаружилось, что под покровом нищенства творятся ужасные злодеяния. И вообще от вашей братии — страшный вред.
Ирид. Не в первый раз слышу такие толки. В греческие календы это исполнится.
Мисопон. А может, и скорее, чем ты надеешься.
Говорливое застолье
Полимиф. Геласин. Евтрапел. Астэй. ?илитл. Филогел. Евглотт. Лерохар. Адолесх. [Левин]
Полимиф. Как не подобает хорошо устроенному государству жить без законов и без государя, так и застолью негоже быть ??????? ??? ??????
Геласин. Прекрасно! От имени всего народа изъявляю согласие!
Полимиф. Эй, слуга, принеси-ка нам кости. Их голосованием определится, к кому благосклонен Юпитер. Тому и за столом царить. Замечательно! Юпитер благосклонен к Евтрапелу. На этот раз случай не был слеп. Удачнее выбора и быть не могло, даже если бы собирали голоса по трибам, запрашивая каждого из граждан в отдельности. Есть одна пословица, не очень, правда, латинская, но не без смысла: что ни граф, то свой прав. Она и к царю приложима. ????????? ????, ? ???????.
Евтрапел. В добрый для сего застолия час! Во-первых, повелеваю: всякий да расскажет забавную историю; кто промолчит, с того пени одна драхма; означенную пеню употребить на вино. В числе надлежащих полагать и такие истории, кои будут сочинены на месте, коль скоро соблюдены ?? ??????? ??? ?? ??????. Ежели не промолчит никто, тогда цену вина да уплатят двое: один — кто расскажет самую веселую историю, другой — кто самую скучную. Хозяин дома от расходов на вино да будет свободен, все прочие расходы да примет на себя. Ежели при исполнении вышеозначенного случатся разногласия, судьею и посредником да будет Геласин. Ежели вы одобряете, да имеет указанное силу закона. Кто не желает подчиняться, пусть уходит, сохраняя, однако ж, полное право прийти к завтрашней выпивке.
Геласин. Закон, предложенный царем, одобряем и утверждаем. Но с кого начнется круг рассказов?
Евтрапел. С кого же еще, как не с хозяина?
Астэй. Можно ли, царь, сказать три слова?
Евтрапел. А что, разве у нас застолье несвоевременное и неприсутственное?
Астэй. Законоведы утверждают, что, если закон несправедлив, он не должен иметь силы.
Евтрапел. Согласен.
Астэй. А твой закон приравнивает лучшую историю к худшей.
Евтрапел. Если мы ищем развлечения, не меньшей похвалы заслуживает тот, кто сказал хуже всех, нежели тот, кто всех лучше, — потому что и позабавит нас не меньше. Так и среди певцов развлечение доставят только те, кто поет либо на редкость хорошо, либо из рук вон плохо. Разве не чаще люди смеются, услыхав кукушку, чем соловья? В этих случаях без похвал остается середина.
Астэй. Но почему наказывать тех, кто удостоится похвалы?
Евтрапел. Чтобы чрезмерная удача не навлекла на них гнева Немезиды, если они удостоятся и похвалы и льготы разом.
Астэй. Клянусь Бромием, сам Минос никогда не предлагал закона справедливее!
Филитл. А насчет того, как пить, никакого закона не предложишь?
Евтрапел. Все уже взвешено и рассмотрено: я последую примеру Агесилая, царя лакедемонян.
Филитл. Как же он поступил?
Евтрапел. Однажды, когда решением костей он был избран в симпосиархи и архитриклин спросил его, сколько вина прикажет наливать каждому из гостей, он ответил: «Если запасено щедро, лей каждому, сколько потребует, а если скупо, в обрез, всем раздели поровну».
Филитл. А что он имел в виду, этот лаконец? Евтрапел. Чтобы застолье не было пьяным, но и чтоб унылым тоже не мало.
Филитл. Как так?
Евтрапел. Есть люди, которые любят выпить обильно, есть — которые умеренно, а находятся и такие, что вовсе не пьют (таков, по рассказам, был Ромул). Если наливать только тому, кто требует, никто не пьет по принуждению, а вместе с тем вполне довольны и главные выпивалы. И все за столом веселы. А если запас вина невелик и его делят на равные доли, — тем, кто пьет мало, будет довольно, а кто собирался хлебнуть побольше, тот легко примиряется с воздержностью, оттого что всем досталось поровну и ворчать никто не вправе. Этим примером, если вы не против, я и воспользуюсь. Мы желаем, чтобы наше застолье было говорливое и озорное, но не хмельное.
Филитл. Но что же тогда пил Ромул?
Евтрапел. То же, что собаки, Филитл. Но это недостойно царя!
Евтрапел. Ничуть не более, чем дышать одним воздухом с собаками. Разница лишь в одном: царь не пьет ту же воду, что собака, а воздух, который выдохнул царь, вдыхает собака, и наоборот — который выдохнула собака, вдыхает царь. Громче была бы слава великого Александра, если бы он пил наравне с собаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153