Как-нибудь переживет. Может быть, откро­ется причина двойной жизни ее мужа, и тогда разные половинки сойдутся…

* * *
Тихий, утопающий в садах загородный поселок. Непо­далеку слышен шум шоссе.
Томин приближается к небольшому чистенькому домику.
Следом подползает и останавливается машина с тем же шофером, который возил Томина с Знаменским в контору. Пока шофер разминается, а затем пристраивает­ся с книгой на солнышке, Томин успевает войти и представиться.
Мы застаем его и хозяйку в провинциально-уютной комнате «смешанного» назначения: тут и буфет с посу­дой, и трельяж, уставленный парфюмерией, и телевизор под кружевной салфеткой. По стенам развешаны кашпо с незатейливыми растениями и много чеканки, что броса­ется в глаза.
С тахты таращится собака – копия Абы и Фанты.
Хозяйка дома, Снежкова, молода и хороша собой, но с налетом вульгарности. Привычка разыгрывать секс-бомбу поселкового масштаба помогает ей сейчас не те­ряться в присутствии нежданного и неприятного для нее гостя.
– Симпатичный мальчик, жаль, не знакома, – гово­рит она, возвращая Томину фотографию Артамонова. – Это с вами кто-то пошутил. Надо же, в какую даль зазря проездили!
– Совсем уж зазря?
– Ну если в ином смысле… Такого интересного муж­чину грех всухую отпускать.
– Филя, ты тоже не припомнишь?
Томин протягивает фотографию собаке, та ее равно­душно обнюхивает.
– Неблагодарное животное! Это хозяин твоей мама­ши. Соседка – та сразу узнала, – обращается он к Снеж­ковой.
– Ой, да она рада-радешенька наклепать! Со зла, что я вон, – оглаживает стройные бедра, – а она – во! – показывает руками нечто бочкообразное. – И на работу мою завидует, да к тому ж Филя кур у ней гоняет.
– А вы где работаете?
– Преподаю на курсах кройки и шитья.
– Обидно, если ехал зря… Придется показать еще одну картинку.
Снежкова беспечно взглядывает и хватается за сердце.
– Толя!.. О-о-ой…
Услышав из раскрытого окна рыдания, толстая сосед­ка вылезла на крыльцо полюбопытствовать.
Томин вышел из дома, сел рядом с шофером.
– Минут через пятнадцать надо ехать, – угрюмо го­ворит он.
На Петровке Снежкова уже не «вамп», а напуганная и страдающая женщина. Выплакаться не дали, ничего тол­ком не объяснили…
– Не пойму, зачем вы сначала все отрицали, Таисия Николаевна, – говорит Знаменский.
– А если жена подослала? – она делает жест в сторо­ну Томина.
Тот сидит в уголке с видом человека, который больше ни во что не вмешивается.
– Ну-у, частных сыщиков у нас нет… Вы давно встре­чаетесь с Артамоновым?
– Год два месяца.
– Кто-нибудь «сосватал»?
– Нет, голоснула на шоссе, Толя подвез, ну и…
– Ясно. Скажите, что вам известно о его работе?
– О работе?.. – Женщина пожимает плечами.
– Скрывал?
– Кажется, по линии часов что-то… Управляю, гово­рит, ходом времени. Захочу – назад пущу. Хохмил.
– А какие-нибудь побочные занятия? Приработки?
– Я ему не благоверная. Не отчитывался.
– С неблаговерными порой откровенней, Таисия Ни­колаевна.
Снежкова молчит и опять нервно пожимает плечами.
– Ну, хорошо, вернемся к дню гибели Артамонова. Пожалуйста.
– А чего еще рассказывать? – подрагивает она губа­ми. – Побыл-то всего ничего. В четыре уже позвонил домой и засобирался.
– У вас городской телефон?
– Через восьмерку.
– Артамонов с женой разговаривал?
– Нет, не с женой… Он ее сестре звонил.
– О чем?
