У меня, признаюсь, впечатление, что Алла Степановна не стала бы действовать по соб­ственному почину, вопреки вам. Эти противоречия в показаниях – намеренный расчет.
– Совершенно не в моем характере! – протестующе восклицает Бардин.
– Напротив. Ведь вы вчера с первых слов взяли меня на пушку: сделали вид, что уверены насчет аварии. А вы ни в чем не были уверены, вы ужаснулись, услышав о гибели Артамонова!
Бардин открыл было рот, но Пал Палыч поднимает руку, предупреждая возражения.
– Этап следующий: вы изложили туманный вариант о Климове, «имеющем выход на деньги». Сейчас новый нежданный поворот. Зачем вы с женой морочите мне голову?

* * *
Томин звонит в МУР – «накачивает» своих помощ­ников по телефону:
– Судимый? Так-так, годится. А после освобожде­ния?.. О-ой, слушать стыдно! В ваши годы я бегал втрое быстрей! Ладно, что еще?.. Ну попытайтесь, молодцы. А кто смотрит дела с необнаруженными ценностями?.. И когда?.. Шевелитесь, братцы, скорость, скорость! Если что – я в архиве.
Он возвращается к столу, заваленному толстыми след­ственными делами. Отодвигает том, начинает листать дру­гой, на чем-то задерживается, углубляется в чтение.
– Прямо роман! – бормочет себе под нос. – «Смотри лист дела»… Посмотрим… – прижав локтем страницу, он отыскивает в следующей папке нужное место и снова читает. – Батюшки, и вы здесь, юный Рокотов? Сколько лет, сколько зим… – Томин усмехается, что-то вспоми­ная. – Ага, вот наконец и Бардин!

* * *
Утро. В контору стекаются служащие – среди них и те, что нам уже знакомы; с перешептыванием оглядываются они на Знаменского, стоящего неподалеку от подъезда. Подходит поздороваться с Пал Палычем управляющий, что-то выслушивает и согласно кивает. Наконец появля­ется тот, кого ждет Знаменский, – Климов, ничем не примечательный человек с лицом, сумрачным то ли от природы, то ли от невеселого сейчас настроения. Он останавливается, когда Знаменский спрашивает его: «Вы Климов?» – и еще больше мрачнеет.
– Наверно, из милиции?
– Да. В прошлый раз я вас не застал.
Климов разговаривает со Знаменским грубовато, от­вернувшись в сторону:
– Жил хороший парень, кого трогал? Чем нормально похоронить да пожалеть… на пяти этажах работу побро­сали. Толкутся, роятся, плетут ахинею. Двадцать тыщ! Завтра до миллиона дойдут! А-а! – Климов в сердцах машет рукой. – Бабка моя, темная, правильно говорила: о покойнике плохо нельзя. А вы на покойника уголовное дело!..
– Отвели немного душу? – спрашивает Знаменский замолчавшего собеседника. – Еще несколько вопросов. Артамонов брал у вас в долг?
– Ну кого это касается? Давно прошедшие времена.
– А говорят, вы ему недавно заем обещали.
– Если двадцать тыщ ищете, то ошиблись карма­ном! – угрюмо усмехается Климов.
– Дружба между вами слегка пошатнулась? Или тоже пустой слух?
– Ну раньше вдвоем подрабатывали, в новых домах двери обивали. Понятно, общие интересы. Потом Толька откололся, – в голосе Климова проскальзывает нотка то ли обиды, то ли неодобрения.
– Я чувствую, он вас подвел?
– А! – отмахивается Климов.
…Однако обида всплывает, и на месте Знаменского видится ему Артамонов, слышится обрывок разговора:
– Обрыдло на чужие двери жизнь тратить!
– Толька! Мы же целому подъезду обещали сделать до холодов! – возмутился Климов. – С первого этажа зада­ток взяли – забыл?
– Я понимаю, Сеня, ты извини. Задаток я, конечно, верну, а дальше ты уж как-нибудь один. Я – шабаш! Галке не говори, ладно? Иногда охота бесконтрольный вечерок… – Он глянул на Климова повеселевшими, шальными глазами:
– Понимаешь, жизнь зовет!..
Вопрос Пал Палыча выводит Климова из задумчи­вости:
– Говорят, Артамонов последние месяцы переме­нился?
– В чем?
– Вам виднее. Что-нибудь замечали?
Климов старается отвлечься, блуждая взглядом по сторонам.
…Еще одна, более поздняя сценка встает в потрево­женной памяти: они оказались рядом у прилавка магази­на накануне Восьмого марта. Артамонов покупал духи.
– Два по пять пятнадцать и вон те – в коробке. – Он указал на стеллаж поверх головы продавщицы.
– Восемьдесят рублей! – отрезала та: надоело уже отпугивать покупателей ценой.
– То, что нужно! Заверните отдельно.
– Богато живешь! – сказал из-за спины Артамонова Климов.
– Ты тоже тут?..
– Тоже.
– Это я Галке… – безнадежно соврал Артамонов про восьмидесятирублевый флакон. И вдруг ошарашил при­ятеля: – Хочешь, твоей такой же куплю?..
– Так что перемены? – спрашивает Знаменский, не дождавшись ответа. – Вы ведь что-то вспомнили?
– Нет. И ничего я такого не замечал!

