ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Если бы её слышал Торой, он бы восхитился. Даже поскитавшийся по свету маг и тот не знал доброй половины всех произнесенных колдуньей слов.
* * *
Торой с трудом разлепил сомкнутые веки, сознание ещё плыло, а тело совершенно не подчинялось. Кто-то заботливо приподнял его голову и поднёс к губам ложку с горячим травяным отваром. Волшебник кое-как открыл глаза и увидел перед собой сосредоточенное осунувшееся лицо Люции. Девушка осторожно влила в мага снадобье. Торой сделал несколько глотков, после чего глаза против воли снова начали слипаться. Сквозь дурманное забытьё маг покорно пил всё, чем его потчевала ведьма. Травяные отвары, которыми она его лечила, были терпкими и горькими, но от них становилось легче – отступала боль, а тело сковывала дремотная истома.
Маг ещё заметил, что откуда-то тянуло даже не теплом – настоящим жаром яростно пылающего очага, слышался треск поленьев. Торой хотел было спросить, как он и его спутница оказались под защитой четырёх стен, но, разумеется, не смог.
А в следующий раз он очнулся уже менее больным. Во всяком случае, сумел сам приподняться на локте, выпить целую чашку неведомого питья, проглотить кусочек вяленого мяса и снова кануть в сон, даже не успев толком оглядеться и уж, тем более, что-то спросить.
* * *
Люция же, когда Торой первый раз осмысленно посмотрел на неё, едва сдержалась, чтобы не стиснуть его в объятиях. Про себя ведьма уже решила, что маг не оправится. Она, конечно, сварила для него несколько укрепляющих снадобий из подручных травок, что нашлись в узелке, да доброй порции заклинаний, что отыскались в памяти. И всё-таки, когда волшебник впервые смог разлепить веки и даже что-то попытался пробормотать, Люция почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Так радоваться ей не приходилось ни разу. Прошли уже сутки с той поры, как она притащила мага в сторожку, за эти сутки она с грехом пополам поила его отваром, который он глотал, даже не приходя в сознание.
После изнурительного путешествия, ведьма, скрепя сердце даже отважилась раздеть волшебника. Конечно, прежде чем решиться на эдакий смелый поступок, девчонка некоторое время расхаживала по сторожке кругами, собираясь с духом. Как ни крути, а дело предстояло ответственное. С одной стороны, подумаешь, ерунда какая – раздеть человека. Вот только, человека – одно дело, а совсем другое – пускай обессилевшего и полумёртвого, но всё-таки мага… Ну как не разберётся со сна, примет за тать или воровку какую, да развеет в прах? Так, на всякий случай, чтобы помирать не мешала. Мало ли чего ему в бреду примерещится?
Девчонка стояла над волшебником и напряжённо морщила лоб, раздумывая, следует ли так рисковать собой. Решающим же аргументом в пользу раздевания мага стал сам маг. Вид его был настолько жалок, что ведьма поневоле уверилась – в этаком состоянии Торой не то, что развеять её, а и просто оттолкнуть не сможет. Вон, свернулся калачиком, скрючился себе и еле дышит, облепленный мокрой одёжей.
Кое-как Люция всё-таки подступилась к бесчувственному телу, подбадривая себя тем, что оставлять волшебника в подобном непотребном виде попросту нельзя. Болотный огонёк со свойственным ему любопытством спустился с потолка и замаячил над головой хозяйки, мешаясь и сопереживая. Ведьма зло зашипела и отмахнулась от светляка, словно от назойливой мухи:
– А ну пошёл прочь! Разбудишь ещё!
Огонёк послушно отпрянул и гневно задрожал в сторонке – надо же хозяйка предпочла ему – верному другу – какого-то подозрительного помирающего мужика! Но Люции не было дела до обиженного светляка. Вот ещё! Девчонка сосредоточенно стягивала с мага одежду, косясь в полглаза на крепкое мужское тело… А ничего – ладный волшебник ей достался.
Сама не понимая отчего, ведьма вдруг смутилась, совсем как тогда, на выезде из Мирара, когда задевала ногой стремя тороевой лошадки. Ну и, конечно, колдунка отчаянно боялась, что Торой, когда (или если) очнётся, взгреет её за учинённое самоуправство со всей яростью. «Только попробуй!», – пробормотала Люция сквозь зубы и продолжила своё бесстыдное дело. «Я тебе тут жизнь спасаю, дураку такому!» И Люция, исполненная решимости, рванула на себя штаны волшебника, едва не оторвав их вместе с ногами.
Но Торой не очнулся, и не взгрел её. Он только свернулся калачиком под одеялом и, по-прежнему бледный, как смерть, не открыл глаз. Одежду его ведьма кое-как развесила возле очага вместе со своей, чтобы просушить. Пока мокрое платье сохло, колдунья ходила в единственной нашедшейся в узелке вязаной тунике клотильдиного мужа. Одёжка была ей велика и доставала едва ли не до середины голеней. Это вполне устраивало девушку, и она щеголяла так по сторожке безо всякого стеснения. Всё равно единственные двое мужчин, которые могли её увидеть в столь непотребном виде, дрыхли, ни на что не обращая внимания.
Надо сказать, после всех перипетий Люция так и не смогла выспаться. Ей, конечно, хотелось провалиться в безмятежный сон, но ведьма боялась, что заснёт очень надолго и тогда Торой, лишённый поддержки отварами и заклинаниями, просто преставится. Поэтому колдунья спала вполглаза, приказав болотному огоньку будить себя каждые полчаса. Огонёк, конечно, не знал, что такое полчаса и потому будил хозяйку тогда, когда вздумается – то есть каждый раз, когда чего-нибудь пугался, то свиста ветра в трубе, то треска полена в очаге. Но, в общем-то, этого было достаточно для того, чтобы у ведьмы не получалось толком отдохнуть, и, чтобы она могла поить едва живого мага снадобьями.
* * *
Волшебник выплыл из сна легко, безболезненно и впервые за последние пробуждения не почувствовал себя немощным умирающим калекой. Мало того, жутко хотелось есть. Он, конечно, ещё был достаточно слаб, но не настолько, чтобы не суметь встать. Когда Торой пошевелился, зелёный болотный огонёк, что висел аккурат под потолком комнаты, резво взвился и спикировал куда-то вниз.
Трусливый изумрудный шарик с разлёту впечатался в щёку Люции, однако ничего этим не добился. Девушка спала, свернувшись калачиком на низеньком топчане. Вид у неё был изнурённый и несчастный. Вместо платья на юной колдунье оказалось надето нечто бесформенное. Ведьма зябко поджимала голые ножки, пытаясь во сне укрыть их подолом своего странного одеяния. Только приглядевшись получше, Торой узнал таки в чудном наряде тунику Клотильдиного мужа.
Чародей ещё рассматривал свою утомлённую спутницу, когда болотный огонёк, разобиженный тем, что хозяйка его так беззастенчиво игнорирует, пошёл на второй круг. Переливающийся шарик взмыл к потолку, залился оскорблённо-ярким сиянием и снова устремился вниз.
Торой, сам не осознавая, что делает, резко выбросил вперёд руку и тут же с удивлением увидел, как своенравный сгусток ведьминой силы замер в воздухе и обиженно приглушил сияние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151