Торой взял парочку хороших поленьев и отдал их Люции, которая усердно раздувала огонь. Ведьма, стоящая на коленях перед плитой, благодарно кивнула и чихнула – в лицо ей взметнулось облако золы, зато в печи дружно вспыхнула горка щепок, которые колдунья уже набросала на тлеющие угли.
Маг устало сел на невысокий табурет, видимо предназначенный не столько для отдыха, сколько для того, чтобы доставать с верхних полок поваренный инвентарь и банки с приправами да специями. Помимо стеллажей с утварью, стены были увешаны гирляндами лука, чеснока, стручками острого перца, венчиками сушёного укропа и прочей ерундой. Однако всё это совершенно не занимало низложенного волшебника. Нимало не интересуясь деталями убогого интерьера, Торой занялся подробным осмотром содержимого чугунков, кастрюль и котелков. В глубоком глиняном горшке обнаружилось остывшее мясное рагу. Порыскав глазами по кухне, чародей отыскал на одной из полок коробку со столовыми приборами и, вооружившись неуклюжей плоской деревянной ложкой, принялся за трапезу. Ведьме предлагать не стал – та была всецело поглощена приготовлением своего зелья.
Волшебник сосредоточенно жевал, изредка бросая на Люцию косые взгляды. Чудна?я она была – худенькая, неуклюжая (то и дело что-нибудь роняла или задевала локтями), с осунувшимся лицом и длинными, взмокшими от пота, растрепавшимися каштановыми волосами. Искусственная смуглость, как и новый цвет (а также длина) волос, придавала девушке своеобразную прелесть, даже зелёно-голубые глаза, казалось, стали ярче. Конечно, красавицей, ровно, как и смазливенькой, юную ведьму по-прежнему нельзя было назвать, но определённое обаяние…
– О чём ты сейчас задумался, что у тебя так глупо вытаращены глаза и открыт рот? – Поинтересовалась от плиты колдунья.
Торой даже не понял, что она обращается к нему:
– Я?
– Ну, да, ты. Здесь больше никого нет. – Спокойно ответила Люция.
Только тут маг сообразил, что девчонка повторяет его собственные слова, сказанные в её адрес несколько дней назад.
Волшебник усмехнулся и отплатил той же монетой, то есть съязвил:
– Думаю, можно ли назвать тебя красивой?
– Ну, и как? – поинтересовалась ведьма. – Можно?
Торою показалось, что он услышал в её голосе надежду на ложь, и поэтому весьма мстительно и искренне ответил:
– Нет.
Высокие брови Люции поднялись ещё выше и в глазах блеснули слёзы. Девушка поспешно отвернулась к закипающему котелку и стала, шепча какие-то труднопроизносимые слова, бросать туда различные травки. Волшебник наблюдал за ней со стороны и раскаивался в сказанном – от обиженной ведьмы почти наверняка нужно ждать какую-нибудь гадость… Однако, хотя Люция и насупилась, вид у неё был вовсе не зловредный. Да и опыт последнего общения ясно показал – к категории гадких, злопамятных и гнусных ведьм она не относится. Нои доверять этой наивной провинциалке всё-таки тоже не стоит… Прав был Алех, сказавший как-то Торою, что серьёзная женщина обманывает серьёзно, а легкомысленная – легкомысленно.
Тем временем, Люция, превозмогая боль, готовила не что иное, как Зелье против собственного Гриба. В последний момент, когда отвар, сделанный на четырнадцати различных травах и сдобренный недюжинной порцией заклинаний был почти готов, девушка хитро усмехнулась: «Значит, голубчик, я для тебя недостаточно красива? Посмотрим, как ты после этого запоёшь. Действует медленно, но верно…» Усмехнувшись, ведьма скосила взгляд на сидящего в стороне волшебника. Права была бабушка, говорящая, что все мужчины, как дети – глупы и доверчивы. Колдунья криво улыбнулась и аккуратно, не сводя при этом глаз с Тороя, который был всецело поглощён уписыванием мясного рагу, бросила в варево ещё один – очень важный ингредиент, превращающий лечебное зелье в нечто большее. «От яда моего Гриба ты, конечно, вылечишься, – подумала девушка, – но заболеешь кое-чем посерьёзнее». Ведьма не без труда подавила рвущийся наружу смешок. Взяв со стола огромные шерстяные прихватки, Люция сняла с плиты кипящий горшочек и вылила его содержимое в глиняную пиалу:
– Вот, – сверкнув белоснежными зубами в милой улыбке, колдунья протянула чародею зелье, – Пей. Оно, пока горячее, быстрее действует.
Торой с подозрением посмотрел на юную колдунью:
– Рога у меня после этого не вырастут?
