Позорная история; до войны, развязанной Энвин, там был такой замечательный музей, посвященный храбрым намерьенам. А потом демон захватил его, и даже воздух там стал отравленным. Первым пострадал побег Сагии. Молодое деревцо, дитя великого Дуба Глубоких Корней, священного дерева лиринов из Серендаира, который намерьены привезли с собой из своей прежней страны и посадили во дворе Дома Памяти. Я чувствовала, как плачет дерево, даже находясь на таком огромном расстоянии от него.
— Я помогла ему, когда мы находились в Доме Памяти, — сказала Рапсодия, вытирая губы платком. — Я оставила там свою лютню, которая до сих пор играет песнь исцеления. Этой весной дерево должно было зацвести, но я не сумела там побывать.
— Так оно и произошло. — Дракониха рассмеялась. — На нем появились листья и белые цветы. Отличная работа, Прелестница.
— О чем ты говоришь?
Элинсинос вновь рассмеялась.
— Ты не забыла, это побег дуба. А ты когда-нибудь слышала, чтобы на дубах распускались цветы?
В горле у Рапсодии пересохло.
— Нет.
— Конечно, каждый дуб цветет, и потом на нем вырастают желуди, но никто не видит крошечных цветов. А эти, пушистые и белые, покрывают дерево, словно снег. В своей песне ты предложила дереву зацвести? — Рапсодия кивнула. — Ну, тебе удалось произвести на меня впечатление. Для меня большая честь принимать Дающую Имя такой силы. Разве часто удается встретить того, кто способен заставить цвести дуб? Уверена, что Ракшас ужасно разозлился, ведь он так старался извести дерево — во всяком случае, его хозяин дерево ненавидит.
— Пожалуйста, расскажи мне побольше о Ракшасе. Ты говорила, его создал демон, но он выглядел и вел себя как человек.
— Ракшас внешне похож на того, чьей душой он владеет. Он рожден из крови демона, иногда других существ, как правило, ничего не ведающих диких животных. Его тело формируется из стихий, льда или земли; мне кажется, что Ракшас из Дома Памяти создан из земли и льда. А кровь животных оживляет его, дает ему силу.
— А причем здесь душа?
— Ракшас, возникший только из крови, недолговечен и лишен разума. Но если демон завладел душой — человека или любого другого живого существа, — он может вложить ее в свое творение, и тогда Ракшас выглядит и может вести себя в точности как хозяин души, а сам хозяин, разумеется, умирает. Кроме того, к Ракшасу переходит часть знаний захваченного существа. Но они извращены и несут в себе только зло; опасайся их, Прелестница.
Рапсодия вздрогнула.
— А этот человек — тварь, с которой мы сражались, — ты уверена, что это Ракшас, созданный ф'дором?
Элинсинос кивнула:
— Я думаю, это был он. Послушай меня: он где-то рядом. Будь осторожна, когда уйдешь отсюда, Прелестница.
Холодный страх сжал сердце Рапсодии. Она отложила в сторону недоеденную булочку.
— Не тревожься, Элинсинос. У меня есть меч.
— Какой меч, Прелестница?
— Звездный Горн. Я уверена, ты о нем слышала.
Казалось, дракониха удивилась.
— Ты оставила меч дома?
Рапсодия покачала головой.
— Нет, я взяла его с собой. Хочешь, я его покажу?
Дракониха кивнула, и Рапсодия вытащила клинок из ножен. Пламя засверкало, его отблески искрились, отражаясь от чешуи огромной рептилии, миллионы радуг плясали по пещере. Приветственно взметнулось вверх пламя люстр. Глаза Элинсинос широко раскрылись, их магия обрушилась на Рапсодию. Она попыталась отвести взгляд, но лишь застыла на месте, когда огромное существо наклонило голову, чтобы получше рассмотреть меч. Потом Элинсинос провела когтем по ножнам, висящим на боку у Рапсодии.
— Конечно, — заметно успокоившись, сказала Элинсинос. — Черная слоновая кость. Вот почему я не ощущала его присутствия.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — с трудом пробормотала Рапсодия, стараясь освободиться от чар.
— Черная слоновая кость — самая эффективная защита, известная всем, владеющим магией, — заявила Элинсинос. — На самом деле это вовсе не слоновая кость, а камень сродни Живому Камню. Из него делают футляры или ножны или другие защитные оболочки, и предмет, находящийся внутри, никто не сможет обнаружить, даже дракон. Это хорошо, Прелестница. Никто не узнает о том, что ты обладаешь мечом, до тех пор, пока ты его не обнажишь. Где ты его нашла?
— Он был спрятан внутри Земли. Я нашла его по дороге сюда из Серендаира.
— Так ты не плыла на корабле?
— Нет. — Рапсодия раскраснелась от воспоминаний. — Мы вышли намного раньше, чем намерьены. А появились здесь совсем недавно.
