– Позвольте представить вам моих сестер.
– Постойте! Дайте мне самому сообразить, кто есть кто. – Он обошел вокруг стола и протянул руку Констанс. – Миссис Энсор, счастлив познакомиться с вами.
Констанс ответила твердым и решительным рукопожатием.
– Не стану спрашивать, как вы догадались.
Он лишь улыбнулся и повернулся к Честити:
– Вы – мисс Честити Дункан.
– Она самая, – ответила Честити и пожала ему руку чуть слабее, чем старшая сестра. – Неужели я выгляжу года на два моложе Констанс?
– Не будем вдаваться в подробности, – сказал сэр Гидеон, указывая жестом на приготовленные для них стулья.
– Садитесь, пожалуйста.
Они сели полукругом, сложив руки на коленях. У всех трех зеленые глаза, отметил он про себя. У Пруденс они светлее, чем у Констанс, а в глубине глаз Честити сверкают светло-карие точки. Волосы у всех рыжие, но разного оттенка.
Господи! Какой фурор они произвели бы в качестве свидетелей!
Он откашлялся, прочищая горло.
– Миссис Энсор, насколько я понимаю, это вы автор оскорбительной статьи?
– Если вы имеете в виду мою статью, то могу вас заверить, что отнюдь не считаю ее оскорбительной, – заявила она.
– И все же лорд Беркли счел себя оскорбленным.
– Правда глаза колет, – промолвила Констанс.
– Вас удивляет, – сказал он, беря в руки злополучный экземпляр газеты «Леди Мейфэра», – что человек считает для себя оскорбительным, если его публично называют насильником, оскверняющим юных девушек, лжецом, вором и вымогателем?
Гидеон отложил газету и посмотрел на сестер, встретивших его иронический взгляд с непоколебимым спокойствием.
– Я думала, с этой темой мы покончили вчера, – произнесла Пруденс. – Мы также решили, что в деле о клевете несем ответственность все вместе. Ответчик – газета «Леди Мейфэра», а публикация – коллективное творение сестер Дункан.
– Это не облегчает моей задачи.
– Но усложнять дело мы не намерены, – возразила Пруденс с непроницаемым видом. – Наша точка зрения на личность лорда Беркли ясно выражена в статье. Не будь мы уверены в справедливости обвинений, не стали бы выдвигать их.
Гидеон снова бросил взгляд на лежащую перед ним газету.
– Совершенно ясно, что вы готовы втоптать в грязь любого представителя сильного пола. Я полагаю, вы суфражистки?
– Какое отношение имеют к делу наши политические взгляды? – спросила Пруденс.
Он смерил ее взглядом.
– Суду присяжных это может не понравиться, – вступила в разговор Констанс. – А нам нужно завоевать его симпатии.
– Вряд ли удастся найти таких присяжных, – возразил сэр Гидеон.
– Сэр Гидеон, неужели вы в столь отчаянном положении, что всего лишь слабая надежда на получение восьмидесяти процентов от возможной суммы компенсации наших убытков – достаточный мотив, чтобы взяться за дело, которое вы явно считаете безнадежным? – спросила Честити, едва сдерживая гнев.
Пруденс и Констанс переглянулись, но не проронили ни слова.
Сэр Гидеон раздул ноздри от возмущения, потом сказал:
– Я думал, ваше посредническое агентство собирается в качестве оплаты моих услуг найти мне подходящую жену.
– Тогда вам придется изменить свои манеры, – парировала Пруденс. – Мы не волшебники, чтобы творить чудеса.
– Я тоже не волшебник, мисс Дункан.
Он потянулся к серебряной шкатулке с сигаретами.
Щелкнул крышкой. Заколебался. Ему было известно, что некоторые женщины курят, но только тайком. Обычно ему не приходило в голову предлагать женщинам сигареты. Но как быть сейчас?
Он перегнулся через стол и пододвинул шкатулку Пруденс.
– Нет, благодарю вас. Это один из способов шокировать свет, и мы его избегаем, – произнесла она ледяным тоном.
– В таком случае, полагаю, вы не станете возражать, если закурю я? – ответил сэр Гидеон. – Это помогает мне думать.
Несколько минут он курил молча, уставившись в одну точку.
– По-моему, мы напрасно отнимаем у вас время, – сказала Пруденс.
Он жестом призвал се к молчанию, что вызвало ярость у всех трех сестер. Гидеон же с невозмутимым видом продолжал курить. Докурив сигарету и бросив окурок в камин, адвокат наконец заговорил:
– Ваша газета вызывает раздражение не только у тех, на кого вы нападаете, а вообще у всего сильного пола. Суд присяжных, целиком состоящий из мужчин, из двенадцати славных и добрых представителей сильного пола, едва ли выступит против подобных себе в пользу группы каких-то мятежных женщин-подстрекательниц.
