» и ударил Хилуго ногой по запястью.
– Нож выбит, – сказал капитан.
И тут Хилуй, шатаясь, поднимает за дуло свой автомат и говорит капитану:
– А теперь представьте, что у меня в руках ничего нет.
И врезал капитану прикладом.
Капитан крикнул «Йя!» и упал.
Больше рукопашным боем с нами никто не занимался.
* * *
Мы иногда сами занимались. Один парень у нас чего-то не поделил с другим из соседнего полка. Пошел туда разбираться.
Через час приползает обратно. Морда – как у колобка к концу дороги.
– Что, – говорим, – с тобой, Валера?
Он сплюнул кровью и говорит:
– Будут знать!
* * *
А генерал приезжал к нам ещё раз со своей внезапной проверкой, о которой мы знали за месяц.
Подкатывает он, значит, к воротам нашей дивизии. А там для него солдат тополя из брандспойта моет.
Увидел генерала – выпустил из рук брандспойт, чтобы честь отдать. А брандспойт как вырвался на свободу, так и окатил генерала.
Генерал ничего не ответил. Сел, обмоченный, обратно в машину и назад уехал.
И больше у нас никогда не появлялся.
А наш командир хотел этого поливальщика даже наградить, потому что благодаря ему вся дивизия вышла сухой из воды.
Кстати – о воде. Самые мягкие отношения между командирами и воинами – на флоте. Матрос меньше отличается от морского офицера, чем солдат от офицера сухопутного. Потому что после рабочего дня сухопутный офицер идёт домой к жене, а морской – остается на работе с матросом.
Ничто так не сближает людей, как подводная лодка.
В одном ленинградском военно-морском училище преподавал капитан первого ранга – настолько мягкий, что если бы он преподавал в другом месте, его бы давно съели. У него для курсантов было только две оценки: «пять» и «пять с плюсом».
И вот какой-то курсант поспорил с товарищами, что получит на экзамене у этого старикана «двойку».
Приходит на экзамен и говорит этому старикану первого ранга:
– Ничего не знаю. Ставьте два.
Тот говорит:
– Как – не знаете? Вы ж ещё билет не брали!
Курсант берет билет и читает:
– "Пожар на корабле. Ваши действия".
– Ну? – говорит старикан.
Курсант нарочно молчит.
– Ну, что вы будете делать, если на корабле вспыхнет пожар?
– Ничего не буду! – говорит курсант.
– Правильно! – обрадовался старикан. – Главное не подымать панику.
* * *
В полку, где я служил, был кросс на 10 км. Приехала инспекция во главе с генералом на наши военные мучения смотреть. Генерал добрый. Шутит. Офицеры смеются. Как по команде.
Сержант Доценко нам говорит:
– Бежать надо не ногами. А головой.
Короче, срезали мы несколько километров. Никто ничего не заметил. Офицеры довольны: недобежавших нет.
Только майор, который всей этой беготней руководил, что-то нам орет и кулаком рыжим грозит. В кулаке – секундомер.
Подходит к майору с секундомером генерал:
– В чем дело?
Секунд-майор рапортует:
– Половина участников забега установила новый рекорд мира!
Знаете, что ответил генерал? Он спросил:
– А почему – только половина?
* * *
Был у нас в полку пес. Пес полка. Звали его, конечно, Дембель. Как-то наделал он перед дверьми в штаб. Подполковник Регентов сказал:
– Сделал под козырек!
Я его часто вспоминаю, моего командира полка. Речь его была краткой и образной: «Дело сделано, дура замуж выдана», – или: «Без кота мыши в подполье геройствуют, а нам такую давай, чтобы и при коте не потела!»
Поначалу никто не понимал, о чем речь. Но сразу понимал, что командир сердится. Каждую его фразу можно было выбивать на граните. Причем каждая вторая была эпитафией: «Все ушло в свисток», «нашёл свой последний балкон», «Куда бы вороне ни лететь, всюду дерьмо клевать!», «Все пропьем, но флот не опозорим!», «Да куда ж он денется в подводной лодке?!», «Нам, татарам, все равно, что самогон, что пулемет, лишь бы с ног валило!».
* * *
Майор у нас командовал:
– По-пластунски – шагом марш!
* * *
Как мой дядька воевал. В начале войны его и других новобранцев отправили на фронт в город Витебск. Причем – без оружия. Оружие обещали выдать по прибытии на фронт. Пока ехали, Витебск взяли немцы, и эшелон влетел прямо в плен.
Отсидев в немецком плену всю войну, дядька мой был освобожден советской армией, по приказу товарища Сталина погружен вместе с остальными военнопленными на другой эшелон и отправлен в лагеря за Урал, где просидел ещё столько же лет.
* * *
В армии юноши становятся мужчинами, а девушки – женщинами.
* * *
– Военных ни о чем нельзя попросить, – говорила мне одна дама. – Им надо просто приказывать.