Элинсинос рассмеялась. Рапсодия подождала объяснений или, наоборот, вопросов, но вместо этого дракониха внимательно посмотрела на нее:
— Ты видела Элендру?
Это имя было связано в Серендаире с небесами.
— Ты говоришь об упавшей звезде?
Теперь удивилась Элинсинос.
— Нет, она, как и ты, из лиринов. Раньше она владела этим мечом.
Рапсодия вспомнила имя из легенды, которую ей рас сказал Ллаурон.
— Она жива?
Казалось, Элинсинос задумалась.
— Да, она живет в Тириане, лиринском лесу на юге страны. Если ты пойдешь к ней, она, возможно, согласится научить тебя обращаться с этим мечом.
— А как мне ее найти?
— Отправляйся в Тириан и поспрашивай о ней. Если она захочет с тобой встретиться, то сама тебя найдет.
Рапсодия кивнула.
— А она симпатичная? Элинсинос улыбнулась:
— Я встречалась с ней лишь однажды. Она была добра ко мне. Она пришла вместе с человеком, занимавшим должность Главного жреца, которую теперь занимает Ллаурон, чтобы рассказать о том, что случилось с Меритином, принесла мне его дары и кусок его корабля. И тогда я узнала, что он пытался вернуться, но погиб. Он был таким хрупким, я скучаю по нему. — И вновь глаза Элинсинос наполнились слезами. — Я подарила тому мужчине белый дубовый посох с золотым листом на конце.
— Теперь им владеет Ллаурон.
Элинсинос кивнула.
— Я собиралась сделать подарок Элендре, однако она отказалась его принять. Но ты ведь сохранишь мою кольчугу, правда, Прелестница?
Рапсодия улыбнулась драконихе. Элинсинос была со ткана из противоречий, такая могущественная и одновременно ранимая, мудрая и наивная, как ребенок.
— Да, конечно. И буду хранить ее рядом с сердцем, где навсегда останутся воспоминания о тебе.
— Значит, ты будешь меня помнить, Прелестница?
— Конечно. Я никогда тебя не забуду, Элинсинос.
Дракониха широко улыбнулась, обнажив ряды огромных зубов.
— Значит, через тебя я немного приближусь к бессмертию. Спасибо тебе, Прелестница. — Она засмеялась, когда брови Рапсодии недоуменно поползли вверх. — Ты не понимаешь, о чем я говорю, не так ли?
— Боюсь, что да.
Элинсинос вновь опустилась на пол пещеры, ее чешуя заискрилась всеми цветами радуги в колеблющемся свете люстр.
— Драконы живут очень долго, но не вечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
— Я помогла ему, когда мы находились в Доме Памяти, — сказала Рапсодия, вытирая губы платком. — Я оставила там свою лютню, которая до сих пор играет песнь исцеления. Этой весной дерево должно было зацвести, но я не сумела там побывать.
— Так оно и произошло. — Дракониха рассмеялась. — На нем появились листья и белые цветы. Отличная работа, Прелестница.
— О чем ты говоришь?
Элинсинос вновь рассмеялась.
— Ты не забыла, это побег дуба. А ты когда-нибудь слышала, чтобы на дубах распускались цветы?
В горле у Рапсодии пересохло.
— Нет.
— Конечно, каждый дуб цветет, и потом на нем вырастают желуди, но никто не видит крошечных цветов. А эти, пушистые и белые, покрывают дерево, словно снег. В своей песне ты предложила дереву зацвести? — Рапсодия кивнула. — Ну, тебе удалось произвести на меня впечатление. Для меня большая честь принимать Дающую Имя такой силы. Разве часто удается встретить того, кто способен заставить цвести дуб? Уверена, что Ракшас ужасно разозлился, ведь он так старался извести дерево — во всяком случае, его хозяин дерево ненавидит.
— Пожалуйста, расскажи мне побольше о Ракшасе. Ты говорила, его создал демон, но он выглядел и вел себя как человек.
— Ракшас внешне похож на того, чьей душой он владеет. Он рожден из крови демона, иногда других существ, как правило, ничего не ведающих диких животных. Его тело формируется из стихий, льда или земли; мне кажется, что Ракшас из Дома Памяти создан из земли и льда. А кровь животных оживляет его, дает ему силу.
— А причем здесь душа?
— Ракшас, возникший только из крови, недолговечен и лишен разума. Но если демон завладел душой — человека или любого другого живого существа, — он может вложить ее в свое творение, и тогда Ракшас выглядит и может вести себя в точности как хозяин души, а сам хозяин, разумеется, умирает. Кроме того, к Ракшасу переходит часть знаний захваченного существа. Но они извращены и несут в себе только зло; опасайся их, Прелестница.
Рапсодия вздрогнула.
