у Сальери – первого в мире, кто видит моцартовский Реквием, – брызгают слезы; он потрясен и партитурой, и тем, что сейчас впервые в жизни убил человека; это дольше описывать, чем играть, это – одно мгновение.)
Ты плачешь?
САЛЬЕРИ
Эти слезы…
* * *
И в голову пришли мне две, три мысли…
Пришли! Снаружи. Бродили и пришли. Кому – в гости, а кому – домой. Они бездомные. Их можно прогнать, а можно оставить, усыновить, вырастить, а можно погубить, залить, «откупорив шампанского бутылку».
В любом случае пришедшая мысль отличается от выдумки. Выдумка – это изнутри, искусственная кукла.
Вероятно, надо соответственно себя вести, чтоб мысли захотели к тебе прийти. А еще им надо, чтобы вход был открыт и чтобы было хоть немножко места.
...1997
P.S. Придумав двадцать лет тому назад этот фокус с показыванием партитуры, я предложил его знакомому режиссеру, который в тот момент ставил «Моцарта и Сальери». Режиссер снисходительно улыбнулся: «Да-а, остроумно, весьма…» – и оставил «Моцарта» водить руками под фонограмму. Ему казалось, что так сценичнее.
Изменники Родины
Юрий Любимов (1917 года рождения, лишен гражданства в 1984-м) поставил спектакль по роману Александра Солженицына (1918 года рождения, лишен гражданства в 1974-м).
Два восьмидесятилетних старика. Что нового они могут нам сказать? Нары, зэки, генералы госбезопасности, Иосиф Виссарионович… В Театре на Таганке роман «В круге первом» идет под названием «Шарашка». Опять про Сталина, про лагеря – ну как не надоест?
Дважды подряд смотрел «Шарашку» – дело там происходит полвека назад – и оба раза возникало неприятное чувство, что живем мы на тонкой пленке и в любой миг она может прорваться, и все мы, вся страна провалится опять туда – в лагеря, в ГУЛАГ, в ужас той жизни, когда никто не знает, что с ним будет завтра, и будет ли он завтра, и в какой детский дом (не к садистам ли) сдадут детей…
Не может быть? А почему?
Разве граждане России в начале века были глупее нас, сегодняшних? Разве немцы 1920-х – 1930-х были дураки? Разве трехтысячелетняя культура помешала китайцам провалиться в безумие маоизма?
И всюду к власти приходил человек некультурный. Семинарист-недоучка, ефрейтор, унтер…
…А внешне все цвело. Возводились дворцы, снималось кино «Веселые ребята», дети с букетами бежали к Сталину, к Гитлеру, к Мао; и Сталин, Гитлер, Мао целовали этих счастливых детей; а гости-иностранцы восхищались сытой, безмятежной жизнью народов, уверенных в своем светлом будущем под мудрым руководством…
И все это – советский рай, немецкий рай, китайский – можно было видеть. Но под тонкой пленкой был ад. В круге первом – элита. Ее кормят и почти не бьют, чтобы она поскорее сделала атомную бомбу, секретную телефонию…
Лучшие умы России делают на шарашке для Сталина секретный телефон и изобретают способ точного опознания людей по голосу (чтобы поймать очередного врага народа).
На поверхности примитивное: сбылось. Изобретены телефоны-шифраторы, превращающие речь в бессмысленный набор квакающих звуков. Изобретен прибор, снимающий отпечатки голоса, оставленные в телефоне, как отпечатки пальцев, оставленные на телефонной трубке.
Как далеко вперед шагнуло общество! Секретное подслушивание, доступное только Сталину, теперь доступно всем. Распечатки телефонных разговоров давно публикуются в центральных газетах («Известия», «Комсомольская правда», «Новая газета», «Московская правда»…), а магнитофонные записи прокручиваются по главным телеканалам.
Маленькая разница: в «Круге первом» записали мятущегося интеллигента, который позвонил в иностранное посольство, чтобы предотвратить беду – спасти профессора, «который лечил маму»; а теперь на пленках – то генеральный прокурор инструктирует сбежавшего за границу афериста, то вице-премьер требует сто тысяч долларов наличными…
Но ради такой чепухи, ради такого примитивного кукиша Любимов затевать постановку не стал бы.
Не знаю, считает ли он театр храмом. Но что Любимов считает театр кафедрой и зеркалом, в котором общество должно увидеть собственное лицо, – сомнений нет.