* * *
Провожая летчиков в полет, генерал вместо «Мягкой вам посадки» сказал: «Пусть земля вам будет мягким пухом».
* * *
Помню, старшина нас построил и спрашивает:
– Кто любит париться с веником?
Один говорит:
– Я!
Старшина ему:
– Ну, подметаешь сегодня баню.
* * *
Был у нас в армии парень – лысый, но волосатый. То есть у него росло, где не надо, а где надо, не росло. Голова – блестящая. Как яйцо. А от шеи до пят – рыжая шерсть. Такая несправедливость природы. Или, наоборот, справедливость.
Когда мы в первый раз пришли в баню, и Валера предстал во всей своей красе, старшина лишился дара речи. Он, вероятно, чувствовал, что это какое-то нарушение воинской дисциплины, но какое именно – понять не мог. И как наказать этого рядового орангутанга, он не знал. Дать ему наряд? Или велеть побриться от головы до пяток?
После минуты молчания старшина сказал:
– Этому мочалки не давать!
* * *
Диктор читает текст:
– Идут солдаты-кобели… Простите. Идут солдаты к обелиску славы!
* * *
Когда жена не хотела ложиться в постель, офицер хватал гранату и кричал: «Ложись!» А в постели всегда командовал: «Неле-во! Напра-во! Кру-гом! На пле-чо! Во-о-ольно…»
* * *
Военный портной мне объяснял: «У военных должно быть две формы: для праздников – парадный мундир, а для отступлений – драповое пальто».
* * *
Командир – как дорожный указатель: показывает всем, куда идти, но сам туда не идёт.
* * *
В армии все делается быстро, поэтому служба там тянется медленно.
* * *
Тяготы военной службы облегчают семейную жизнь. Сказал жене: «Ночные маневры», – и ушел. Поди проверь, с кем он всю ночь маневрировал.
* * *
Марш-бросок – это бег в каске, противогазе, с автоматом, вещмешком и шинелью за спиной, когда хочется все это бросить. Чем выше звание военного, тем легче он переносит марш-бросок. Лейтенант бежит с пистолетом. Майор едет в автомобиле. Полковник наблюдает в бинокль. Генерал проводит ногтем по карте.
Помню, во время одного марш-броска какой-то солдат настолько вырвался вперёд, что его чуть не обвинили в дезертирстве.
Страшней марш-броска, наверно, только заплыв в каске, противогазе, с автоматом, вещмешком и шинелью за спиной.
Такой заплыв провели однажды не то корейцы, не то вьетнамцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Нож выбит, – сказал капитан.
И тут Хилуй, шатаясь, поднимает за дуло свой автомат и говорит капитану:
– А теперь представьте, что у меня в руках ничего нет.
И врезал капитану прикладом.
Капитан крикнул «Йя!» и упал.
Больше рукопашным боем с нами никто не занимался.
* * *
Мы иногда сами занимались. Один парень у нас чего-то не поделил с другим из соседнего полка. Пошел туда разбираться.
Через час приползает обратно. Морда – как у колобка к концу дороги.
– Что, – говорим, – с тобой, Валера?
Он сплюнул кровью и говорит:
– Будут знать!
* * *
А генерал приезжал к нам ещё раз со своей внезапной проверкой, о которой мы знали за месяц.
Подкатывает он, значит, к воротам нашей дивизии. А там для него солдат тополя из брандспойта моет.
Увидел генерала – выпустил из рук брандспойт, чтобы честь отдать. А брандспойт как вырвался на свободу, так и окатил генерала.
Генерал ничего не ответил. Сел, обмоченный, обратно в машину и назад уехал.
И больше у нас никогда не появлялся.
А наш командир хотел этого поливальщика даже наградить, потому что благодаря ему вся дивизия вышла сухой из воды.
Кстати – о воде. Самые мягкие отношения между командирами и воинами – на флоте. Матрос меньше отличается от морского офицера, чем солдат от офицера сухопутного. Потому что после рабочего дня сухопутный офицер идёт домой к жене, а морской – остается на работе с матросом.
Ничто так не сближает людей, как подводная лодка.
В одном ленинградском военно-морском училище преподавал капитан первого ранга – настолько мягкий, что если бы он преподавал в другом месте, его бы давно съели. У него для курсантов было только две оценки: «пять» и «пять с плюсом».
И вот какой-то курсант поспорил с товарищами, что получит на экзамене у этого старикана «двойку».
Приходит на экзамен и говорит этому старикану первого ранга:
– Ничего не знаю. Ставьте два.
Тот говорит:
– Как – не знаете? Вы ж ещё билет не брали!
Курсант берет билет и читает:
– "Пожар на корабле. Ваши действия".
– Ну? – говорит старикан.
Курсант нарочно молчит.
– Ну, что вы будете делать, если на корабле вспыхнет пожар?
– Ничего не буду! – говорит курсант.
– Правильно! – обрадовался старикан. – Главное не подымать панику.
