Авл. Но тем опаснее беда, если ее не ощущаешь. А эти шальные, как ты говоришь, молнии разят и горы и моря.
Барбаций. Верно, разят, — только попусту. Молнией, случается, сверкнет и стекло, и медная миска.
Авл. Но и такая молния пугает.
Барбаций. Конечно, но только малых ребят. Один лишь бог владеет молнией, которая поражает душу.
Авл. А если бог действует через своего наместника?
Барбаций. Если б так!
Авл. Скажу больше: многие дивятся, как ты еще не стал чернее угля.
Барбаций. Представь себе, что я уже почернел. Но тем более должно желать здоровья и спасенья грешнику — если следовать евангельскому учению.
Авл. Желать, но не вслух.
Барбаций. Почему?
Авл. Чтобы он устыдился и образумился.
Барбаций. Если б так обходился с нами бог, мы бы все погибли.
Авл. Не понимаю.
Барбаций. Ну, как же! Когда мы были врагами божиими — идолопоклонниками, солдатами Сатаны, то есть всего сильнее отдалены и отлучены от бога, как раз тогда он заговорил с нами через своего сына и этим разговором вернул нас, уже мертвых, к жизни.
Авл. Что правда, то правда.
Барбаций. И плохо пришлось бы больным, если б врач избегал утешающей беседы, всякий раз как видит перед собою тяжкий и мучительный недуг: как раз тогда и надо бы врачу быть подле.
Авл. Но я боюсь, что скорее ты повредишь мне, чем я исцелю твою болезнь. Нередко ведь случается, что, навещая больного, врач не лечить должен, а биться, словно в палестре.
Барбаций. Так случается, когда недугом поражено тело; если ж беда постигла душу, у тебя всегда наготове средство против любой заразы.
Авл. Какое?
Барбаций. Адамантовая решимость не изменять однажды принятому суждению. И причем тут страх перед палестрою, если все решается словесными прениями?
Авл. Ты говоришь дело… Только есть ли надежда на успех?
Барбаций. Пословица гласит: пока дышу, надеюсь. И у Павла сказано: любовь не умеет отчаиваться, ибо чает всего.
Авл. Это ты удачно напомнил, и, в такой надежде, мне, пожалуй, можно обменяться с тобою несколькими словами. И, если ты согласен, я разыграю роль врача.
Барбаций. Ладно.
Авл. Дотошные расспросы обычно вызывают отвращение. Но между врачами хвалят тех, которые допытываются обо всех подробностях.
Барбаций. Расспрашивай и выспрашивай, что ни вздумаешь.
Авл. Попробую. Но ты дай слово, что будешь отвечать чистосердечно.
Барбаций. Даю. Но хочу знать, о чем ты намерен спрашивать.
Авл. Об апостольском Символе веры.
Барбаций. Пусть меня считают врагом Христовым, если хоть в чем-нибудь покривлю душой.
Авл. Веруешь ли в бога Отца, вседержителя, творца неба и земли?
Барбаций…и всего, что на небе и на земле, и духов ангельских — тоже.
Авл. Когда ты говоришь о боге, что подразумеваешь?
Барбаций. Некий вечный разум, который не имел начала и не будет иметь конца, который ничто не способно превысить ни величием, ни мудростью, ни добротою…
Авл. Пока вполне благочестиво.
Барбаций…который всемогущею своею волею создал все вещи, видимые и невидимые, который дивною своею мудростью устрояет и направляет вселенную, своею добротою все питая и сохраняя, и падший род человеческий спас и возродил безвозмездно.
Авл. Да, эти три качества главные в боге. Но какую пользу находишь ты для себя в том, что их признаешь?
Барбаций. Мысля бога всемогущим, я подчиняю ему себя целиком, ибо рядом с его величием возвышенность людей или ангелов — ничто. Затем твердо и бесповоротно верю всему, что повествует о нем Святое писание, и так же твердо — что все его обещания сбудутся, ибо для его воли возможно все без изъятия, хотя бы человеку и казалось неисполнимым. Так я проникаюсь недоверием к собственным силам и уже целиком завишу от него, который может все. Созерцая его мудрость, я уже ничего не оставляю на долю собственного ума и верю, что бог все вершит самым правильным и справедливым образом, хотя бы человеческому пониманию многое представлялось бессмысленным и несправедливым. Раздумывая о его благости, я убеждаюсь, что нет во мне ничего, чем бы я не был обязан его бескорыстной милости, и что нет такого тяжкого преступления, которого бы он не пожелал простить, если ты раскаиваешься, и нет такого дара, в котором он отказал бы, если просишь с верою.
Авл. И, по-твоему, этого достаточно?
Барбаций. Ни в коем случае! Все свои упования и всю надежду я искренне полагаю в нем одном, Сатану же, и любое идолопоклонство, и всяческую магию отвергаю! Ему одному поклоняюсь; ничто не ставлю ни выше, ни вровень с ним — ни ангелов, ни родителей, ни детей, ни супругу, ни государя, ни богатство, ни почести, ни наслаждения; готов отдать жизнь ради него, ежели он велит; не сомневаюсь, что не может погибнуть тот, кто предал всего себя в его руки.
Авл. Стало быть, ничего не почитаешь, ничего не страшишься, ничего не любишь, кроме одного бога?
Барбаций. Если что и почитаю, кроме него, боюсь или люблю, то ради него люблю, ради него почитаю, ради него боюсь, все обращая к его славе и всегда творя ему благодарность — радость ли постигает или печаль, умирать ли приходится или продолжать жизнь.
Авл. До сих пор речи здравые… О второй ипостаси как ты судишь?
Барбаций. Спрашивай.
Авл. Веруешь ли, что Иисус был бог и человек?
Барбаций. Неколебимо.
Авл. Как возможно, чтобы одно лицо было и бессмертным богом, и смертным человеком?
Барбаций. Тот, для которого все возможно, учинил это без труда. И по причине божественной природы, той же самой, что у Отца, все величие, мудрость и благость, какие я признаю за Отцом, признаю и за Сыном; и все, чем обязан Отцу, тем же самым обязан и Сыну. Разница лишь в том, что Отец соизволил все даровать и уделить нам через Сына.
Авл. Почему ж тогда Святое писание чаще именует Сына «господом», чем «богом»?
Барбаций. Потому что «бог» — это имя высшей власти или первенства, а стало быть, в особенности подобает Отцу, который есть безусловное всему начало и даже источник собственной божественности. «Господь» — название для искупителя и избавителя. Впрочем, и Отец искупил нас через Сына, и Сын — бог, но от бога-Отца. Один лишь Отец не происходит ни от кого и среди божественных ипостасей занимает первое место.
Авл. Значит, свои упования ты полагаешь и в Иисусе тоже?
Барбаций. Как же иначе!
Авл. Но сказано у пророка: проклят тот, кто уповает на человека.
Барбаций. Но лишь этому человеку, лишь ему одному, дана вся власть на земле и на небесах, так что во имя его преклоняется всякое колено на небесах, на земле и в преисподней. Впрочем, и в таком человеке не утвердил бы я священного, как гласит пословица, якоря своей надежды, если бы он не был богом.
Авл. Зачем Символ зовет его «Сыном»?
Барбаций. Чтобы никто не вообразил, будто он тварное существо.
Авл. Зачем «единственным»?
Барбаций. Чтобы различали между родным сыном и приемными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153