Это произошло так…
Аранхольд и Эйлик – однокашники Рогона по Академии – попросили устроить им встречу. Разве я мог предвидеть, чем обернётся эта безобидная просьба? Конечно, нет. Для этого следовало быть старше и умнее… Но мне исполнилось всего двадцать, и я был непроходимым дураком. В итоге, созданная мной итоге молния-попутчица привела этих двоих в кин-чианскую чащу.
Как потом оказалось, честолюбивый Аранхольд, предложил Рогону поднять восстание против Совета. Это был хитрый и беспроигрышный ход. В том случае, если бы Рогон согласился. Он ведь пользовался огромным уважением в Гильдии, а значит за ним бы пошли. Да только мой друг был не таков и, конечно, отказался. Да ещё и в словах не постеснялся. Он не жаждал власти, а потому не собирался воевать и идти против Совета.
Тогда-то его и убили. Да, да, не смотрите на меня так недоверчиво. Арнхольд пырнул его без всяких затей ножом в спину, пока Эйлик умело отвлекал разговорами и спорами. Тут самое смешное и горькое в том, что маг, он всегда готов к нападению другого мага, но никогда не бывает готов к нападению человека. То есть, не ждёт он, что друзья-волшебники пырнут ножом под рёбра, да ещё и в спину…
Мы с чернокнижником кин-чианцем появились, когда всё уже случилось – Эйлик едва не надругался над Ителью, а Аранхольд умертвил Рогона. Фиалка (так мы её называли) была похожа на безумную. Я и вправду боялся, что она тронется рассудком. Но, к счастью, наш кин-чианский друг по имени Зен-Зин (эх, и смешные у этого народа имена) оказался очень хорошим чернокнижником. Он умел воскрешать. Только ведь колдовство, это не магия, нельзя кого-то исцелить, не пожертвовав при этом собой или кем-то ещё. Нужен был жертвенный. И, конечно, я вызвался передать свою жизнь Рогону. Ну, всё-таки эльф… Как и следовало ожидать, Итель встретила эту идею без восторга. Она, хотя и была такой же юной, как я, на деле оказалась гораздо дальновиднее.
Фиалка сама щедро поделилась жизнью с возлюбленным. Отдала столько, сколько потребовалось. Возможно, будь она старше, скажем в возрасте трёхсот лет или больше, то и умерла бы, но… этого не случилось. Она выжила и даже не утратила бессмертия. Зато навсегда потеряла молодость. Нет, конечно, не состарилась за считанные секунды, просто, её красота обрела человеческую тленность. Это прозвучит дико, но, полагаю, день, когда она избавилась от своей вечной молодости, стал для неё самым счастливым».
* * *
Алех замолчал, грустно глядя на угли догорающего камина. Трагичность рассказа заставила благоговейно присмиреть даже непоседливую торопыгу Люцию. Колдунка зябко поёжилась и поёрзала на подлокотнике Тороева кресла. Девушке не терпелось услышать продолжение рассказа, но она не решалась поторопить эльфа, которому каждое слово и без того давалось с трудом. А ведьмак, как назло, не спешил заново вести речь. Тороя это безмолвие, судя по всему, тоже устраивало, во всяком случае, он явно не торопился узнать продолжение. Маг обдумывал и взвешивал уже услышанное и, судя по насупленным бровям, мысли его были, ой, какие безрадостные.
Между тем, дождь за окном перестал, и теперь мокрые стёкла переливались неожиданно тёплыми и радостными красками. Ведьма без сожаления покинула насиженное место и неторопливо прошлась по комнате. Девушка подошла к высокому окну и посмотрела на розовеющий восток. Сквозь бисерные капли, застывшие на стекле, было видно, что там, за лесом, небо уже налилось нежным румянцем. Тучи рассеялись, лишь кое-где ещё висели, гонимые ветром тонкие облака. Прозрачные краски рассвета струились в комнату, и Люция подивилась тому, как преобразился доселе неприглядный покой. А ведь в сиянии волшебного огонька он выглядел совершенно иначе – мрачнее что ли? Теперь же ведьма с удивлением отметила, что комната, на самом-то деле оказалась полукруглой! Стена с балконной дверью и окнами изящно изгибалась, что придавало покою необычайную прелесть. В свете восходящего солнца заиграла и шёлковая отделка на стенах, и обивка изысканной мебели, и утончённое мраморное кружево камина…
И только нахмуренные мужчины не замечали окружающей красоты. Они пустыми глазами смотрели в остывающие угли камина и думали каждый о своём. Тишина стала почти осязаемой и Люция, само собой, не выдержала.
– Так что было дальше? – Негромко спросила она, обернувшись к эльфу. – Вы смогли его оживить?
Бессмертный вздрогнул. По всей видимости, он и думать забыл о том, где находится – канул в пучину воспоминаний да и увяз в них, словно в трясине.
