Он пристально смотрит на нее. Ясно, что он имеет в виду, но королева уже овладела собой и ответ у нее наготове:
– Ваше величество, если я дала вам повод для подобных сомнений, я чистосердечно раскаиваюсь. Я бедная невежественная женщина. А вас Господь избрал верховным правителем надо всеми нами, и у вас, помазанника Божьего, я счастлива учиться.
Это хорошее начало, но его недостаточно, чтобы разжалобить короля, который еще не забыл обиды, нанесенной ему нравоучениями королевы в тот роковой вечер.
– Признаться, Кэт, нам так не кажется, – с обидой говорит он. – Иногда такое чувство, что вы ученый муж, приставленный ко мне для наставлений.
– Ах, но ваше величество неверно истолковали мою цель, – возражает королева. – Признаю, что произнесла слова, противные мнению вашего величества, но все же вы должны знать, что я всегда считала нелепым для женщины пытаться диктовать свою волю мужу. Если я когда-либо заблуждалась по вопросам веры, то это оттого, что нуждалась в ваших собственных наставлениях, но чаще всего из желания вовлечь ваше величество в живое обсуждение, дабы вы отвлеклись от боли и неудобства, причиняемого вам больной ногой, и дабы извлечь для себя пользу из вашей мудрости.
Сразу подобрев, король довольно кивает. Просто удивительно, до чего мужчины падки на лесть!
– А я простая женщина, – продолжает ее величество, – со всеми недостатками, свойственными нашему слабому полу. Если я заблуждаюсь в вопросах веры, прошу ваше величество направлять меня на путь истинный и обещаю, что в будущем никогда не стану с вами спорить, но стану во всем просить вашего мудрого совета, поскольку вы мой господин и повелитель.
Это производит на короля большое впечатление и тешит его самолюбие.
– Неужели, дорогая? Значит, вы хотели как лучше? – Он улыбается. – Ну тогда мы снова с вами друзья.
Я, подобно всем остальным фрейлинам, испытываю огромное облегчение. Но к моей радости примешивается возмущение от мысли, что такая умная и образованная женщина, как королева, должна была смешать себя с грязью, чтобы польстить гордости короля. И все же приходится признать, что она искусно обезопасила себя от происков своих врагов.
Ее величество оборачивается ко мне с ласковой улыбкой:
– Если бы ты не подобрала этот ордер и не принесла его мне, Джейн, – говорит она, гладя меня по щеке, – мне бы не представилось возможности спастись. Не могу передать, как я тебе благодарна, и если это будет в моей власти, я отплачу тебе.
Я опускаюсь на колени и целую ее руку.
– Кроме вашего благополучия, сударыня, мне ничего не надо. Я радуюсь, что вы снова в милости у короля.
А еще, хотелось бы мне добавить, я бы все отдала, чтобы всегда жить с вами при дворе. Но я знаю, что матушка никогда этого не позволит и королева не станет отрывать меня надолго от занятий, так что можно даже и не спрашивать. Через десять дней, к моему сожалению, я вернусь домой. Единственным утешением мне служит то, что матушка остается здесь.
На следующий день мы все находимся при королеве, пока она сидит с его величеством во внутреннем саду. Мой дядюшка пребывает в самом лучшем расположении духа. Они с Екатериной болтают и смеются в тени дубового дерева, а мы все паримся на солнце, отдалившись от них на почтительное расстояние.
Однако неприятности еще не закончились. Лицо ее величества каменеет, когда она видит, что к ней приближается лорд-канцлер во главе сорока стражей, неся в руке еще один свиток зловещего вида. Мое сердце начинает отчаянно колотиться. Кажется, королеву обманули. Но тут король, заметив выражение ужаса на ее лице, говорит:
– Вам нечего бояться, сударыня. Предоставьте это мне.
Лорд-канцлер явно озадачен присутствием здесь короля. Он ожидал найти королеву одинокой и покинутой, а не беседующей в мире и согласии со своим августейшим супругом. Увидев перекошенное лицо короля, канцлер начинает заметно дрожать; все оборачивается не так, как он планировал.
– Итак, милорд канцлер, что это все значит? – угрожающе спрашивает король, с трудом поднимаясь на ноги.
– Ваше величество, я прибыл, как было условлено…
– Довольно! – ревет его величество. – Вы уже достаточно сделали. У меня есть для вас пара слов.
Мы завороженно наблюдаем, как король оттаскивает Райотсли в сторону и устраивает ему разнос.
– Мерзавец! Скотина! Идиот! – кричит он. Злополучный канцлер падает на колени, пытаясь что-то объяснить, но его величество не желает ничего слушать. Он отвешивает Райотсли оплеуху, а затем пинком заставляет растянуться на земле.
– Пошел вон! – бросает он и возвращается, хромая, к королеве.
По пути он оборачивается и глядит с ухмылкой на униженного лорд-канцлера, который со всех ног устремляется обратно во дворец вместе со своими людьми.
На мгновение воцаряется тишина. Затем рот короля кривится, королева хихикает, и вскоре мы все смеемся до колик, давая выход напряжению последних часов.
– Думаю, мне стоит ходатайствовать за него перед вами, ваше величество, – говорит королева.
Вдруг король становится серьезным.
– Нет, Кэт, бедняжка, – говорит он, нежно гладя ее по руке, – если бы вы знали, как мало он заслуживает вашего милосердия. Поверьте, дорогая, он премерзкий тип. Пусть себе идет.
Она склоняет голову. Все кончено. Но она, как и все мы, получила урок и в будущем станет всецело посвящать себя мужу и во всем подчиняться его воле.
Брэдгейт-холл и Дорсет-хаус, январь 1547 года.
Мы снова провели Рождество в Брэдгейте, ибо дворец закрыт для общества. Нельзя этого произносить вслух на людях, но король умирает. Все праздники мы только об этом и говорим, хотя и за закрытыми дверями, конечно.
Обычно мы шумно веселимся на Святках, но не в этом году. Еловые поленья весело потрескивают в очаге большого зала, дом украшен еловыми ветками, на Новый год мы, как всегда, обмениваемся подарками, но нашу радость глушит и омрачает тревога о происходящем при дворе.
– Должно быть, недолго уже осталось, – говорит батюшка.
Слуги уже убрали со стола в освещенных свечами зимних покоях, и теперь мои родители сидят, потягивая вино. Я читаю, притаившись на стуле у окна. Они, должно быть, забыли о моем присутствии.
– Жаль, нам так мало известно о том, что там происходит, – огорчается матушка. – Мне тут, в Брэдгейте, не по себе, словно в могиле.
– Думаю, нам стоит переехать в Лондон, – отвечает батюшка. – Открыть Дорсет-хаус. Тогда мы будем под рукой, если потребуется.
– Сомневаюсь, что король нас вызовет.
– Я имел в виду не короля, а регентский совет.
– Думаешь, это случится скоро?
– А зачем тогда закрыли дворец? Многие имена уже названы, но все будет зависеть от Хартфорда, дяди принца. Он станет главным, вот увидишь, и ему понадобятся союзники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121