Ведьма хмыкнула:
– Твоя семейная жизнь, волшебник, не от меня зависит, так что по поводу рогов ничего обещать не могу.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. – Торой подчёркнуто проигнорировал её иронию, – Итак, этот твой отвар не причинит мне вреда?
Люция в сердцах бросила об пол поварёшку, которой помешивала до этого зелье:
– Если не хочешь пить, я тебя не уговариваю, вылей. – Девушка отвернулась.
Торой поднялся на ноги и совершенно чужим, лишённым всяческих эмоций голосом, отчеканил:
– Тебе прекрасно известно, что маг не может почувствовать колдовство ведьмы, поскольку оно имеет другую природу. Так что, высказывать свои опасения, я имею полное право. Пей первая. И учти, если сейчас хоть капля прольётся мимо миски, я развею тебя в пыль на этом самом месте.
Девушка повернулась, зло зашипела и поднесла миску к губам. На секунду замешкалась, а потом, обжигаясь, сделала несколько глотков. Волшебник удовлетворённо кивнул. Только сейчас Люция увидела его истинное лицо – не расслабленного ироничного повесу, не скептика или циника, а жестокого чернокнижника, в своё время рассорившегося с Великим Магическим Советом. Глотая горьковатое зелье, колдунья впервые почувствовала исходящую от этого человека силу и беспринципность. Да если он, хоть на секунду, увидит в ней не слабую деревенскую простушку, а своего личного врага…
После того, как ведьма выпила треть зелья, волшебник снова ехидно улыбнулся. Люции даже показалось, что ярость, которую она мгновение назад видела в его взгляде, лишь игра её собственного воображения.
– Умница. Вовсе и не стоило препираться. – Неотрывно глядя ей в глаза, маг выпил остатки отвара.
Ведьма повернулась к плите, кусая губы, и снова занялась приготовлением зелья, на этот раз для себя. И всё же, отвернувшись от чародея, девушка улыбнулась – для неё-то приготовленная настойка, была совершенно безопасна… Знала, с кем дело имеет, перестраховалась.
Ещё несколько минут у колдуньи ушло на приготовление нового лекарства. Пошептав над варевом загадочные заклинания, девушка перелила его в две пиалы. Содержимое одной она выпила мелкими глотками, периодически дуя на обжигающую жидкость, а содержимое другой, добавив немного золы, вылила вместе с размокшими травами на чистое полотенце, которое плотно прижала к ране.
Торой с интересом наблюдал за этими манипуляциями, слегка кривясь от их сложности, затейливости и какой-то даже излишней мистичности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Маг устало сел на невысокий табурет, видимо предназначенный не столько для отдыха, сколько для того, чтобы доставать с верхних полок поваренный инвентарь и банки с приправами да специями. Помимо стеллажей с утварью, стены были увешаны гирляндами лука, чеснока, стручками острого перца, венчиками сушёного укропа и прочей ерундой. Однако всё это совершенно не занимало низложенного волшебника. Нимало не интересуясь деталями убогого интерьера, Торой занялся подробным осмотром содержимого чугунков, кастрюль и котелков. В глубоком глиняном горшке обнаружилось остывшее мясное рагу. Порыскав глазами по кухне, чародей отыскал на одной из полок коробку со столовыми приборами и, вооружившись неуклюжей плоской деревянной ложкой, принялся за трапезу. Ведьме предлагать не стал – та была всецело поглощена приготовлением своего зелья.
Волшебник сосредоточенно жевал, изредка бросая на Люцию косые взгляды. Чудна?я она была – худенькая, неуклюжая (то и дело что-нибудь роняла или задевала локтями), с осунувшимся лицом и длинными, взмокшими от пота, растрепавшимися каштановыми волосами. Искусственная смуглость, как и новый цвет (а также длина) волос, придавала девушке своеобразную прелесть, даже зелёно-голубые глаза, казалось, стали ярче. Конечно, красавицей, ровно, как и смазливенькой, юную ведьму по-прежнему нельзя было назвать, но определённое обаяние…
– О чём ты сейчас задумался, что у тебя так глупо вытаращены глаза и открыт рот? – Поинтересовалась от плиты колдунья.
Торой даже не понял, что она обращается к нему:
– Я?
– Ну, да, ты. Здесь больше никого нет. – Спокойно ответила Люция.
Только тут маг сообразил, что девчонка повторяет его собственные слова, сказанные в её адрес несколько дней назад.
Волшебник усмехнулся и отплатил той же монетой, то есть съязвил:
– Думаю, можно ли назвать тебя красивой?
– Ну, и как? – поинтересовалась ведьма. – Можно?
Торою показалось, что он услышал в её голосе надежду на ложь, и поэтому весьма мстительно и искренне ответил:
– Нет.
