– Но как будет, в смысле, с группой?
– Ну, когда Дрын услыхал, что она сделала с его ударной установкой, он мне заехал. Поэтому даже если б у меня остались все волосы, вся одежда и вся гитара, я б все равно не смог выйти на сцену с этим фингалом. На самом деле – с двумя. Я с ними похож на какого-то бамбукожуя из китайского зоопарка.
– А как остальные восприняли?
– Гораздо цивилизованнее. Они просто со мной не разговаривают.
Джейк покачал головой:
– Вот сволочи.
– Я знаю. Пиздец. Но все равно я хотел спросить, ты сам найдешь кого-нибудь на замену или нам искать. В любом случае, наверное, придется звонить Трейси в «Сандо». А у нее всегда зиллионы команд, и все ей жопу лижут, так им на сцену хочется.
– Тимбо, ты просто шмякни на свои фингалы по бифштексу и остынь. Мне кажется, я чё-то придумал.
– Ты настоящий кореш, Джейк.
Но Джейка мотивировал отнюдь не корешизм.
– Как насчет «Зайгона»? – предложил Тристрам. – Злобная планета в «Этом острове Земле»?
Ляси перестала жевать ложечку ровно настолько, чтобы нос задрать вверх, а большой палец опустить вниз.
– «Скотти»? – высказался Торкиль, выстучав барабанную дробь по бутылочке соевого соуса.
– Слишком мальчиковое, – задробила Бэби.
Хотя предлагал Торкиль, Джейк вдруг покраснел от такого отлупа.
– «Теория Похищения»? – Теперь Джейк покраснел от самого себя.
– Ммм, – задумалась Бэби. – Давайте внесем в список.
– «Суккуб», – настал черед Небы.
– Мне нравится, – признала Ляси. – А что это значит?
– Не уверена, – призналась в свою очередь Неба и потрюхала в подвал смотреть в словаре.
– Как насчет «Спинарно-мостового Пунктика»? – спросила Бэби.
Торкиль засмеялся:
– Ты имеешь в виду «Спинномозговую Пункцию». Уже было.
– Нет, я имею в виду «Спинарно-мостовой Пунктик». Вы что – спинары не знаете? – Ответом ей были пустые взгляды. – Это солнца черных дыр, – объяснила Бэби. Что вообще смыслят эти земляне?
– «Солнца Черных Дыр»? – в замешательстве переспросил Тристрам. – Как в песне у «Звукосада»?
В трепете багрового и черного бархата возникла Неба.
– Это демоница, которая ебет мужиков во сне, – объявила она.
Джейк поперхнулся пивом.
– Что – демоница, которая ебет мужиков во сне? Ты вообще о чем? – Тристрам был уже в полном смятении.
Ляси вскочила, взобралась на стол и, держа перцемолку, как микрофон, загромыхала:
– Дамы и господа, я хочу представить вам: единственные и неповторимые, великолепные, неподражаемые, сказочно ебицки прекрасные – «Роковые Девчонки из Открытого Космоса»!
На следующий день в «Дочдочи» все системы звенели и скакали, а музыканты готовились к сейшаку. Двери, жужжа, ездили взад-вперед, пока девчонки метались из одного отсека тарелки в другой, подбирая прикиды, помады и медиаторы. За ними таскался целый шлейф похищенных. Теперь блюдце превратилось в натуральный бордель: везде валялась одежда, стены расписаны граффити, на полу – тарелки из ресторана «Себела» и коробки из-под пиццы, а куда ни кинешь взгляд, разбросаны сексуальные игрушки.
Бэби вынырнула из своей каюты в тартановой мини-юбке, белой майке и черных лосинах, уходящих в кожаные сапожки по щиколотку. Едва она повернулась, чтобы во всей красе показаться остальным, как на подиуме, подвалил Ревор, вспрыгнул ей на ногу и съехал по ней, раздирая лосины коготками. Не успела Бэби отреагировать, он проделал то же и с другой ее ногой, на которой тоже запестрели дырки и дорожки.
