– возглашает Томин.

* * *
После допроса Знаменский и Щепкин едут в машине по Киевскому шоссе. Они на заднем сиденье, рядом с шофером – сотрудник УБХСС Орлов.
– Вредна мне эта поездка, – вздыхает Щепкин. – Никитин человек невыдержанный, могу нарваться на оскорбления. А денежки пока у меня. Нужные сведения у меня. Вы, Пал Палыч, должны меня беречь как зеницу ока. Пушинки сдувать!
– Да-да, – усмехается Знаменский. – «На кой бес…»
Машина проезжает мимо загородного ресторана. Па­мятно Щепкину это нарядное стилизованное здание. Здесь он совращал Артамонова, когда понадобился ему верный человек для шарашки…
…Они сидели тогда вдвоем за столиком – Артамонов лицом к залу, где кроме русской речи слышался и говор интуристов, а в дальнем конце играл оркестр.
Отвлекаясь от разговора со Щепкиным, он осматри­вал пары, направлявшиеся танцевать, убранство и осве­щение зала – все ему было тут в диковинку, вплоть до сервировки и заказанных блюд. Хозяином за ужином был, естественно, Щепкин.
Он только что кончил что-то рассказывать, и с лица Артамонова еще не сошло изумленное выражение.
– Алексей Прокопыч, я не пойму, это, ну… нелегаль­но, что ли?
– Помилуй, Толя, как можно! Все официально офор­млено, средства перечисляются через банк. Гениальная комбинация! Деньги из ничего!
– Да-а… сила… – в голосе Артамонова некоторая неловкость, но вместе с тем и восхищение чужой лов­костью.
– Сила, сила, – оживленно подтвердил Щепкин. – Я, как видишь, и на пенсии не скучаю. Твое здоровье!
Они пили легкое столовое вино и закусывали – Щеп­кин слегка, Артамонов со здоровым молодым аппетитом.
Официантка принесла горячую закуску.
– Это что?
– Грибочки в сметане, Толя.
– Надо же, игрушечные кастрюлечки!.. – умилился Артамонов.
– Ну давай рассказывай, как живешь.
– Нормально… У меня все хорошо, Алексей Про­копыч.
– Рад слышать. Вкусно?
– Ага.
– Ну, а как время проводишь?
– Да обыкновенно: встал, поел, завез парня в ясли – сам на работу. С работы забрал из яслей, дома – ужин, телевизор. Иногда к теще в гости, иногда к Гал­киной сестре. Пока погода стояла, каждое воскресенье возил своих то в парк, то за город… Зимой, конечно, не поездишь – днище сгниет. Ну что еще?.. В общем ниче­го, живем. – Начав бодро, Артамонов под конец как-то сник.
– Заскучал, – проницательно определил Щепкин.
Он проследил за взглядом, которым Артамонов про­водил кого-то в зале.
– Хороша цыпочка?
– Ага… – смутился Артамонов. – Хотя мою Галку если так одеть да подмазать, она тоже…
– Красивей! – подхватил Щепкин. – Галина пре­красная женщина! Только совсем в другом роде: немного монашка, а?
– Немного есть, – добродушно согласился Арта­монов.
– А эта – для греха и радости… Ну да ладно, предла­гаю тост… Так вот: за тебя, замечательного парня…
– Ну уж… – застеснялся Артамонов.
– Именно замечательного! Начинал собирать маши­ну – кто-нибудь верил?
Артамонов помотал головой.
– То-то! А ты, можно сказать, из металлолома – игрушку! За твое мастерство, за смекалку, за упорство! За прошлые победы и за будущие!
Щепкин не глядя приподнял руку, и возле столика снова возникла официантка.
– Подавать горячее?
– Да, пожалуйста.
Та собирала на поднос освободившуюся посуду, про­фессионально улыбаясь Артамонову. Он простодушно, по-домашнему начал ей помогать.
– Не суетись, не на кухне, – остановил Щепкин. – Верно, Танечка?
