Заклинание невидимости сорвалось с губ Иванушки без тени раздумья.
Минут через двадцать, когда злонравная скотина успокоилась, царевич осмелился спуститься во двор и осмотреться.
На противоположном конце двора располагался склад с дровами. "Корм их, наверное," – догадался Иванушка. Рядом – колодец. Ближе к коровнику – или быковнику? – еще один. На деревянном щите, обитом железом – красное ведро, топор, багор и лом. Под щитом – ящик с песком. У стены стойла, недалеко от входа – небольшая поленница.
"На завтрашнее утро приготовили..." – обреченно подумал Иван. "Покормят спозаранку – и вперед. Глаза горят, из ноздрей дым валит, медные бока раскалились докрасна, копытами землю роют – раздавят, и не заметят, как эти... как их..." – нужное сравнение Иванушка подобрать так и не смог, потому, что паровозов тоже еще не придумали.
Смутное подозрение подсказывало ему, что использование магии популярности ни ему, ни его товарищам на гористой гаттерийской земле не прибавит, да и в присутствии Монстеры, совершенно справедливо опасался он, вряд ли у него получится это сделать. Больше одного, очень короткого, раза, во всяком случае.
Что не оставляло ему никакого выбора.
Как поступил бы королевич Елисей?
А отрок Сергий?
Уж они-то что-нибудь сходу придумали, это факт... Вот так вот, просто: раз-раз – и пешка в дамках. А король в дураках.
Но так ведь это они!
А что делать ему, Ивану?..
Царевич вздохнул, превратился в человека, почесал невидимой рукой в невидимом затылке и снял с ржавого крюка красное ведро.
Через минуту в душной темноте заскрипел разбуженный колодезный журавль.
Усталый невидимый кот вернулся в зал, где спали гости-пленники, только под утро, уже отчаявшись было найти в кромешной тьме и грязи незнакомого города этот проклятый дворец. Тяжело спрыгнув на так и не успевший остыть за ночь после горячего летнего дня каменный пол, Иванушка быстро добрался до своей лежанки, очеловечился и повалился на пыльные мягкие шкуры делать вид, что спит. Он был уверен, что после всех впечатлений и треволнений этой ночи и вчерашнего дня уснуть он не сможет.
Проснулся он от того, что знакомые голоса со всех сторон выкликали его имя.
– Ион!
– Тс-с-с! Дурак! Язон, надо говорить!
– Язон!.. Какой Язон? Язон спит! Сам дурак!
– Иона мы называем пока Язоном!
– Пока не кончатся испытания...
– Или пока он жив...
– А ты орешь: "Ион"!..
– Ты хочешь, чтобы услышала эта змея Монстера?
– Думаешь, она стоит под дверью?
– Идиот!!! Она же колдунья!
– Колдуньям незачем стоять под дверью, чтобы услышать что-либо, Акефал!
– Точно-точно! Вот моя двоюродная тетушка Амфибрахия однажды рассказывала, взяв с меня обет молчания, что когда она была маленькой, однажды к ним в дом темной дождливой ночью постучалась незнакомая одноглазая старуха, которую...
– Ирак!!!..
– Язон!..
– ИОН!..
Ах, чтоб тебя!!!
Идиот!!!
Хорошо, хоть сапоги не снял!
"Бумс," – торопливо шепнул Иван и натянул на себя побольше успевшее куда-то отползти шкурное одеяло.
– Язон!..
– Язон!..
– Я...
– Ну чего раскричались, как на пожаре? – лицемерно потягиваясь, выглянул из-под своего укрытия царевич. – Здесь я, куда денусь?
– ЗДЕСЬ?!
Все стеллиандры, как один, повернулись к Иванушке и уставились.
– ЗДЕСЬ!?
– Ну, да...
– Но мы посмотрели – твоей обуви нет, и мы решили...
– Ну, естественно, ее не было... Я... Я в ней спал.
– Спал?!
– Спал?..
– Ну, да... А что тут такого? Ночью у меня замерзли ноги... и я решил... я решил... Что это вы на меня так смотрите? Ночи в этих местах могут быть очень прохладными, между прочим... Несмотря на высокую дневную температуру... Да что случилось?
– Пять минут назад я сам заглядывал под это одеяло – там никого не было! – обвиняюще затряс толстым пальцем Акефал.
– Было! – пошел в наступление прижатый к стенке царевич. – Просто, когда сплю, я сворачиваюсь клубочком! И меня становится не так заметно с первого взгляда! Особенно, когда я мерзну!
– Чего?! – не сразу дошло до стеллиандра.
В нахмуренную голову Трисея, кажется, пришла какая-то мысль, от которой он нахмурился еще больше. Перекинувшись парой быстрых слов с Ираком, он сделал шаг вперед.
– Послушай, приятель, – переставил он озадаченного сотоварища за шкирку туники на другое место, подальше от лукоморца. – Если Ион... Язон говорит, что он так спит, то значит не приставай.
– А чего?..
– Так. Надо. Понял?
– Нет.
– Вот и хорошо.
– Не по...
– За нами пришли!
– Эй, веселого утра вам, чужестранцы! Завтрак готов!
– И быки накормлены!
– Ха-ха-ха!!!
– А козлы?
– Что?
– Что ты сказал?
– Он говорит, что мы уже идем!
– А-а...
– Бе-е...
– Ион! То есть, Язон!..
От громкого шепота за спиной лукоморец вздрогнул, сбился с шага, налетел на Сейсмохтона и обернулся.
– Язон! – вытаращив возбужденно глаза, Ирак чуть не тыкался губами ему в самое ухо. – Язон! Я, кажется, знаю! Я догадался! Теперь наверняка!
– Что? – не сразу вернулся царевич в реальность из своего частного маленького мирка недобрых предчувствий, тяжелых ожиданий и просто тихого ужаса, где он отрешенно прощался с жизнью на тот случай, если его наивная маленькая хитрость не сработает, и позже он это сделать не успеет.
Иванушка был человеком воспитанным.
– Я понял! Ты – бог теней Дендрогам! Я помню, нам в гимнасии рассказывали – однажды богиня облаков Нефекла повстречала на высокой-превысокой горе молодого пастуха...
– Ирак!..
– Я понял! Но и Трисей тоже со мной согласился! Ну, вот смотри, как мы догадались...
– Ирак... Ну я же тебе говорил... – обреченно вздохнул Иван. – Перестань... – лукоморца так и подмывало продолжить "маяться дурью", но в силу своей непозволительной для героя, и, тем более, для стеллиандрского бога вежливости, он усилием воли вымучил:
– ...выдавать желаемое за действительное. И без тебя... плохо...
– Плохо?!.. – ошеломленный Ирак тоже сбился с шага и налетел на Сейсмохтона. – Тебе – плохо?!..
Казалось, даже сама мысль о том, что его кумиру, анонимному божеству, сошедшему на неустроенную, не достойную касания его ног землю, может быть иначе, кроме как очень хорошо, была святотатством. Но та же самая мысль, высказанная вслух самим божеством, уже подрывала устои его незыблемого еще мгновение назад мироздания. Кит нырнул, бегемоты разбежались, земной блин, кувыркаясь, полетел в крынку с Млечным Путем.
– Тебе?.. Плохо?.. – совершенно убитым голосом только и смог вымолвить стеллиандр, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног, а на смену ей приходят пальцы ног Пахидерма.
– Ой, – сообщил Пахидерм.
– Ой... – поддержал его Ирак.
– Отвратительно, – мрачно продолжал Иван, в личной вселенной которого творились похожие катаклизмы. – Во-первых, я не представляю, как надо запрягать быков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221