Я ведь обещала вам пожертвование. Такое достойное дело. Кажется, пятьдесят гиней?
– Благодарю вас, – ответила Пруденс вполголоса, принимая чек. – Это облегчит жизнь бедных благородных девиц. Они обездолены не по своей вине. Без той малости, которую они от нас получают, им пришлось бы выйти на панель и продавать себя.
Леди Лукан вздернула многослойный подбородок и тоже открыла ридикюль.
– Ну, я тоже думала о пятидесяти гинеях, но, принимая во внимание обстоятельства, решила пожертвовать семьдесят.
Леди Уинтроп уставилась в пространство, в то время как ее соседка с торжествующим видом вручала чек Пруденс.
– Вы обе так добры и щедры, – сказала Пруденс, грациозно поднявшись и сжимая в ладони оба чека. – Не знаю, как вас благодарить, а уж эти бедные девушки будут вечно вам признательны.
Улыбаясь, она направилась к буфету, незаметно открыла ящик для столового белья и уронила туда чеки.
– Неслыханно! – прошептала Честити ей на ухо.
– Нам ворожит сам дьявол, дорогая сестрица.
ГЛАВА 3
Гидеон, хмурясь, отложил номер «Леди Мейфэра». Он перечитал письмо поверенного и снова бросил взгляд на газету, прежде чем потянулся за серебряным портсигаром. Взял сигарету, закурил и подошел к узкому окну, выходившему на улицу. Прохожих было немного в этот ранний вечерний час. В основном клерки, спешившие домой в свои одинокие мансарды или к женам и детям в скромные домики с террасами на окраинах Лондона. Эта профессия не была доходной.
Гидеон отошел от окна и направился в приемную, где Тадиус сортировал бумаги, кучей лежавшие на столе.
– Есть у меня свободное время для встречи с этой «Леди Мейфэра»?
Тадиус оставил пачку бумаг и принялся за другую, откопав под ней книгу, где регистрировал встречи патрона.
– Это дело вас заинтересовало, сэр Гидеон?
– Не столько заинтересовало, сколько рассердило, – ответил адвокат, бросив сигарету в камин. Он швырнул на стол газету. – Разумеется, мне случалось видеть эту газету, но никогда не приходило в голову взглянуть на нее повнимательнее. Я думал, в ней обычные дамские сплетни и болтовня о тряпках.
– И оказались правы, сэр Гидеон?
– Ну, это там тоже есть, – ответил Гидеон. – Но главное в ней – пропаганда суфражистских идей.
Клерк презрительно скривил губы.
– Зачем женщинам право голоса, сэр Гидеон? Адвокат пожал плечами:
– Насколько я понимаю, Тадиус, для коллегии присяжных заседателей это все еще открытый вопрос. Но данная статья... – Он постучал указательным пальцем по газете. – Полагаю, у Беркли есть все основания возбудить дело о клевете. Статья полна неприкрытой злобы.
– Но ведь это правда, сэр Гидеон?
Клерк склонил голову набок, как любопытный воробей на заборе.
Адвокат досадливо отмахнулся:
– Возможно, нет дыма без огня, но такого рода чепуха, рассчитанная на сенсацию, гораздо хуже грехов, которые она обличает. Я собираюсь сказать тому, кто сочинил эту скандальную клеветническую статейку, кто бы это ни был, все, что думаю об этой «Леди Мейфэра». Сама мысль обратиться ко мне с просьбой выступить в защиту этого позорного потока злобной клеветнической чепухи просто оскорбительна. Кем, черт возьми, они меня считают? Каким-нибудь недоучкой, подбирающим клиентов в канаве?
Тадиус размышлял о том, что сэр Гидеон может возмущаться сколько угодно, пока он перелистывает толстую регистрационную книгу. Он почувствовал некоторую жалость к женщине, так бездумно ринувшейся в пекло этого праведного гнева.
– Есть просвет, сэр Гидеон. В следующий четверг в четыре часа у вас свободное время.
– В таком случае пошли извещение на бейзуотерский адрес и пригласи на это время леди из Мейфэра.
– Как скажете, сэр Гидеон. Пошлю курьера прямо сейчас.
Сэр Гидеон потянулся к вешалке за пальто и теплым шарфом.
– Ах да, не забудь их уведомить, что за консультацию надо заплатить пятьдесят гиней независимо от того, возьмусь я за это дело или нет.
– Я имел это в виду, – ответил Тадиус с легким упреком.
– Да, разумеется, – бросил патрон, направляясь к двери. – Я еду домой, Тадиус. Сара пригласила на ужин школьных подружек, хочет меня им представить и строго-настрого приказала не опаздывать. Насколько я понимаю, родителям подружек следует дать понять, что у Сары хоть и нет матери, отец ее – вполне достойный человек. Не засиживайся слишком долго.
Он помахал клерку рукой и торопливо вышел.