– Верно, гость должен отдыхать.
И Артамонов почувствовал себя захмелевшим неоте­санным дурнем.
– Скажу тебе, Толя, одну вещь, только не обижайся.
– Да что вы!
– Ты знаешь мое отношение…
– Знаю, Алексей Прокопыч, – заверил Артамонов. – Вы мне с гаражом помогли и вообще всегда…
– Так вот. Серо существуешь, не взыщи за правду. Ты жизни не нюхал, какая она может быть! Помирать ста­нешь, что вспомнишь? Учился, женился, работал? А время-то идет, Толя. В жизни должен быть блеск, удо­вольствия, острые ощущения!
Артамонов был несколько растревожен искушающи­ми речами собеседника. От вина, музыки, пестроты впе­чатлений слегка кружилась голова. Но все это проходило еще краем сознания, задевая не слишком глубоко. Щеп­кин чувствовал, что пока достиг немногого.
– Ты себя, милый мой, не ценишь. Молодой, талан­тливый, красивый!
– Ну уж…
– Нет, просто диву даюсь! На корню сохнешь от скромности! Если сам не понимаешь, то послушай мне­ние опытного человека, со стороны видней. Ты силь­ный, обаятельный, рукам цены нет, трезвая голова на плечах. Да такой парень должен все иметь! А ты прозя­баешь. – Старик льстил напропалую и наблюдал за Ар­тамоновым, который хоть и краснел от комплиментов, но не забывал опустошать тарелку. Крепче надо было брать этого телка, круче. Щепкин изменил тон, фразы били резко:
– Не нашел ты себя в жизни, Артамонов, не нашел! Положа руку на сердце, справедливо?
Артамонов перестал жевать, задумался.
– Может, и справедливо…
– Ничего не ищешь, плывешь по течению. Наливай, чокнемся за то, чтобы жизнь твоя молодая в корне пере­менилась.
– Чокнуться можно.
– Думаешь, пустые нотации читаю? Нет, Толя, со­вершенно конкретно. В организации, про которую расска­зывал, есть вакансия. Предлагаю тебе. По совместитель­ству. Финансовая сторона дела и отчетность. Нужен абсо­лютно порядочный, верный человек.
– Почему я?.. Никогда ничем таким… – в смятении бормотал Артамонов.
– Позволь, каким «таким»?
– Галкиной сестры муж… он в молодости валютой баловался, ну и угодил, куда положено. Он, знаете, как зарекся? Хоть озолоти, говорит…
– Но он же имел, Толя! Он успел взять от жизни! А главное, случай другой. Неужели я бы стал заниматься чем опасным? Просто мозги зудят, закисать не дают. Тем и держусь. Нельзя закисать, Толя! Я тебе предлагаю пер­спективу.
– Алексей Прокопыч, не по мне это…
– Что, моральные соображения? Тогда ты совершен­но не понял! – Щепкин разыграл обиду.
– Да нет, Алексей Прокопыч… – смущенно лепетал Артамонов. – Я вообще, я не о вас… но как-то странно…
– Я надеялся, что тебе все ясно: вреда никому! А польза – и людям и себе большая. Через полгода «Волгу» купишь.
Артамонов даже отшатнулся. Иной хмель, крепче ал­когольного, ударил в голову. В тот момент казалось, что «Волга» – предел мечтаний для смертного.
– Полгода?.. – повторил он непослушным языком. Глаза его затуманились, и Щепкин – коварный змий – дал Артамонову насладиться радужными видениями.
Официантка убрала остатки ужина и принесла десерт.
Артамонов в два глотка осушил чашечку кофе, вылил в бокал остатки вина, потом набросился на минеральную воду. Он горел, как в лихорадке. Согласиться? Отказаться?
– Ты подумай, – безмятежно разрешил Щеп­кин. – Никто не торопит. – Он уже понял, что па­рень станет послушным исполнителем его воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17