* * *
В полку, где я служил, был кросс на 10 км. Приехала инспекция во главе с генералом на наши военные мучения смотреть. Генерал добрый. Шутит. Офицеры смеются. Как по команде.
Сержант Доценко нам говорит:
– Бежать надо не ногами. А головой.
Короче, срезали мы несколько километров. Никто ничего не заметил. Офицеры довольны: недобежавших нет.
Только майор, который всей этой беготней руководил, что-то нам орет и кулаком рыжим грозит. В кулаке – секундомер.
Подходит к майору с секундомером генерал:
– В чем дело?
Секунд-майор рапортует:
– Половина участников забега установила новый рекорд мира!
Знаете, что ответил генерал? Он спросил:
– А почему – только половина?
* * *
Был у нас в полку пес. Пес полка. Звали его, конечно, Дембель. Как-то наделал он перед дверьми в штаб. Подполковник Регентов сказал:
– Сделал под козырек!
Я его часто вспоминаю, моего командира полка. Речь его была краткой и образной: «Дело сделано, дура замуж выдана», – или: «Без кота мыши в подполье геройствуют, а нам такую давай, чтобы и при коте не потела!»
Поначалу никто не понимал, о чем речь. Но сразу понимал, что командир сердится. Каждую его фразу можно было выбивать на граните. Причем каждая вторая была эпитафией: «Все ушло в свисток», «нашёл свой последний балкон», «Куда бы вороне ни лететь, всюду дерьмо клевать!», «Все пропьем, но флот не опозорим!», «Да куда ж он денется в подводной лодке?!», «Нам, татарам, все равно, что самогон, что пулемет, лишь бы с ног валило!».
* * *
Майор у нас командовал:
– По-пластунски – шагом марш!
* * *
Как мой дядька воевал. В начале войны его и других новобранцев отправили на фронт в город Витебск. Причем – без оружия. Оружие обещали выдать по прибытии на фронт. Пока ехали, Витебск взяли немцы, и эшелон влетел прямо в плен.
Отсидев в немецком плену всю войну, дядька мой был освобожден советской армией, по приказу товарища Сталина погружен вместе с остальными военнопленными на другой эшелон и отправлен в лагеря за Урал, где просидел ещё столько же лет.
* * *
В армии юноши становятся мужчинами, а девушки – женщинами.
* * *
– Военных ни о чем нельзя попросить, – говорила мне одна дама. – Им надо просто приказывать.
* * *
Провожая летчиков в полет, генерал вместо «Мягкой вам посадки» сказал: «Пусть земля вам будет мягким пухом».
* * *
Помню, старшина нас построил и спрашивает:
– Кто любит париться с веником?
Один говорит:
– Я!
Старшина ему:
– Ну, подметаешь сегодня баню.
* * *
Был у нас в армии парень – лысый, но волосатый. То есть у него росло, где не надо, а где надо, не росло. Голова – блестящая. Как яйцо. А от шеи до пят – рыжая шерсть. Такая несправедливость природы. Или, наоборот, справедливость.
Когда мы в первый раз пришли в баню, и Валера предстал во всей своей красе, старшина лишился дара речи. Он, вероятно, чувствовал, что это какое-то нарушение воинской дисциплины, но какое именно – понять не мог. И как наказать этого рядового орангутанга, он не знал. Дать ему наряд? Или велеть побриться от головы до пяток?
После минуты молчания старшина сказал:
– Этому мочалки не давать!
* * *
Диктор читает текст:
– Идут солдаты-кобели… Простите. Идут солдаты к обелиску славы!
* * *
Когда жена не хотела ложиться в постель, офицер хватал гранату и кричал: «Ложись!» А в постели всегда командовал: «Неле-во! Напра-во! Кру-гом! На пле-чо! Во-о-ольно…»
* * *
Военный портной мне объяснял: «У военных должно быть две формы: для праздников – парадный мундир, а для отступлений – драповое пальто».
* * *
Командир – как дорожный указатель: показывает всем, куда идти, но сам туда не идёт.
* * *
В армии все делается быстро, поэтому служба там тянется медленно.
* * *
Тяготы военной службы облегчают семейную жизнь. Сказал жене: «Ночные маневры», – и ушел. Поди проверь, с кем он всю ночь маневрировал.
* * *
Марш-бросок – это бег в каске, противогазе, с автоматом, вещмешком и шинелью за спиной, когда хочется все это бросить. Чем выше звание военного, тем легче он переносит марш-бросок. Лейтенант бежит с пистолетом. Майор едет в автомобиле. Полковник наблюдает в бинокль. Генерал проводит ногтем по карте.
Помню, во время одного марш-броска какой-то солдат настолько вырвался вперёд, что его чуть не обвинили в дезертирстве.
Страшней марш-броска, наверно, только заплыв в каске, противогазе, с автоматом, вещмешком и шинелью за спиной.
Такой заплыв провели однажды не то корейцы, не то вьетнамцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82