Значит, он хочет показать нам 1998-й, а не 1949-й. И как же странно начинает он нас показывать нам. Любимов играет Сталина без грима, однако копируя незабываемые интонации. Звучит нэтарапливый монолог:
– Он нэ доверял своей матери. И Богу. И революционерам. И мужикам. И рабочим. И тем более нэ доверял инженерам. Нэ доверял солдатам и генералам. Нэ доверял своим приближенным. Нэ доверял женам и любовницам. И детям своим нэ доверял. И прав оказывался всегда. И довэрился он одному только человеку – единственному за всю свою безошибочно-нэдоверчивую жизн. Это нэ был болтун, это был человек дела. Человек этот был Адольф Гитлер.
Ни в романе, ни в спектакле Гитлера нет. Но спектакль начинается именно с этих слов, и их ощущаешь как очень важные. Как нечто такое, что (для собственного блага) лучше понять поскорее и поточнее.
Зэки шарашки – техническая элита, «последний ручеек духовности». Последний – ибо офицерство, духовенство, дворянство, крестьянство уничтожены. Философы, историки, писатели…
А оставшиеся в живых – что они чувствовали? Сталинский «Краткий курс» истории ВКП(б) стал единственной истиной. (Это все равно что сегодня заставить весь народ в школах и институтах изучать историю России по книжке Коржакова, где судьба России, по мнению автора, зависит от того, при каких обстоятельствах вырвало Бурбулиса.) И вот эта техническая элита сознательно делает аппарат, чтобы поймать честного человека. И уничтожить его. Но даже если б они не знали конкретной задачи, то безошибочно знали, что заказчик их – сатана. И выполняли. А некоторые и в зоне продолжали верить в товарища Сталина, продолжали гордо твердить: «Я и сейчас коммунист».
«Я и сейчас демократка!» – говорит учительница, год не получавшая зарплату. Она продолжает верить в Гайдара.
Говоришь: откройте глаза, поглядите на результат! А они: «Да, но надо учесть условия…»
Конечно. Сталину мешали пережитки проклятого прошлого (царизма). Гайдару мешали пережитки проклятого прошлого (коммунизма). Всегда находился гад, который все портил: Троцкий, Руцкой… Сталин выселял чеченцев, Ельцин бомбил их…
И ни разу Россию не возглавил культурный человек. Лебедь правильно говорит: «Вот начнется смута – и меня востребуют». Мне не нравится, что он мечтает о гражданской войне, которая сделает его президентом, но рассуждает он правильно.
Цивилизованному, благоденствующему народу в голову не придет поставить над собой унтера.
Единственная в мире страна, в полном составе севшая к телевизорам лечиться пассами Кашпировского и заклинаниями Чумака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Ты плачешь?
САЛЬЕРИ
Эти слезы…
* * *
И в голову пришли мне две, три мысли…
Пришли! Снаружи. Бродили и пришли. Кому – в гости, а кому – домой. Они бездомные. Их можно прогнать, а можно оставить, усыновить, вырастить, а можно погубить, залить, «откупорив шампанского бутылку».
В любом случае пришедшая мысль отличается от выдумки. Выдумка – это изнутри, искусственная кукла.
Вероятно, надо соответственно себя вести, чтоб мысли захотели к тебе прийти. А еще им надо, чтобы вход был открыт и чтобы было хоть немножко места.
...1997
P.S. Придумав двадцать лет тому назад этот фокус с показыванием партитуры, я предложил его знакомому режиссеру, который в тот момент ставил «Моцарта и Сальери». Режиссер снисходительно улыбнулся: «Да-а, остроумно, весьма…» – и оставил «Моцарта» водить руками под фонограмму. Ему казалось, что так сценичнее.
Изменники Родины
Юрий Любимов (1917 года рождения, лишен гражданства в 1984-м) поставил спектакль по роману Александра Солженицына (1918 года рождения, лишен гражданства в 1974-м).
Два восьмидесятилетних старика. Что нового они могут нам сказать? Нары, зэки, генералы госбезопасности, Иосиф Виссарионович… В Театре на Таганке роман «В круге первом» идет под названием «Шарашка». Опять про Сталина, про лагеря – ну как не надоест?
Дважды подряд смотрел «Шарашку» – дело там происходит полвека назад – и оба раза возникало неприятное чувство, что живем мы на тонкой пленке и в любой миг она может прорваться, и все мы, вся страна провалится опять туда – в лагеря, в ГУЛАГ, в ужас той жизни, когда никто не знает, что с ним будет завтра, и будет ли он завтра, и в какой детский дом (не к садистам ли) сдадут детей…
Не может быть? А почему?
Разве граждане России в начале века были глупее нас, сегодняшних? Разве немцы 1920-х – 1930-х были дураки? Разве трехтысячелетняя культура помешала китайцам провалиться в безумие маоизма?