– Не хотел к теще идти… А эта Аля разоралась, он и поехал…
Чувствуя близкие слезы, Пал Палыч переглядывается с Томиным, тот выходит в коридор. Дергает одну дверь, другую, бормочет с досадой:
– Разбежались!
В криминалистической лаборатории Кибрит тоже стя­гивает халат – собирается домой. Звонит телефон.
– Да… – снимает она трубку. – Валерьянки нет, Шурик. С вами сегодня хоть аптечку заводи!.. Хорошо, попробую что-нибудь найти.
За прошедшие минуты в тоне Снежковой появилась истерическая агрессивность.
– Это мое совершенно личное дело! – заявляет она Знаменскому.
– Таисия Николаевна, я спросил лишь о характере ваших отношений.
– А чего спрашивать?! Чего вы от меня добиваетесь?! Сами не понимаете, какие бывают отношения, если от жены гуляют? Я про это с мужчиной говорить не могу!! Вообще лучше ничего не говорить! – Снежкова утыкает­ся лицом в ладони и бурно плачет.
За ее спиной отворяется дверь, входят Кибрит и Томин. Пал Палыч жестами просит Кибрит побыть со Снежковой, успокоить ее.
– Я вас позову, – шепчет Кибрит.
Мужчины выходят.
Когда Снежкова отнимает руки от лица, она видит на месте Знаменского женщину.
– Вы тоже следователь?
– Нет, я эксперт. Но случайно в курсе: меня посыла­ли на место аварии для осмотра.
– Ой… Вы Толю видели?
– Да.
– Он… сильно мучился?
– Нет, по счастью. Все случилось мгновенно… И лицо совсем не пострадало. Он, наверно, даже испугаться не успел.
– Когда сюда ехали, видели этот поворот. Толя столько ездил, даже поддатый… Он с закрытыми глазами мог! И вдруг… Судьба, что ли?..
– Да, странно… Как вас зовут?
– Тася. А вас?
– Зина, – с едва уловимой заминкой отвечает Киб­рит, решив не разрушать возникшего к ней доверия Снежковой.
– Замужем?
– Замужем.
– И как у вас? – нащупывает Снежкова почву для общения.
– Ну… всяко бывает… – Кибрит предлагает собесед­нице почувствовать себя на равной ноге. – Вы его люби­ли, Тася?
– Это трудно сказать… Наверное, любила, если реву… А другой раз глаза бы не глядели…
Вздыхая и сморкаясь, она начинает изливать душу.
– Знаете, сперва он мне до того понравился, совер­шенно удивительно! Чего-нибудь сделает и покраснеет, представляете? Игорька привозил. С рук у меня не слезал, такой ребенок ласковый. Теперь вырастет – забудет… Мать, Галина эта, раз его наказала, а он ей: Тася, говорит, лучше… А потом… Даже не знаю, как расска­зать… Что-то ему вступило – не угодишь… Разврата захо­телось, – почти шепчет Снежкова. – Представляете? А что я такое могу? Я ж не какая-нибудь! Уличная я, что ли?.. Если, говорит, все обыкновенно, то я и в законном браке имею, а ты научи меня прожигать жизнь. Вы пони­маете? Нет, вы не подумайте, Зина, он был хороший. Если за ним что подозревают – это неправда! Толя был очень хороший. Попроси – все отдаст. Честно. Такие подарки дарил! А недавно вдруг мебель привез. Я даже подумала, может, имею перспективу. Не к жене привез – ко мне. Дом обставляет… Господи, как его угораздило на том повороте?!
Во время разговора Знаменский и Томин топчутся в коридоре. Из кабинета появляется Кибрит, кивает Пал Палычу: можешь допрашивать.
Знаменский уходит к себе.
– Я сейчас, Паша, – говорит Томин. – Что ска­жешь? – спрашивает он у Кибрит.
– Ничего.
– За двадцать минут ничего?
– Шурик, тайна исповеди!..
Снежкова успокоилась и стала словоохотливей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17