Констанс прочла параграф.
– О Боже! – пробормотала она. – Финансовые дела. Мне не следовало о них упоминать. На этот счет у меня нет неопровержимых доказательств, хотя я знаю, что это правда. – Она посмотрела на сестер: – Мне так жаль.
– Это не твоя вина, – промолвила Пруденс. Она сняла очки, протерла их носовым платком. – Чес и я готовы нести ответственность за то, что написали. Мы знали, что он не платит по карточным долгам и что некоторые его финансовые дела вызывают подозрение.
Пруденс снова надела очки.
– Но у нас нет доказательств, – повторила Констанс. – Я слишком увлеклась, когда выяснила обстоятельства, подтверждающие его волокитство. Я решила, что мне удастся уличить его в бесчестном поведении и никто не станет вдаваться в подробности, потому что у меня есть неопровержимые доказательства всего остального.
– Как видишь, он сам решил этим заняться, – промолвила Пруденс, указательным пальцем сдвинув очки на переносицу. – По-видимому, он считает, что если ему удастся вчинить иск о клевете, то это станет автоматическим опровержением и всего остального. И тогда он, возможно, примется за «Пэлл-Мэлл газетт». После одержанной победы никто не посмеет поминать его грешки даже шепотом, не то что вслух.
Констанс с отвращением бросила бумагу на секретер.
– Есть идеи?
– Ну, мы, выражаясь фигурально, ударили по мячу, и он покатился, – ответила Пруденс и рассказала сестре о сэре Гидеоне Молверне.
– Эмилия Франклин принесла от него утром записку. Он сообщает, что готов с нами встретиться в следующий четверг в четыре часа. Я, разумеется, не дала ему наш адрес. Пока не дала. Поэтому дала адрес Эмилии и Генри, чтобы осуществлять контакты через них.
Констанс кивнула:
– Уверена, они не стали возражать.
– Напротив. Эмилия всегда готова помочь, когда речь заходит о «Леди Мейфэра».
Констанс снова кивнула.
– Ну, в таком случае мы мало что можем сделать, пока не повидаемся с ним. Интересно, знает ли его Макс. Он, должно быть, дорогой адвокат, если является королевским советником.
– Мы тоже так думаем, – мрачно заметила Пруденс. – Он уже сообщил нам, что за консультацию ему следует заплатить пятьдесят гиней.
– Но как нам удастся сохранить при этом свою анонимность? Беркли возбуждает дело против «Леди Мейфэра», но кто-нибудь, возможно, захочет узнать, кто именно автор этой так называемой клеветы.
Сестрам нечего было возразить Констанс, они понимали, что она права.
Внизу, в холле, громко хлопнула дверь.
– Это отец, – сказала Честити. – Он будет счастлив видеть тебя, Кон.
– Насколько я понимаю, он целиком и полностью на стороне Беркли? – Это был не вопрос, а скорее констатация факта. – Пойду ему навстречу, – сказала Констанс и направилась к двери.
Она уже была на лестничной площадке, когда лорд Дункан начал подниматься по лестнице.
– Констанс, дорогая! – сказал он, расплывшись в улыбке. – Твои сестры не знали, когда именно ты приедешь. В твоей телеграмме говорилось о том, что парому пришлось задержаться из-за плохой погоды.
– Да, но погода улучшилась и мы отплыли вчера утром во время прилива. До Лондона добрались вчера поздним вечером, но не могла дождаться минуты, когда наконец увижу вас всех. – Констанс обняла и расцеловала отца. – Ты в порядке?
– О да... да.
Он слегка отстранился, не выпуская ее из объятий и внимательно изучая ее лицо.
– Брак пошел тебе на пользу, дорогая. Ты вся светишься от счастья.
Констанс рассмеялась.
– Так оно и есть. Макс приедет примерно через час засвидетельствовать тебе свое почтение.
– С нетерпением жду его. Хочу знать его мнение о положении дел. – Он покачал головой. – Дела плохи, очень плохи.
– Пру и Чес что-то говорили, – начала было Констанс, но лорд Дункан перебил ее.
– Эта мерзкая газетенка «Леди Мейфэра» оклеветала Беркли. Можешь себе представить? Какая наглость! – И без того красное лицо лорда Дункана побагровело. – Это просто чудовищно! А теперь и «Пэлл-Мэлл газетт» повторила эти инсинуации.
– Мы уже рассказали об этом Кон, отец, – сказала Честити.
– Это позор! Оклеветать честного человека! Анонимные писаки даже не имеют смелости открыто принять бой и ответить за свою ложь. И это в цивилизованном мире! Не знаю, до чего дело дойдет. – Он снова покачал головой, пытаясь взять себя в руки. – Не стоит, однако, портить нашу встречу, дорогая. Уверен, у тебя есть что рассказать сестрам, а когда вдоволь наговоритесь, спускайтесь вниз, в большую гостиную, откроем бутылочку «Вдовы Клико» в честь твоего возвращения. Велю Дженкинсу поставить ее на лед.
Он потрепал старшую дочь по щеке, добродушно кивнул Пруденс и вернулся в холл.
– Интересно, осталась ли хоть одна бутылка выдержанной «Вдовы»? – спросила Констанс.
– Нет, есть только пара бутылок «Тэттингера», которые Дженкинс припрятал. Он подаст их вместо «Вдовы», – произнесла Пруденс.
Среди всех ее финансовых затруднений не последнее место занимало оскудение их винного погреба. С помощью Дженкинса ей приходилось постоянно жонглировать бутылками, причем делать это так, чтобы лорд не заметил подмены. Дворецкий знал содержимое погреба до последней наклейки на последней бутылке, особенно на тех, к которым лорд Дункан питал пристрастие.
Констанс взяла свою чашку с кофе.
– Поговорим о чем-нибудь веселом. Дайте-ка мне последний номер журнала. Много ли клиентов у нашей посреднической конторы?
– Кстати, об оплате посреднических услуг, – вмешалась Честити. – Видела бы ты, сколько усилий приложила Пру, чтобы выжать пятьдесят гиней из мадам Уинттэп. Чтобы утереть ей нос, мадам Лукан отстегнула все семьдесят. Пру проделала все это мастерски.
Констанс рассмеялась:
– А я другого не ожидала. День свадьбы Эстер и Лукана уже назначен?
– Канун Рождества, – ответила Пруденс. – А ты уже выбрала день для предстоящего приема под девизом «Дома»?
Констанс скорчила гримаску и покачала головой.
– Пока еще рано об этом говорить. Впереди визиты к новобрачной. Как только станет известно о моем возвращении, ко мне повалят толпой визитеры. Одни из любопытства, другие – чтобы распустить сплетни. Ты же знаешь, как это бывает. Они будут разглядывать убранство дома, задавать каверзные вопросы, интересоваться, довольна ли я своей судьбой. – Все это Констанс говорила с неприкрытым сарказмом.
– А также попытаются выяснить, собираешься ли ты подарить мужу наследника, – добавила Пруденс, пытливо глядя на сестру.
– Единственные младенцы, которых я собираюсь произвести на свет, – это печатная продукция, – объявила Констанс. – По крайней мере до тех пор, пока «Леди Мейфэра» и наша посредническая контора будут приносить доход.
– О доходе можно забыть, если нам не удастся отразить удар и выиграть возбужденное против нас дело, – заметила Пруденс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78