– Ревор прав, – кивнула Пупсик. – Так определенно лучше.
На самом Пупсике надето было то же, что и всегда. Кожа. Черная. Хотя в знак уступки сценическому гламуру она втерла блеск в рожки волос и череп.
Снаружи послышался голос – их кто-то звал. Пупсик нажала кнопку, открылся иллюминатор. Она глянула вниз.
– Опять этот мешок блевни, – сообщила она. Бэби закатила глаза:
– Лучше впусти его. Иначе он будет там стоять и реветь, и все мы тут спятим.
Пупсик вздохнула. Повозилась еще с какими-то кнопками, и блюдце выдохнуло волшебную лестницу. Эбола с трудом полез наверх – он никак не мог покрепче уцепиться ногами за изменчивые эфирные ступени.
– Привет, Еб. – Бэби чувствовала, что обязана по крайней мере быть с ним милой. Он ее нисколько не интересовал. По-прежнему невозможно было даже помыслить о самом крошечном сексуальном эксперименте с Эболой – с его-то уродливыми черепами на серебряных перстнях, оттенявших черные волосы на бледных пальцах, кошмарным пузиком, затянутым в корсет черной кожи, и привычкой кокаиниста постоянно дергать назад головой, шмыгая носом и поднося к нему указательный палец. Если это любовь – а Эбола твердил, что это именно она, – Бэби такой любви не хотелось ни кусочка. Однако ей нравились его истории из жизни крупной международной рок-звезды. Кроме того, она была счастлива удовлетворять его на одном уровне: Эбола желал быть попранным ею так же тщательно, как он в свое время попирал тысячи своих поклонниц. Все это на самом Деле выглядело довольно кармически.
К тому времени, как Эб взгромоздился в игровой отсек, он уже отдувался и пыхтел.
– Начисть мне сапоги, Еб, – приветствовала его Бэби. Не остановившись даже перевести дух, Эбола благодарно рухнул на пол, вывалил язык и начал с пятки.
– Могу сделать тебе татушку, – предложила Бэби Пупсик, не обращая внимания на гомункула у ее ног. – Время у нас есть.
Пупсик обожала делать татуировки. Тренировалась она на всех землянах. Поэтому, когда она сложила свой набор, у Бэби по левому бицепсу со свистом летела комета, а на правом красовался портрет их космолета-матки с сердечками и ленточками, подписанный словом «Мам».
Эбола, покончив с сапогами, наблюдал за процессом, и в глазах у него стояли слезы.
– Я делю твою боль, – сообщил он Бэби. – В самом деле делю. Я здесь для тебя, моя Бэби.
– Реальнорама, Еб, – безразлично отвечала та. – Но нам нужно быть в Ньютауне примерно через полчаса.
– Ты все время проводишь в Ньютауне, – заныл Эб.
– Ага, но у нас сегодня концерт.
Эбола заскакал вверх-вниз, повизгивая от восторга.
– Можно мне пойти? – взмолился он. – Можно я тоже?
Пупсик решительно покачала головой. Эбола ударился в слезы.
Бэби протелепатировала Пупсику: «Ну вот посмотри, что ты натворила. Этот парень сентиментальнее баллады «Пушек-с-Розами»».
– Будет, будет, – успокоила она его. – Нам нужно, чтобы ты охранял блюдце, Еб. Оно для нас много значит. А ты просто сиди у бассейна и не спускай с него глаз, хорошо? – И она пощекотала ему под волосатым подбородком. Эбола попытался храбро улыбнуться. Сквозь щетину его пробилась тоненькая струйка соплей и докатилась до верхней губы. – Хороший мальчик, Еб, – похвалила Бэби. – Увидимся позже. Нам еще нужно понять, чем Ляси занимается. – Она подала знак Пупсику, и та отправила Эболу обратно к бассейну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Ну, когда Дрын услыхал, что она сделала с его ударной установкой, он мне заехал. Поэтому даже если б у меня остались все волосы, вся одежда и вся гитара, я б все равно не смог выйти на сцену с этим фингалом. На самом деле – с двумя. Я с ними похож на какого-то бамбукожуя из китайского зоопарка.