Сверкающее зеленое авто объехало Манчестер-сквер и остановилось возле дома номер 10. Макс Энсор повернулся к жене с лукавой улыбкой:
– Не забывай, Констанс, ты здесь больше не живешь.
Она рассмеялась и покачала головой:
– Если бы я могла об этом забыть!
– Ну, я не знаю, – ответил он, все еще улыбаясь. – Ты не видела сестер шесть недель и, как только встретишься с ними, тотчас забудешь обо всем, что случилось с того момента, как вы расстались.
Констанс снова покачала головой и положила руку, затянутую в перчатку, на его руку, покоящуюся на руле автомобиля.
– Я никогда бы не смогла этого забыть, Макс. – Ее темно-зеленые глаза были серьезны, но в самой их глубине сверкали искорки смеха. – Ни одна минута из последних шести недель не исчезнет из моей памяти, – сказала Констанс. – И не только из памяти, – добавила она с лукавой улыбкой. – Мое тело тоже хранит воспоминания.
Макс рассмеялся, выскочил из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу для Констанс.
– Я разделяю твои воспоминания, любовь моя. Иногда в тебе появляется нечто от самки леопарда.
– В самом деле? – Она удивленно вскинула брови. – Хотелось бы знать почему.
– Однажды я прочел, как ведут себя леопарды в период спаривания, – торжественно сообщил ей муж, когда она ступила на тротуар. – Ведут они себя бурно, самка рычит и царапает своего партнера, после чего сбрасывает его с себя ударом мощной лапы с выпущенными когтями.
– Неужели я все это проделывала? – спросила Констанс с притворным ужасом. – Что-то не помню. Это вовсе на меня не похоже. Ведь характер у меня мягкий.
– Это тебе просто кажется, моя дорогая жена, – усмехнулся Макс.
Он приподнял ее лицо, взяв указательным пальцем за подбородок, и оно оказалось почти на одном уровне с его лицом. Констанс была почти такой же высокой, как Макс.
– Через два часа я за тобой заеду.
– Не глупи, Макс. Я найму кеб.
– Нет, я приеду и увезу тебя. В обществе сестер ты забудешь, что надо возвратиться домой. Кроме того, я тоже по ним соскучился, а также хочу засвидетельствовать свое почтение твоему отцу.
Констанс с минуту подумала и, кивнула:
– Согласна, только, пожалуйста, не спеши. Занимайся своими делами на Даунинг-стрит.
– Я и не собираюсь спешить. Мне надо только показаться премьер-министру, напомнить о себе на случай, если он забыл о моем существовании за время летних каникул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Благодарю вас, – ответила Пруденс вполголоса, принимая чек. – Это облегчит жизнь бедных благородных девиц. Они обездолены не по своей вине. Без той малости, которую они от нас получают, им пришлось бы выйти на панель и продавать себя.
Леди Лукан вздернула многослойный подбородок и тоже открыла ридикюль.
– Ну, я тоже думала о пятидесяти гинеях, но, принимая во внимание обстоятельства, решила пожертвовать семьдесят.
Леди Уинтроп уставилась в пространство, в то время как ее соседка с торжествующим видом вручала чек Пруденс.
– Вы обе так добры и щедры, – сказала Пруденс, грациозно поднявшись и сжимая в ладони оба чека. – Не знаю, как вас благодарить, а уж эти бедные девушки будут вечно вам признательны.
Улыбаясь, она направилась к буфету, незаметно открыла ящик для столового белья и уронила туда чеки.
– Неслыханно! – прошептала Честити ей на ухо.
– Нам ворожит сам дьявол, дорогая сестрица.
ГЛАВА 3
Гидеон, хмурясь, отложил номер «Леди Мейфэра». Он перечитал письмо поверенного и снова бросил взгляд на газету, прежде чем потянулся за серебряным портсигаром. Взял сигарету, закурил и подошел к узкому окну, выходившему на улицу. Прохожих было немного в этот ранний вечерний час. В основном клерки, спешившие домой в свои одинокие мансарды или к женам и детям в скромные домики с террасами на окраинах Лондона. Эта профессия не была доходной.
Гидеон отошел от окна и направился в приемную, где Тадиус сортировал бумаги, кучей лежавшие на столе.
– Есть у меня свободное время для встречи с этой «Леди Мейфэра»?
Тадиус оставил пачку бумаг и принялся за другую, откопав под ней книгу, где регистрировал встречи патрона.
– Это дело вас заинтересовало, сэр Гидеон?
– Не столько заинтересовало, сколько рассердило, – ответил адвокат, бросив сигарету в камин. Он швырнул на стол газету. – Разумеется, мне случалось видеть эту газету, но никогда не приходило в голову взглянуть на нее повнимательнее. Я думал, в ней обычные дамские сплетни и болтовня о тряпках.
– И оказались правы, сэр Гидеон?
– Ну, это там тоже есть, – ответил Гидеон. – Но главное в ней – пропаганда суфражистских идей.