— А этот человек — тварь, с которой мы сражались, — ты уверена, что это Ракшас, созданный ф'дором?
Элинсинос кивнула:
— Я думаю, это был он. Послушай меня: он где-то рядом. Будь осторожна, когда уйдешь отсюда, Прелестница.
Холодный страх сжал сердце Рапсодии. Она отложила в сторону недоеденную булочку.
— Не тревожься, Элинсинос. У меня есть меч.
— Какой меч, Прелестница?
— Звездный Горн. Я уверена, ты о нем слышала.
Казалось, дракониха удивилась.
— Ты оставила меч дома?
Рапсодия покачала головой.
— Нет, я взяла его с собой. Хочешь, я его покажу?
Дракониха кивнула, и Рапсодия вытащила клинок из ножен. Пламя засверкало, его отблески искрились, отражаясь от чешуи огромной рептилии, миллионы радуг плясали по пещере. Приветственно взметнулось вверх пламя люстр. Глаза Элинсинос широко раскрылись, их магия обрушилась на Рапсодию. Она попыталась отвести взгляд, но лишь застыла на месте, когда огромное существо наклонило голову, чтобы получше рассмотреть меч. Потом Элинсинос провела когтем по ножнам, висящим на боку у Рапсодии.
— Конечно, — заметно успокоившись, сказала Элинсинос. — Черная слоновая кость. Вот почему я не ощущала его присутствия.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — с трудом пробормотала Рапсодия, стараясь освободиться от чар.
— Черная слоновая кость — самая эффективная защита, известная всем, владеющим магией, — заявила Элинсинос. — На самом деле это вовсе не слоновая кость, а камень сродни Живому Камню. Из него делают футляры или ножны или другие защитные оболочки, и предмет, находящийся внутри, никто не сможет обнаружить, даже дракон. Это хорошо, Прелестница. Никто не узнает о том, что ты обладаешь мечом, до тех пор, пока ты его не обнажишь. Где ты его нашла?
— Он был спрятан внутри Земли. Я нашла его по дороге сюда из Серендаира.
— Так ты не плыла на корабле?
— Нет. — Рапсодия раскраснелась от воспоминаний. — Мы вышли намного раньше, чем намерьены. А появились здесь совсем недавно.
Элинсинос рассмеялась. Рапсодия подождала объяснений или, наоборот, вопросов, но вместо этого дракониха внимательно посмотрела на нее:
— Ты видела Элендру?
Это имя было связано в Серендаире с небесами.
— Ты говоришь об упавшей звезде?
Теперь удивилась Элинсинос.
— Нет, она, как и ты, из лиринов. Раньше она владела этим мечом.
Рапсодия вспомнила имя из легенды, которую ей рас сказал Ллаурон.
— Она жива?
Казалось, Элинсинос задумалась.
— Да, она живет в Тириане, лиринском лесу на юге страны. Если ты пойдешь к ней, она, возможно, согласится научить тебя обращаться с этим мечом.
— А как мне ее найти?
— Отправляйся в Тириан и поспрашивай о ней. Если она захочет с тобой встретиться, то сама тебя найдет.
Рапсодия кивнула.
— А она симпатичная? Элинсинос улыбнулась:
— Я встречалась с ней лишь однажды. Она была добра ко мне. Она пришла вместе с человеком, занимавшим должность Главного жреца, которую теперь занимает Ллаурон, чтобы рассказать о том, что случилось с Меритином, принесла мне его дары и кусок его корабля. И тогда я узнала, что он пытался вернуться, но погиб. Он был таким хрупким, я скучаю по нему. — И вновь глаза Элинсинос наполнились слезами. — Я подарила тому мужчине белый дубовый посох с золотым листом на конце.
— Теперь им владеет Ллаурон.
Элинсинос кивнула.
— Я собиралась сделать подарок Элендре, однако она отказалась его принять. Но ты ведь сохранишь мою кольчугу, правда, Прелестница?
Рапсодия улыбнулась драконихе. Элинсинос была со ткана из противоречий, такая могущественная и одновременно ранимая, мудрая и наивная, как ребенок.
— Да, конечно. И буду хранить ее рядом с сердцем, где навсегда останутся воспоминания о тебе.
— Значит, ты будешь меня помнить, Прелестница?
— Конечно. Я никогда тебя не забуду, Элинсинос.
Дракониха широко улыбнулась, обнажив ряды огромных зубов.
— Значит, через тебя я немного приближусь к бессмертию. Спасибо тебе, Прелестница. — Она засмеялась, когда брови Рапсодии недоуменно поползли вверх. — Ты не понимаешь, о чем я говорю, не так ли?
— Боюсь, что да.
Элинсинос вновь опустилась на пол пещеры, ее чешуя заискрилась всеми цветами радуги в колеблющемся свете люстр.
— Драконы живут очень долго, но не вечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181