Высокие брови Люции поднялись ещё выше и в глазах блеснули слёзы. Девушка поспешно отвернулась к закипающему котелку и стала, шепча какие-то труднопроизносимые слова, бросать туда различные травки. Волшебник наблюдал за ней со стороны и раскаивался в сказанном – от обиженной ведьмы почти наверняка нужно ждать какую-нибудь гадость… Однако, хотя Люция и насупилась, вид у неё был вовсе не зловредный. Да и опыт последнего общения ясно показал – к категории гадких, злопамятных и гнусных ведьм она не относится. Нои доверять этой наивной провинциалке всё-таки тоже не стоит… Прав был Алех, сказавший как-то Торою, что серьёзная женщина обманывает серьёзно, а легкомысленная – легкомысленно.
Тем временем, Люция, превозмогая боль, готовила не что иное, как Зелье против собственного Гриба. В последний момент, когда отвар, сделанный на четырнадцати различных травах и сдобренный недюжинной порцией заклинаний был почти готов, девушка хитро усмехнулась: «Значит, голубчик, я для тебя недостаточно красива? Посмотрим, как ты после этого запоёшь. Действует медленно, но верно…» Усмехнувшись, ведьма скосила взгляд на сидящего в стороне волшебника. Права была бабушка, говорящая, что все мужчины, как дети – глупы и доверчивы. Колдунья криво улыбнулась и аккуратно, не сводя при этом глаз с Тороя, который был всецело поглощён уписыванием мясного рагу, бросила в варево ещё один – очень важный ингредиент, превращающий лечебное зелье в нечто большее. «От яда моего Гриба ты, конечно, вылечишься, – подумала девушка, – но заболеешь кое-чем посерьёзнее». Ведьма не без труда подавила рвущийся наружу смешок. Взяв со стола огромные шерстяные прихватки, Люция сняла с плиты кипящий горшочек и вылила его содержимое в глиняную пиалу:
– Вот, – сверкнув белоснежными зубами в милой улыбке, колдунья протянула чародею зелье, – Пей. Оно, пока горячее, быстрее действует.
Торой с подозрением посмотрел на юную колдунью:
– Рога у меня после этого не вырастут?
Ведьма хмыкнула:
– Твоя семейная жизнь, волшебник, не от меня зависит, так что по поводу рогов ничего обещать не могу.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. – Торой подчёркнуто проигнорировал её иронию, – Итак, этот твой отвар не причинит мне вреда?
Люция в сердцах бросила об пол поварёшку, которой помешивала до этого зелье:
– Если не хочешь пить, я тебя не уговариваю, вылей. – Девушка отвернулась.
Торой поднялся на ноги и совершенно чужим, лишённым всяческих эмоций голосом, отчеканил:
– Тебе прекрасно известно, что маг не может почувствовать колдовство ведьмы, поскольку оно имеет другую природу. Так что, высказывать свои опасения, я имею полное право. Пей первая. И учти, если сейчас хоть капля прольётся мимо миски, я развею тебя в пыль на этом самом месте.
Девушка повернулась, зло зашипела и поднесла миску к губам. На секунду замешкалась, а потом, обжигаясь, сделала несколько глотков. Волшебник удовлетворённо кивнул. Только сейчас Люция увидела его истинное лицо – не расслабленного ироничного повесу, не скептика или циника, а жестокого чернокнижника, в своё время рассорившегося с Великим Магическим Советом. Глотая горьковатое зелье, колдунья впервые почувствовала исходящую от этого человека силу и беспринципность. Да если он, хоть на секунду, увидит в ней не слабую деревенскую простушку, а своего личного врага…
После того, как ведьма выпила треть зелья, волшебник снова ехидно улыбнулся. Люции даже показалось, что ярость, которую она мгновение назад видела в его взгляде, лишь игра её собственного воображения.
– Умница. Вовсе и не стоило препираться. – Неотрывно глядя ей в глаза, маг выпил остатки отвара.
Ведьма повернулась к плите, кусая губы, и снова занялась приготовлением зелья, на этот раз для себя. И всё же, отвернувшись от чародея, девушка улыбнулась – для неё-то приготовленная настойка, была совершенно безопасна… Знала, с кем дело имеет, перестраховалась.
Ещё несколько минут у колдуньи ушло на приготовление нового лекарства. Пошептав над варевом загадочные заклинания, девушка перелила его в две пиалы. Содержимое одной она выпила мелкими глотками, периодически дуя на обжигающую жидкость, а содержимое другой, добавив немного золы, вылила вместе с размокшими травами на чистое полотенце, которое плотно прижала к ране.
Торой с интересом наблюдал за этими манипуляциями, слегка кривясь от их сложности, затейливости и какой-то даже излишней мистичности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151