У расы хозяев с этим какие-то сложности. – Он поднял голову и лизнул Игги в язык, который от жары свешивался наружу. Хлюп. – Там, где никакие сложности не нужны. – Хлюп хлюп. – То есть у нас же нет с этим сложностей, правда? То есть я же просто могу посмотреть на тебя и сказать: «Я тебя обож-жаю, Игги-вигги-пу».
Уши Игги навострились, улыбка растянула его физиономию, и, неожиданно вдохнув, он всосал Ревора себе прямо в глотку. Задние лапы зверюшки и хвостик торчали у Игги между зубов. Хвостик при этом вилял.
– Дав айроке нроллбэ бии, – проурчало откуда-то из бультерьерова живота.
К тому времени, как девчонки и мальчонки вкатились в Байрон-Бэй сыграть последний концерт гастролей, все они были совершенно пришпорены, отвратительно выпотрошены, вперлись по гастролям дальше некуда, выломались из гастролей прочнее некуда, абсолютнейше в бреду, опаснейше в мании, до невероятия в депрессии, с мозгом, на сто процентов выебанным наркотиками, и с отчаянной жаждой как больше, так и меньше того, к чему поклялись не притрагиваться прошлой ночью. Они приехали куда надо.
Байрон-Бэй – к югу от Брисбена, к северу от Сиднея, к востоку от всего на свете за исключением Лос-Анджелеса – городишко, угнездившийся между роскошнейшими пляжами и потряснейшими джунглями. Репутация утверждала, что место это – целебное. Байрон-Бэй почитает тебе по Таро, поучит танцу живота, полечит кристаллами, покажет йогу, разберет тебя по косточкам на «мастер-классах», погрузит в бассейны, промониторит ауру, промассирует ткани, потрогает на здоровье, покажет китов, познакомит с дельфинами, поиграет музыки в пабах, пригласит на рейвы и даст полежать голышом на пляжах. Байрон-Бэй предоставит тебе своих дантистов-натуропатов и холистов-хиропрактиков. Байрон-Бэй воткнет одуванчиков тебе в латтэ, гуарану в коктейль и любой наркотик в руку. Только попроси.
– Грибочки есть? – вот что попросил Джейк.
На часах было около десяти утра. Банда свалила с Золотого берега после сейшена в «Игротеке» и прибыла в Байрон посреди ночи. Рехнуться, как не знаю. Они отправились прямиком на пляж, прыгнули в океан, а потом уснули на песке. Настало утро, они выползли на главную улицу и позавтракали в кафе «У Ринго».
Джейк и Бэби как раз прогуливались по главной улице направлением к пляжу, когда Джейк решил, что пора поинвестировать в местную экономику.
Джейк и Бэби вписались в Байрон-Бэй точнее некуда. Байрон в некоторых смыслах не слишком отличался от Ньютауна, только тут поменьше народу носило обувь и водилось побольше серферов. У каждого второго в Байроне имелись дреды и цветные волосы, а у некоторых даже кожа отсвечивала разными оттенками. В Байроне – неприрученном раю – круглый год проходил космический съезд. В Байроне скопилось больше свалявшихся волос, чем на складе викторианской мебели, больше колец в носах, чем на дюжине скотоводческих ферм. Хотя немногие из здешних дикарей опускались так низко, чтобы наниматься на оплачиваемую работу, некоторые управляли совершенно мобильными и не очень невыгодными коммерческими концернами. Джейк вступил в переговоры с одним таким предпринимателем – молодым человеком со спутанными светлыми волосами и наркотической улыбкой.
Пока они обсуждали систему мер и весов, Бэби огляделась и встретилась взглядом с яркими и сияющими глазенками одной юной дикарки с огромными розовыми дредами, зелеными искорками на щеках и в ансамбле, состоявшем, похоже, из единственной крохотной тряпицы лилового цвета и множества ленточек и колокольчиков. На сгибе руки дикарка несла корзинку – туда помещались болезная гроздь винограда, бланк пособия по безработице, некрупная бутылка и большая коллекция блесток и бусин.
– Ты чем пользуешься, старина? – выдохнула юная дикарка в пароксизме восторга. Со всеми своими колокольчиками звучала она положительно по-нефонски.
– Пользуюсь? – У Бэби не сложилось ни малейшего понятия касательно того, что собеседница имеет в виду.
– Для кожи, старина. Для кожи. Чтоб такой зеленой была?
– Это естественное, – рассмеялась Бэби, коснувшись щеки.
– У нас все естественно, – ответила юная дикарка, осчастливленная подобным ответом. Она неизменно была счастлива. – Мы все тут дети природы. Антенны твои мне тоже нравятся. Идешь на вечеринку полнолуния сегодня в «Эпицентр»? – «Эпицентром» была старая бойня на пляже, которая теперь служила кармически беспокойным, но в иных отношениях, очевидно, счастливым домом йогам, художникам, дикарям, хипейным кутюрье, земным богиням и прочим обитателям закраин цивилизации. Там имелись кафе, галерея и проводились лучшие танцевальные вечеринки в городе.
– Вечеринка полнолуния?
– Ну. Приходи – и вольешься во вселенскую семью. А вот тебе цветочная эссенция, чтобы подготовиться получше. Высунь язык.
Бэби высунула. Язык был бирюзов.
– Ох, чувак. Ты такая четкая. – Дикаретка вытащила из корзинки бутылку и отмерила дозу из нескольких капель жидкости. Бэби незамедлительно пронаблюдала, как в небесах развертывается узор из яркоокрашенных маков. Когда маки поблекли, дикарка уже исчезла, а Джейк пялился на Бэби в изумлении.
Они двинулись к пляжу. Мимо пропыхтел фургончик с девятыми валами, нарисованными на дверцах, и штабелем серферских досок на крыше; орало стерео.
– Вон Ляси поехала, – сказала Бэби, заметив среди ирокезов и дредов две дерзкие антенны. Близнецы и Генри уехали в Нимбин нарыть себе того, что предлагало это драное горное селеньице + шмоточный базар. Пупсик же чпокнула себе доску и отправилась с ней к Проливу, где прибой любезно накатывал на берег идеальными трубами, по которым ей было удобнее кататься.
Байрон творил с людьми смешные штуки. В этот момент он творил нечто настолько смешное с Джейком, что тот протянул мосол и взял Бэби за руку. На одну идеальную секунду они вместе поднялись в воздух и рука об руку проплыли над улицей. Они посмотрели на океан, где, кувыркаясь, что-то праздновали стада дельфинов. Затем очень нежно соскользнули на землю. Джейк решился сообщить Бэби, что любит ее. Он падет на колени прямо здесь, перед пиццерией «Земля-и-Море», и сделает это. Я люблю тебя, Бэби.
Он посмотрел на нее и открыл рот. Давай. Ты можешь, Джейк. Он откашлялся.
– Бэби.
– Да, землянчик?
Черт! Не желает выходить, хоть тресни.
– Попробуй вот этих, – вместо этого сказал он. – Космические лепешки. – Вот, попробовал. Честно-честно.
– Ты как думаешь, можно принять слишком много наркотиков, Джейк?
– Не-а. Ну да. Вообще-то зависит от времени.
Они дошли до Главного пляжа и теперь по камням спускались к песку.
– В смысле – от времени? – спросила она. – Вроде как: приму это, подожду час, приму то?
– В смысле – от времени, когда об этом думаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71