– А как остальные восприняли?
– Гораздо цивилизованнее. Они просто со мной не разговаривают.
Джейк покачал головой:
– Вот сволочи.
– Я знаю. Пиздец. Но все равно я хотел спросить, ты сам найдешь кого-нибудь на замену или нам искать. В любом случае, наверное, придется звонить Трейси в «Сандо». А у нее всегда зиллионы команд, и все ей жопу лижут, так им на сцену хочется.
– Тимбо, ты просто шмякни на свои фингалы по бифштексу и остынь. Мне кажется, я чё-то придумал.
– Ты настоящий кореш, Джейк.
Но Джейка мотивировал отнюдь не корешизм.
– Как насчет «Зайгона»? – предложил Тристрам. – Злобная планета в «Этом острове Земле»?
Ляси перестала жевать ложечку ровно настолько, чтобы нос задрать вверх, а большой палец опустить вниз.
– «Скотти»? – высказался Торкиль, выстучав барабанную дробь по бутылочке соевого соуса.
– Слишком мальчиковое, – задробила Бэби.
Хотя предлагал Торкиль, Джейк вдруг покраснел от такого отлупа.
– «Теория Похищения»? – Теперь Джейк покраснел от самого себя.
– Ммм, – задумалась Бэби. – Давайте внесем в список.
– «Суккуб», – настал черед Небы.
– Мне нравится, – признала Ляси. – А что это значит?
– Не уверена, – призналась в свою очередь Неба и потрюхала в подвал смотреть в словаре.
– Как насчет «Спинарно-мостового Пунктика»? – спросила Бэби.
Торкиль засмеялся:
– Ты имеешь в виду «Спинномозговую Пункцию». Уже было.
– Нет, я имею в виду «Спинарно-мостовой Пунктик». Вы что – спинары не знаете? – Ответом ей были пустые взгляды. – Это солнца черных дыр, – объяснила Бэби. Что вообще смыслят эти земляне?
– «Солнца Черных Дыр»? – в замешательстве переспросил Тристрам. – Как в песне у «Звукосада»?
В трепете багрового и черного бархата возникла Неба.
– Это демоница, которая ебет мужиков во сне, – объявила она.
Джейк поперхнулся пивом.
– Что – демоница, которая ебет мужиков во сне? Ты вообще о чем? – Тристрам был уже в полном смятении.
Ляси вскочила, взобралась на стол и, держа перцемолку, как микрофон, загромыхала:
– Дамы и господа, я хочу представить вам: единственные и неповторимые, великолепные, неподражаемые, сказочно ебицки прекрасные – «Роковые Девчонки из Открытого Космоса»!
На следующий день в «Дочдочи» все системы звенели и скакали, а музыканты готовились к сейшаку. Двери, жужжа, ездили взад-вперед, пока девчонки метались из одного отсека тарелки в другой, подбирая прикиды, помады и медиаторы. За ними таскался целый шлейф похищенных. Теперь блюдце превратилось в натуральный бордель: везде валялась одежда, стены расписаны граффити, на полу – тарелки из ресторана «Себела» и коробки из-под пиццы, а куда ни кинешь взгляд, разбросаны сексуальные игрушки.
Бэби вынырнула из своей каюты в тартановой мини-юбке, белой майке и черных лосинах, уходящих в кожаные сапожки по щиколотку. Едва она повернулась, чтобы во всей красе показаться остальным, как на подиуме, подвалил Ревор, вспрыгнул ей на ногу и съехал по ней, раздирая лосины коготками. Не успела Бэби отреагировать, он проделал то же и с другой ее ногой, на которой тоже запестрели дырки и дорожки.