И всюду к власти приходил человек некультурный. Семинарист-недоучка, ефрейтор, унтер…
…А внешне все цвело. Возводились дворцы, снималось кино «Веселые ребята», дети с букетами бежали к Сталину, к Гитлеру, к Мао; и Сталин, Гитлер, Мао целовали этих счастливых детей; а гости-иностранцы восхищались сытой, безмятежной жизнью народов, уверенных в своем светлом будущем под мудрым руководством…
И все это – советский рай, немецкий рай, китайский – можно было видеть. Но под тонкой пленкой был ад. В круге первом – элита. Ее кормят и почти не бьют, чтобы она поскорее сделала атомную бомбу, секретную телефонию…
Лучшие умы России делают на шарашке для Сталина секретный телефон и изобретают способ точного опознания людей по голосу (чтобы поймать очередного врага народа).
На поверхности примитивное: сбылось. Изобретены телефоны-шифраторы, превращающие речь в бессмысленный набор квакающих звуков. Изобретен прибор, снимающий отпечатки голоса, оставленные в телефоне, как отпечатки пальцев, оставленные на телефонной трубке.
Как далеко вперед шагнуло общество! Секретное подслушивание, доступное только Сталину, теперь доступно всем. Распечатки телефонных разговоров давно публикуются в центральных газетах («Известия», «Комсомольская правда», «Новая газета», «Московская правда»…), а магнитофонные записи прокручиваются по главным телеканалам.
Маленькая разница: в «Круге первом» записали мятущегося интеллигента, который позвонил в иностранное посольство, чтобы предотвратить беду – спасти профессора, «который лечил маму»; а теперь на пленках – то генеральный прокурор инструктирует сбежавшего за границу афериста, то вице-премьер требует сто тысяч долларов наличными…
Но ради такой чепухи, ради такого примитивного кукиша Любимов затевать постановку не стал бы.
Не знаю, считает ли он театр храмом. Но что Любимов считает театр кафедрой и зеркалом, в котором общество должно увидеть собственное лицо, – сомнений нет.
Значит, он хочет показать нам 1998-й, а не 1949-й. И как же странно начинает он нас показывать нам. Любимов играет Сталина без грима, однако копируя незабываемые интонации. Звучит нэтарапливый монолог:
– Он нэ доверял своей матери. И Богу. И революционерам. И мужикам. И рабочим. И тем более нэ доверял инженерам. Нэ доверял солдатам и генералам. Нэ доверял своим приближенным. Нэ доверял женам и любовницам. И детям своим нэ доверял. И прав оказывался всегда. И довэрился он одному только человеку – единственному за всю свою безошибочно-нэдоверчивую жизн. Это нэ был болтун, это был человек дела. Человек этот был Адольф Гитлер.
Ни в романе, ни в спектакле Гитлера нет. Но спектакль начинается именно с этих слов, и их ощущаешь как очень важные. Как нечто такое, что (для собственного блага) лучше понять поскорее и поточнее.
Зэки шарашки – техническая элита, «последний ручеек духовности». Последний – ибо офицерство, духовенство, дворянство, крестьянство уничтожены. Философы, историки, писатели…
А оставшиеся в живых – что они чувствовали? Сталинский «Краткий курс» истории ВКП(б) стал единственной истиной. (Это все равно что сегодня заставить весь народ в школах и институтах изучать историю России по книжке Коржакова, где судьба России, по мнению автора, зависит от того, при каких обстоятельствах вырвало Бурбулиса.) И вот эта техническая элита сознательно делает аппарат, чтобы поймать честного человека. И уничтожить его. Но даже если б они не знали конкретной задачи, то безошибочно знали, что заказчик их – сатана. И выполняли. А некоторые и в зоне продолжали верить в товарища Сталина, продолжали гордо твердить: «Я и сейчас коммунист».
«Я и сейчас демократка!» – говорит учительница, год не получавшая зарплату. Она продолжает верить в Гайдара.
Говоришь: откройте глаза, поглядите на результат! А они: «Да, но надо учесть условия…»
Конечно. Сталину мешали пережитки проклятого прошлого (царизма). Гайдару мешали пережитки проклятого прошлого (коммунизма). Всегда находился гад, который все портил: Троцкий, Руцкой… Сталин выселял чеченцев, Ельцин бомбил их…
И ни разу Россию не возглавил культурный человек. Лебедь правильно говорит: «Вот начнется смута – и меня востребуют». Мне не нравится, что он мечтает о гражданской войне, которая сделает его президентом, но рассуждает он правильно.
Цивилизованному, благоденствующему народу в голову не придет поставить над собой унтера.
Единственная в мире страна, в полном составе севшая к телевизорам лечиться пассами Кашпировского и заклинаниями Чумака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85