Поспешив вперед, Петрик ткнул пальцем кнопку, и бесшумно разверзся лифт, весь в зеркалах. Если б мне сказали, что венецианских, поверил бы не моргнув глазом. Перед выходом из лифта на площадке лежал роскошный ковер ручной работы, по которому мы все, оставляя грязные и мокрые следы, прошлепали к двери в апартаменты. Я уже был готов ко всему: гранитный фонтан посреди квартиры размером с тот, что на Страстном бульваре, меня не слишком удивил бы. Но фонтана не оказалось. Зато имелось что-то вроде зимнего сада, где среди пальм и свисающих с потолка лиан летал даже один разноцветный попугайчик, что лично я посчитал почти равноценной заменой.
Диана скрылась за похожим на гигантский лопух папоротником и через минуту вернулась с одежной щеткой для меня. Пока ее не было, Петрик все время стоял возле двери и молча безотрывно на меня пялился: наверное, смотрел, как бы я чего в этом лесу не стибрил. Но Диана быстро положила этому конец.
- Домой! - резко махнула она ему рукой. - Свободен! Вали в гараж! - Я вообще заметил, что она с ним не очень-то церемонится. Но он стоял, глядя на нее исподлобья и никуда не думая двигаться.
Диана обернулась ко мне со смешком:
- Боится оставить меня с вами без присмотра. Между прочим, он прекрасно умеет читать по губам. Когда хочет.
Она нетерпеливо выхватила из кармана жакета миниатюрный блокнотик с розовыми страничками и ручку, нервным стремительным почерком написала: «Человек из газеты, он меня не съест. В гараж. Завтра в 8.30», резким движением вырвала листок и сунула его в руки Петрику. Он опустил на него глаза, потом сложил и спрятал в карман. По-военному повернулся через левое плечо, но прежде чем входная дверь захлопнулась за ним, циркулярка дважды взвизгнула:
- Спокойной ночи.
Может, мне показалось, но не только я, а и сама хозяйка вздохнула с облегчением, когда он ушел. Моему воображению было недоступно, как можно целый день проводить в обществе этого кадавра.
- Проходите в каминную, - сказала Диана. - Я сейчас.
Это была не столовая, даже не гостиная, а именно каминная. Кроме украшенного старинными изразцами очага, почти все убранство состояло из широкого дивана карельской березы и пары низких кресел с удобными подушками. Стены украшало несколько полотен с буколическими пейзажами, уходящие вправо и влево высокие резные двери намекали на наличие анфилады. Господи, куда меня занесло?! Но тут же я постарался взять себя в руки, вспомнив мысль старика Хэма о том, что богатые люди отличаются от прочих только одним: у них много денег.
Диана вернулась минут через пять - в белоснежном с редкими бледно-розовыми цветами кимоно, упала в кресло напротив меня и поинтересовалась, не хочу ли я разжечь камин. Правда, горничная уже ушла, но в кладовке, кажется, есть наколотые дрова и лучины... В такую промозглую погоду было заманчиво посидеть у огня, но я почему-то упрямо решил не поддаваться на всякие буржуазные штучки (комплекс мальчишки с рабочих окраин, как говорит Артем) - и твердо отказался. По той же причине я последовательно отверг предложения коньяка, вина, сигары, трубки и согласился лишь на сигареты. Да и те вытащил из собственного кармана. Диана тоже закурила, уселась поудобнее в кресле, поджав свои ненормально длинные ноги, и спросила, с чего ей начать. Я посоветовал ей начать прямо с того, кого она считает убийцей своего мужа. Она согласно кивнула, выпустила в потолок длинную задумчивую струю дыма и, поскольку была женщиной, начала с совершенно другого.
Диана начала от печки. В переносном смысле и отчасти - в прямом. От той печки-"буржуйки", дым которой много лет назад вышибал слезы из глаз обитателям вечно сырой палатки где-то рядом с Полярным кругом. Их было трое - двое парней и одна девушка, выпускники «керосиню!», пять лет отсидевшие на одной скамье в институте, все молодые, здоровые и честолюбивые. Они искали нефть и, хотя пока не находили ее, верили, что все у них впереди. Рассказ изобиловал массой ненужных, как мне казалось, подробностей, но я слушал не прерывая: я понимал, что между той печкой и этим камином не могло быть прямого накатанного пути, где-то должен был быть крутой поворот, и мне не хотелось его пропустить.
Насколько я понял, имел место банальный любовный треугольник: Диана - Саша - Кирилл. Барби нравилась обоим, но место Кена мог занять только один. Диана выбрала Сашу, но все трое остались друзьями - до той поры, пока год назад в компании «Нео-Нефт» не разразился скандал, в результате которого один из учредителей, а им был Кирилл, откололся и создал собственную фирму. То, что не смогли сделать с людьми чувства, сделали деньги (если, конечно, не считать, что любовь к деньгам - это тоже очень сильное чувство): друзья стали врагами. Диана утверждала - смертельными.
Я вдруг сообразил, что пропустил все-таки крутой поворот, которого ждал, вернее, это Диана ловко проскочила его, не уделив никакого внимания тому, каким образом вчерашние геологи превратились в преуспевающих бизнесменов-миллионеров. Ну, хорошо, решил я, оставим этот вопрос на потом, в конце концов, не это сейчас главное. И спросил:
- Так вы считаете, это он убил вашего мужа?
Она не торопясь затушила сигарету в бронзовой пепельнице на полу рядом со своим креслом и молча кивнула.
- Но откуда такая уверенность?
- Он сам сказал мне об этом, - просто произнесла Диана.
- Но почему же вы... - начал я в полном изумлении, но она не дала мне договорить.
- Потому что его больше нет. Он умер. В его загородном доме взорвалась газовая колонка, все погибли: сам Кирилл и два охранника.
Теперь я вспомнил эту историю. С полгода назад в газетах промелькнуло сообщение о гибели крупного нефтяного дилера, разумеется, ни фамилии, ни особых подробностей в памяти у меня не осталось.
- Если не ошибаюсь, - начал я неуверенно, - тогда писали, что это был несчастный случай.
На этот раз она покачала головой отрицательно:
- Это было самое настоящее самоубийство.
- Откуда вы знаете?
И она повторила все так же просто:
- Он сам сказал мне об этом.
Короче, Кирилл позвонил ей поздно вечером на сороковой день после гибели мужа. До этого она не видела и не слышала его очень давно - он не явился даже на похороны. Тогда ей показалось, что он был сильно пьян. Сперва нес какую-то околесицу про то, что все эти годы любил ее, сообщил, что жизнь без нее не имеет для него никакого смысла, потом заявил, что ее он тоже теперь видеть не сможет. Она ничего не могла понять, да и не было на это сил, только что из дома ушли люди, приходившие на сороковины, и тут он вдруг замолчал, а потом почему-то шепотом произнес: «Я убил Сашку». Она сперва не поняла, о чем это он, хотела что-то спросить, но он не дал. Так же шепотом сказал: «Убил, и сам теперь умру», после чего сразу повесил трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76