* * *
У Томина тоже начало нового рабочего дня. При входе его в кабинет уже заливается телефон.
– Кто?.. – спрашивает Томин в трубку. – Привет. Давай. – Он выслушивает доклад, вставляя короткие замечания, удивленные, одобрительные или сердитые:
– Да ну?.. Нет, отставить!.. Ладно, учту… Невозмож­но – не бывает, бывает – неохота… Вот это спасибо… Так-так… Собачка мужского пола или женского? То есть как – не разберешь? Ногу задирает?.. Нет, это не лишнее. Уточни кличку. Более того – узнай, не было ли щенят. А если были, еще более того – выясни, куда их дели!.. Да?.. Вот как? Тогда давайте сюда, покажете.
В успехе Томина, кроме собственных его «сыщицких» талантов, немалую роль играет умение мобилизовать и верно нацелить своих сотрудников.
Оживленный Томин догоняет Кибрит в коридоре.
– Зинаида, пошли, кой-что расскажу. Есть время?
И вот вся троица в сборе у Знаменского.
– Года полтора назад Артамонов внезапно перестал нуждаться в приработке, – говорит Пал Палыч. – Тут список адресов, где они обивали двери.
– Не случалось ли квартирных краж? – с полуслова понимает Томин. – Ладно, а как тебе Климов?
– Неприязнь к органам, сожаление об Артамонове. Но, я бы сказал, не в размере шестидесяти двух тысяч.
– Не торопись с выводами! У Климова имеется сосед и с младенческих лет дружок – Муромский. Год назад его арестовали. В области тогда очистили кассы двух универ­магов. Очень запутанное было дело, Муромского взяли по подозрению, потом освободили за недоказанностью, кого-то посадили. Но половину денег не нашли!
– Ну и что? – скептически спрашивает Кибрит.
– Пока ничего. Я ищу вокруг погибшего «бродячие деньги». Как к нему попали – уже следующий этап… Климова тебе подсунул этот шурин-деверь? – обращает­ся Томин к Пал Палычу.
– Он. Тоже что-нибудь?
– Весьма. В прошлом крупный валютчик. Осужден с конфискацией имущества. Но гарантии, что конфиско­вали все, разумеется, нет. Освободился он условно-дос­рочно, работает и прочее. Но опять же не дам гаран­тии, что ничем не балуется. Это вам второй «выход на деньги». Дальше. Выход номер три. И снова через Бар­дина! Недавно его одноделец, тоже бывший валютчик, в своем кругу именуемый Мишель, погорел с хищени­ями на хладокомбинате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17