– Что? – Алех встрепенулся, рассеянно приглаживая волосы.
– Что было дальше, ну с Рогоном и Ителью? – Повторила колдунка свой вопрос.
Эльф хлопнул длинными ресницами и, спохватившись, продолжил.
* * *
«А теперь я расскажу вам, зачем Аранхольду понадобилась смерть Рогона. Интрига закрутилась в самых верхах Совета, её вдохновителем стал наставник Рогона эльф по имени Йонех. Его семья постепенно вырождалась, и он очень боялся утратить своё влияние, а потому рассудил, что было бы замечательно устранить конкурентов – других магов. А как устранить тех, кто мешает, но при этом самому публично не замараться? Ясное дело, состроить грамотную интригу, на которые мы – эльфы – те ещё мастера. И Йонех придумал изумительный ход – сделать всё руками других людей. Именно людей. Люди умрут, бессмертный останется и всего через какие-нибудь пятьдесят – семьдесят лет можно будет пожинать плоды, не опасаясь шантажа или подозрений.
Йонех рассудил так: если Рогон согласится на предложение Аранхольда, то после победы чернохитонщиков Совет возглавит он – бессмертный эльф, а Гильдию чернокнижников – Аранхольд, ну, или Рогон. Но Рогону власть не нужна, поэтому он наверняка уступит бразды правления Аранхольду, а сам станет спокойно созидать – учить и учиться. Казалось бы, всё продумано. Но ведь мой друг мог и отказаться? На этот случай у находчивого волшебника тоже был придуман план – убить Рогона, а на Аранхольда надеть умело слепленную личину. И выдать одного за другого.
Я вижу, эта новость смутила вас ещё сильнее, чем известие об убийстве. Уверяю, в запасниках у эльфов множество старинных, выдержанных веками заклинаний. Эти заклинания передаются от отца к сыну, от сына к внуку и так далее, с каждым годом, с каждым веком становясь всё сильнее. И, конечно, они берегутся в условиях предельной секретности на крайний случай. Проще говоря, мы ждём удобного момента. Иногда не одно столетие.
У Йонеха имелось наследное заклинание, позволяющее накладывать личину. Заклинание, прямо скажем, бесполезное – действует хотя и наверняка (ни за что не заподозришь), но очень недолго. Одним словом, убить, скажем, Императора, чтобы самому им стать – не получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Аранхольд и Эйлик – однокашники Рогона по Академии – попросили устроить им встречу. Разве я мог предвидеть, чем обернётся эта безобидная просьба? Конечно, нет. Для этого следовало быть старше и умнее… Но мне исполнилось всего двадцать, и я был непроходимым дураком. В итоге, созданная мной итоге молния-попутчица привела этих двоих в кин-чианскую чащу.
Как потом оказалось, честолюбивый Аранхольд, предложил Рогону поднять восстание против Совета. Это был хитрый и беспроигрышный ход. В том случае, если бы Рогон согласился. Он ведь пользовался огромным уважением в Гильдии, а значит за ним бы пошли. Да только мой друг был не таков и, конечно, отказался. Да ещё и в словах не постеснялся. Он не жаждал власти, а потому не собирался воевать и идти против Совета.
Тогда-то его и убили. Да, да, не смотрите на меня так недоверчиво. Арнхольд пырнул его без всяких затей ножом в спину, пока Эйлик умело отвлекал разговорами и спорами. Тут самое смешное и горькое в том, что маг, он всегда готов к нападению другого мага, но никогда не бывает готов к нападению человека. То есть, не ждёт он, что друзья-волшебники пырнут ножом под рёбра, да ещё и в спину…
Мы с чернокнижником кин-чианцем появились, когда всё уже случилось – Эйлик едва не надругался над Ителью, а Аранхольд умертвил Рогона. Фиалка (так мы её называли) была похожа на безумную. Я и вправду боялся, что она тронется рассудком. Но, к счастью, наш кин-чианский друг по имени Зен-Зин (эх, и смешные у этого народа имена) оказался очень хорошим чернокнижником. Он умел воскрешать. Только ведь колдовство, это не магия, нельзя кого-то исцелить, не пожертвовав при этом собой или кем-то ещё. Нужен был жертвенный. И, конечно, я вызвался передать свою жизнь Рогону. Ну, всё-таки эльф… Как и следовало ожидать, Итель встретила эту идею без восторга. Она, хотя и была такой же юной, как я, на деле оказалась гораздо дальновиднее.
Фиалка сама щедро поделилась жизнью с возлюбленным. Отдала столько, сколько потребовалось. Возможно, будь она старше, скажем в возрасте трёхсот лет или больше, то и умерла бы, но… этого не случилось. Она выжила и даже не утратила бессмертия. Зато навсегда потеряла молодость. Нет, конечно, не состарилась за считанные секунды, просто, её красота обрела человеческую тленность. Это прозвучит дико, но, полагаю, день, когда она избавилась от своей вечной молодости, стал для неё самым счастливым».