Клерк презрительно скривил губы.
– Зачем женщинам право голоса, сэр Гидеон? Адвокат пожал плечами:
– Насколько я понимаю, Тадиус, для коллегии присяжных заседателей это все еще открытый вопрос. Но данная статья... – Он постучал указательным пальцем по газете. – Полагаю, у Беркли есть все основания возбудить дело о клевете. Статья полна неприкрытой злобы.
– Но ведь это правда, сэр Гидеон?
Клерк склонил голову набок, как любопытный воробей на заборе.
Адвокат досадливо отмахнулся:
– Возможно, нет дыма без огня, но такого рода чепуха, рассчитанная на сенсацию, гораздо хуже грехов, которые она обличает. Я собираюсь сказать тому, кто сочинил эту скандальную клеветническую статейку, кто бы это ни был, все, что думаю об этой «Леди Мейфэра». Сама мысль обратиться ко мне с просьбой выступить в защиту этого позорного потока злобной клеветнической чепухи просто оскорбительна. Кем, черт возьми, они меня считают? Каким-нибудь недоучкой, подбирающим клиентов в канаве?
Тадиус размышлял о том, что сэр Гидеон может возмущаться сколько угодно, пока он перелистывает толстую регистрационную книгу. Он почувствовал некоторую жалость к женщине, так бездумно ринувшейся в пекло этого праведного гнева.
– Есть просвет, сэр Гидеон. В следующий четверг в четыре часа у вас свободное время.
– В таком случае пошли извещение на бейзуотерский адрес и пригласи на это время леди из Мейфэра.
– Как скажете, сэр Гидеон. Пошлю курьера прямо сейчас.
Сэр Гидеон потянулся к вешалке за пальто и теплым шарфом.
– Ах да, не забудь их уведомить, что за консультацию надо заплатить пятьдесят гиней независимо от того, возьмусь я за это дело или нет.
– Я имел это в виду, – ответил Тадиус с легким упреком.
– Да, разумеется, – бросил патрон, направляясь к двери. – Я еду домой, Тадиус. Сара пригласила на ужин школьных подружек, хочет меня им представить и строго-настрого приказала не опаздывать. Насколько я понимаю, родителям подружек следует дать понять, что у Сары хоть и нет матери, отец ее – вполне достойный человек. Не засиживайся слишком долго.
Он помахал клерку рукой и торопливо вышел.
Сверкающее зеленое авто объехало Манчестер-сквер и остановилось возле дома номер 10. Макс Энсор повернулся к жене с лукавой улыбкой:
– Не забывай, Констанс, ты здесь больше не живешь.
Она рассмеялась и покачала головой:
– Если бы я могла об этом забыть!
– Ну, я не знаю, – ответил он, все еще улыбаясь. – Ты не видела сестер шесть недель и, как только встретишься с ними, тотчас забудешь обо всем, что случилось с того момента, как вы расстались.
Констанс снова покачала головой и положила руку, затянутую в перчатку, на его руку, покоящуюся на руле автомобиля.
– Я никогда бы не смогла этого забыть, Макс. – Ее темно-зеленые глаза были серьезны, но в самой их глубине сверкали искорки смеха. – Ни одна минута из последних шести недель не исчезнет из моей памяти, – сказала Констанс. – И не только из памяти, – добавила она с лукавой улыбкой. – Мое тело тоже хранит воспоминания.
Макс рассмеялся, выскочил из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу для Констанс.
– Я разделяю твои воспоминания, любовь моя. Иногда в тебе появляется нечто от самки леопарда.
– В самом деле? – Она удивленно вскинула брови. – Хотелось бы знать почему.
– Однажды я прочел, как ведут себя леопарды в период спаривания, – торжественно сообщил ей муж, когда она ступила на тротуар. – Ведут они себя бурно, самка рычит и царапает своего партнера, после чего сбрасывает его с себя ударом мощной лапы с выпущенными когтями.
– Неужели я все это проделывала? – спросила Констанс с притворным ужасом. – Что-то не помню. Это вовсе на меня не похоже. Ведь характер у меня мягкий.
– Это тебе просто кажется, моя дорогая жена, – усмехнулся Макс.
Он приподнял ее лицо, взяв указательным пальцем за подбородок, и оно оказалось почти на одном уровне с его лицом. Констанс была почти такой же высокой, как Макс.
– Через два часа я за тобой заеду.
– Не глупи, Макс. Я найму кеб.
– Нет, я приеду и увезу тебя. В обществе сестер ты забудешь, что надо возвратиться домой. Кроме того, я тоже по ним соскучился, а также хочу засвидетельствовать свое почтение твоему отцу.
Констанс с минуту подумала и, кивнула:
– Согласна, только, пожалуйста, не спеши. Занимайся своими делами на Даунинг-стрит.
– Я и не собираюсь спешить. Мне надо только показаться премьер-министру, напомнить о себе на случай, если он забыл о моем существовании за время летних каникул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78