– Ревор прав, – кивнула Пупсик. – Так определенно лучше.
На самом Пупсике надето было то же, что и всегда. Кожа. Черная. Хотя в знак уступки сценическому гламуру она втерла блеск в рожки волос и череп.
Снаружи послышался голос – их кто-то звал. Пупсик нажала кнопку, открылся иллюминатор. Она глянула вниз.
– Опять этот мешок блевни, – сообщила она. Бэби закатила глаза:
– Лучше впусти его. Иначе он будет там стоять и реветь, и все мы тут спятим.
Пупсик вздохнула. Повозилась еще с какими-то кнопками, и блюдце выдохнуло волшебную лестницу. Эбола с трудом полез наверх – он никак не мог покрепче уцепиться ногами за изменчивые эфирные ступени.
– Привет, Еб. – Бэби чувствовала, что обязана по крайней мере быть с ним милой. Он ее нисколько не интересовал. По-прежнему невозможно было даже помыслить о самом крошечном сексуальном эксперименте с Эболой – с его-то уродливыми черепами на серебряных перстнях, оттенявших черные волосы на бледных пальцах, кошмарным пузиком, затянутым в корсет черной кожи, и привычкой кокаиниста постоянно дергать назад головой, шмыгая носом и поднося к нему указательный палец. Если это любовь – а Эбола твердил, что это именно она, – Бэби такой любви не хотелось ни кусочка. Однако ей нравились его истории из жизни крупной международной рок-звезды. Кроме того, она была счастлива удовлетворять его на одном уровне: Эбола желал быть попранным ею так же тщательно, как он в свое время попирал тысячи своих поклонниц. Все это на самом Деле выглядело довольно кармически.
К тому времени, как Эб взгромоздился в игровой отсек, он уже отдувался и пыхтел.
– Начисть мне сапоги, Еб, – приветствовала его Бэби. Не остановившись даже перевести дух, Эбола благодарно рухнул на пол, вывалил язык и начал с пятки.
– Могу сделать тебе татушку, – предложила Бэби Пупсик, не обращая внимания на гомункула у ее ног. – Время у нас есть.
Пупсик обожала делать татуировки. Тренировалась она на всех землянах. Поэтому, когда она сложила свой набор, у Бэби по левому бицепсу со свистом летела комета, а на правом красовался портрет их космолета-матки с сердечками и ленточками, подписанный словом «Мам».
Эбола, покончив с сапогами, наблюдал за процессом, и в глазах у него стояли слезы.
– Я делю твою боль, – сообщил он Бэби. – В самом деле делю. Я здесь для тебя, моя Бэби.
– Реальнорама, Еб, – безразлично отвечала та. – Но нам нужно быть в Ньютауне примерно через полчаса.
– Ты все время проводишь в Ньютауне, – заныл Эб.
– Ага, но у нас сегодня концерт.
Эбола заскакал вверх-вниз, повизгивая от восторга.
– Можно мне пойти? – взмолился он. – Можно я тоже?
Пупсик решительно покачала головой. Эбола ударился в слезы.
Бэби протелепатировала Пупсику: «Ну вот посмотри, что ты натворила. Этот парень сентиментальнее баллады «Пушек-с-Розами»».
– Будет, будет, – успокоила она его. – Нам нужно, чтобы ты охранял блюдце, Еб. Оно для нас много значит. А ты просто сиди у бассейна и не спускай с него глаз, хорошо? – И она пощекотала ему под волосатым подбородком. Эбола попытался храбро улыбнуться. Сквозь щетину его пробилась тоненькая струйка соплей и докатилась до верхней губы. – Хороший мальчик, Еб, – похвалила Бэби. – Увидимся позже. Нам еще нужно понять, чем Ляси занимается. – Она подала знак Пупсику, и та отправила Эболу обратно к бассейну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71