* * *
Алех замолчал, грустно глядя на угли догорающего камина. Трагичность рассказа заставила благоговейно присмиреть даже непоседливую торопыгу Люцию. Колдунка зябко поёжилась и поёрзала на подлокотнике Тороева кресла. Девушке не терпелось услышать продолжение рассказа, но она не решалась поторопить эльфа, которому каждое слово и без того давалось с трудом. А ведьмак, как назло, не спешил заново вести речь. Тороя это безмолвие, судя по всему, тоже устраивало, во всяком случае, он явно не торопился узнать продолжение. Маг обдумывал и взвешивал уже услышанное и, судя по насупленным бровям, мысли его были, ой, какие безрадостные.
Между тем, дождь за окном перестал, и теперь мокрые стёкла переливались неожиданно тёплыми и радостными красками. Ведьма без сожаления покинула насиженное место и неторопливо прошлась по комнате. Девушка подошла к высокому окну и посмотрела на розовеющий восток. Сквозь бисерные капли, застывшие на стекле, было видно, что там, за лесом, небо уже налилось нежным румянцем. Тучи рассеялись, лишь кое-где ещё висели, гонимые ветром тонкие облака. Прозрачные краски рассвета струились в комнату, и Люция подивилась тому, как преобразился доселе неприглядный покой. А ведь в сиянии волшебного огонька он выглядел совершенно иначе – мрачнее что ли? Теперь же ведьма с удивлением отметила, что комната, на самом-то деле оказалась полукруглой! Стена с балконной дверью и окнами изящно изгибалась, что придавало покою необычайную прелесть. В свете восходящего солнца заиграла и шёлковая отделка на стенах, и обивка изысканной мебели, и утончённое мраморное кружево камина…
И только нахмуренные мужчины не замечали окружающей красоты. Они пустыми глазами смотрели в остывающие угли камина и думали каждый о своём. Тишина стала почти осязаемой и Люция, само собой, не выдержала.
– Так что было дальше? – Негромко спросила она, обернувшись к эльфу. – Вы смогли его оживить?
Бессмертный вздрогнул. По всей видимости, он и думать забыл о том, где находится – канул в пучину воспоминаний да и увяз в них, словно в трясине.
– Что? – Алех встрепенулся, рассеянно приглаживая волосы.
– Что было дальше, ну с Рогоном и Ителью? – Повторила колдунка свой вопрос.
Эльф хлопнул длинными ресницами и, спохватившись, продолжил.
* * *
«А теперь я расскажу вам, зачем Аранхольду понадобилась смерть Рогона. Интрига закрутилась в самых верхах Совета, её вдохновителем стал наставник Рогона эльф по имени Йонех. Его семья постепенно вырождалась, и он очень боялся утратить своё влияние, а потому рассудил, что было бы замечательно устранить конкурентов – других магов. А как устранить тех, кто мешает, но при этом самому публично не замараться? Ясное дело, состроить грамотную интригу, на которые мы – эльфы – те ещё мастера. И Йонех придумал изумительный ход – сделать всё руками других людей. Именно людей. Люди умрут, бессмертный останется и всего через какие-нибудь пятьдесят – семьдесят лет можно будет пожинать плоды, не опасаясь шантажа или подозрений.
Йонех рассудил так: если Рогон согласится на предложение Аранхольда, то после победы чернохитонщиков Совет возглавит он – бессмертный эльф, а Гильдию чернокнижников – Аранхольд, ну, или Рогон. Но Рогону власть не нужна, поэтому он наверняка уступит бразды правления Аранхольду, а сам станет спокойно созидать – учить и учиться. Казалось бы, всё продумано. Но ведь мой друг мог и отказаться? На этот случай у находчивого волшебника тоже был придуман план – убить Рогона, а на Аранхольда надеть умело слепленную личину. И выдать одного за другого.
Я вижу, эта новость смутила вас ещё сильнее, чем известие об убийстве. Уверяю, в запасниках у эльфов множество старинных, выдержанных веками заклинаний. Эти заклинания передаются от отца к сыну, от сына к внуку и так далее, с каждым годом, с каждым веком становясь всё сильнее. И, конечно, они берегутся в условиях предельной секретности на крайний случай. Проще говоря, мы ждём удобного момента. Иногда не одно столетие.
У Йонеха имелось наследное заклинание, позволяющее накладывать личину. Заклинание, прямо скажем, бесполезное – действует хотя и наверняка (ни за что не заподозришь), но очень недолго. Одним словом, убить, скажем, Императора, чтобы самому им стать – не получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151