— Она?
— Энвин. Вернувшись с Серендаира, я всячески пытался тебя разыскать и пошел к Энвин. Она бы увидела тебя, если б ты пришла из старого мира, и сказала мне, жива ты или нет. Но Энвин заявила: «Она не приплыла на большую землю и не сошла с корабля». И, к несчастью, я ей поверил. Энвин не может лгать, когда говорит о Прошлом, — в противном случае она лишится своего дара. Я до сих пор не понимаю, как ты сюда попала.
Рапсодия села и провела ладонью по лбу.
— Попала сюда? Я не уверена, что знаю, где нахожусь, но мне кажется, что я здесь живу.
Эши протянул к ней ладонь, на которой лежала маленькая блестящая медная монета с нечетным числом граней.
— Я помню день, когда ее получил, — задумчиво проговорил он. — Мне было тогда три или четыре года, это произошло в День Совета — торжественные церемонии и напыщенные речи, ничего интересного. Меня оставили одного, мне было так скучно, казалось, что я умру, но приходилось сидеть тихо и вести себя прилично.
У меня возникло ощущение, что вся моя жизнь будет такой и я больше никогда не смогу бегать и играть с друзьями. Впервые я испытал ужасное одиночество.
А потом около меня остановился старик, с улыбкой нагнулся ко мне и сделал подарок — две монетки по три пенни.
«Встряхнись, приятель, — сказал он и подмигнул — я прекрасно это помню, поскольку много дней пытался повторить быстрое движение век, — рано или поздно они заткнутся. А пока можешь рассматривать монетки. Пока ты будешь держать их вместе, ты позабудешь об одиночестве, ведь нельзя быть одному там, где две вещи так похожи друг на друга».
И он оказался прав. Я прекрасно провел время, изучая его подарок, пытаясь приложить одну монетку к другой.
Мне показалось, что отец забрал меня очень скоро, хотя прошли долгие часы. И с того дня я всегда носил монетки с собой, а потом отдал одну из них тебе. Как только я встретил тебя, Рапсодия, то сразу понял, что больше никогда не почувствую себя одиноким.
Рапсодия потерла виски кончиками пальцев, в надежде ослабить головную боль, начинавшуюся сразу за глазными яблоками.
— Но все это было в другой жизни. Я даже не расслышала, как следует твое имя, когда ты впервые его произнес. — Она посмотрела на него и увидела, что Эши совершенно счастлив. — Ты хочешь сказать, что ты — Сэм?
Он глубоко вздохнул:
— Да. Боги, как я мечтал о том, чтобы ты снова так меня назвала. — Он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал.
Рапсодия отстранилась от него и снова посмотрела ему в лицо:
— Ты? Это правда ты? — Он кивнул. — Ты выглядишь иначе.
Эши рассмеялся:
— Мне было четырнадцать, естественно, я изменился. И с тех пор кое-что произошло, но больше всего на меня повлияла трансформация в дракона, произошедшая когда я находился на грани смерти. Кстати, ты тоже стала другой, Эмили. Ты и была самой красивой девушкой из всех, кого я видел, но сейчас ты ослепительна. — Он провел пальцами по завиткам ее волос, касавшихся безупречного овала лица, отблески пламени заплясали на кончиках, и они засияли, словно полированное золото.
Изумрудные глаза вновь изучали черты его лица, пытаясь совместить их с теми, что хранила ее память. И хотя он очень сильно изменился, Рапсодия его узнала. Она не замечала этого раньше, потому что считала такое совпадение невозможным. Она попыталась произнести несколько слов, но ком, застрявший в горле, не давал ей этого сделать.
— Почему? — наконец, спросила она дрожащим голосом. — Почему ты не вернулся?
Его ладони вновь прижались к ее щекам.
— Не мог, — ответил он, и слезы брызнули из глаз Эши. — Я даже не понимал, как попал на Серендаир. Меня отбросило в Прошлое всего на один день. Я шел по дороге к Наварну, а в следующее мгновение оказался на Серендаире. После нашей встречи я бы с радостью навсегда остался на Острове, даже если бы это означало смерть и потерю своего мира, как потом случилось с тобой. Я бы отказался от всего, потому что нашел вторую половину своей души.
На следующее утро, в день твоего рождения, я был ужасно взволнован. Постарался привести себя в порядок, что бы твой отец дал разрешение на наш брак. Помню, как я нервничал, но был счастлив, а потом каким-то необъяснимым образом вновь оказался в своем мире, на дороге, ведущей в Наварн.
Я чуть не сошел с ума от горя. Я везде искал тебя, спрашивал о тебе у всех представителей Первого поколения. А потом Энвин сказала мне, что тебя нет в нашем мире, и тогда я понял: ты умерла тысячу лет назад, тебе не удалось найти ни Маквита, ни других людей из твоего времени, которые могли бы тебя спасти.
Мой отец потерял терпение и требовал от меня прекратить грезить наяву, но я знал, что ты не плод моей фантазии, ведь у меня была пуговица, и еще три капли твоей крови осталось на плаще, после того как мы занимались на нем любовью. И с того момента я стал подобен этой монете: странной, ни на что не похожей, почти ничего не стоящей и одинокой. В моей жизни не было никого, после тебя, Эмили, за исключением другой женщины, которую звали Рапсодия. Кто мог сравниться с тобой? Мой отец призвал всех своих шлюх, рассчитывая, что они вытеснят тебя из моего сердца, но я ушел из дому и отправился в море, чтобы не предать памяти той, кого я всегда считал единственным счастьем своей жизни.
Вот и все. Так я жил до тех пор, пока ф'дор не похитил частицу моей души. Впрочем, моя душа все равно мне не принадлежала — после разлуки с тобой. И вот ты здесь, боги, ты была здесь все время. Но откуда ты появилась? Может быть, высадилась в Маноссе, со Вторым флотом? Или спаслась на землях, лежащих рядом с Серендаиром? — Только теперь, взглянув в ее лицо, Эши заметил, что она изо всех сил пытается удержаться от слез. Он заключил ее в объятия, погладил волосы.
— Эмили, Ариа, теперь все хорошо. Мы вместе, все хорошо. Впервые за долгие, долгие годы все хорошо.
Она решительно оттолкнула его, и в ее глазах он увидел боль.
— Ты ошибаешься, Эши. Все плохо. Все.
Он в изумлении посмотрел на нее:
— Расскажи мне, Ариа, что у тебя на сердце. Что тебя мучает?
Рапсодия не могла говорить. Она так сжала руки, что у нее побелели костяшки пальцев. Эши осторожно погладил ее руки и прижал их к своему лицу.
— Расскажи мне, Ариа, расскажи все.
— Ну, прежде всего завтра я ничего не буду знать, Эши. И когда взойдет солнце, для меня все останется прежним, неправильным, более того, станет еще хуже.
И она опять заплакала. Эши обнял ее и прижал к груди.
— Ты права, — сказал он, целуя ее в висок. — Я принесу жемчужину.
Рапсодия вновь высвободилась из его объятий.
— Что? Почему?
Эши улыбнулся и нежно стер слезы с ее щеки.
— Ничто, ничто в этом мире не стоит твоей боли. Ты слишком долго страдала, Эмили. Я верну тебе спрятанные в жемчужине воспоминания. Ты заслуживаешь этого больше, чем все те, кто строит свои дурацкие козни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181