– Необязательно, – подала голос Пруденс. – Не каждый мужчина в суде принадлежит к тому же общественному сословию, что и граф. Возможно, некоторые из них сочувствуют женщинам, обесчещенным Беркли.
– Да, – согласилась Честити. – И сочтут справедливым, что такой мерзавец, как лорд Беркли, получил по заслугам.
– Разумеется, неблаговидные мотивы исключать не стоит, – согласился сэр Гидеон. – И все же я не могу построить защиту, не располагая фактами. – Он постучал кончиками пальцев по газете и тонкой стопочке документов, представленных Пруденс. – Соблаговолите представить мне доказательства, которые могли бы стать обоснованием ваших обвинений в подлоге, краже и обмане.
Пруденс вздохнула:
– В настоящий момент у нас ничего нет. Но мы подозреваем, что Беркли несет ответственность за то, что втянул нашего отца в жульническую аферу, в результате которой мы потеряли свое состояние.
– И Пру убеждена, что сможет найти свидетельства этой аферы среди финансовых бумаг отца, – добавила Констанс.
Гидеон нахмурился:
– Это попахивает вендеттой.. Суд присяжных едва ли примет это с одобрением.
– Если наше инкогнито не будет раскрыто, они не смогут связать это с нами, – заявила Пруденс.
Гидеон покачал головой.
– А теперь послушайте меня. – Он многозначительно поднял палец. – Неужели вы и впрямь полагаете, что адвокаты Беркли примирятся с вашей анонимностью? Они перевернут небо и землю, чтобы узнать, кто вы. А когда узнают, распнут вас.
– Не стоит говорить с нами в столь оскорбительном тоне, – огрызнулась Пруденс. – Мы не слепы и понимаем, какова реальность.
– Прошу прощения, – возразил он все тем же гоном, – но я как раз противоположного мнения.
Он снова удобно устроился на стуле, потом внезапно сверкнул на Пруденс серыми холодными глазами.
– Нет, то есть я хотела сказать «да», – ответила Пруденс, вдруг осознав, что покраснела и заикается. – В этом нет ничего личного. Лорд Беркли погубил...
Он жестом заставил ее замолчать.
– Я не склонен снова выслушивать ваши непристойные обвинения, мадам. Суд присяжных обратит внимание на то, что эти обвинения выдвинуты несколькими служанками, молодыми девицами, которыми легко манипулировать и которые добивались благосклонности своего хозяина в обмен на собственные услуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Постойте! Дайте мне самому сообразить, кто есть кто. – Он обошел вокруг стола и протянул руку Констанс. – Миссис Энсор, счастлив познакомиться с вами.
Констанс ответила твердым и решительным рукопожатием.
– Не стану спрашивать, как вы догадались.
Он лишь улыбнулся и повернулся к Честити:
– Вы – мисс Честити Дункан.
– Она самая, – ответила Честити и пожала ему руку чуть слабее, чем старшая сестра. – Неужели я выгляжу года на два моложе Констанс?
– Не будем вдаваться в подробности, – сказал сэр Гидеон, указывая жестом на приготовленные для них стулья.
– Садитесь, пожалуйста.
Они сели полукругом, сложив руки на коленях. У всех трех зеленые глаза, отметил он про себя. У Пруденс они светлее, чем у Констанс, а в глубине глаз Честити сверкают светло-карие точки. Волосы у всех рыжие, но разного оттенка.
Господи! Какой фурор они произвели бы в качестве свидетелей!
Он откашлялся, прочищая горло.
– Миссис Энсор, насколько я понимаю, это вы автор оскорбительной статьи?
– Если вы имеете в виду мою статью, то могу вас заверить, что отнюдь не считаю ее оскорбительной, – заявила она.
– И все же лорд Беркли счел себя оскорбленным.
– Правда глаза колет, – промолвила Констанс.
– Вас удивляет, – сказал он, беря в руки злополучный экземпляр газеты «Леди Мейфэра», – что человек считает для себя оскорбительным, если его публично называют насильником, оскверняющим юных девушек, лжецом, вором и вымогателем?
Гидеон отложил газету и посмотрел на сестер, встретивших его иронический взгляд с непоколебимым спокойствием.
– Я думала, с этой темой мы покончили вчера, – произнесла Пруденс. – Мы также решили, что в деле о клевете несем ответственность все вместе. Ответчик – газета «Леди Мейфэра», а публикация – коллективное творение сестер Дункан.
– Это не облегчает моей задачи.
– Но усложнять дело мы не намерены, – возразила Пруденс с непроницаемым видом. – Наша точка зрения на личность лорда Беркли ясно выражена в статье. Не будь мы уверены в справедливости обвинений, не стали бы выдвигать их.
Гидеон снова бросил взгляд на лежащую перед ним газету.
– Совершенно ясно, что вы готовы втоптать в грязь любого представителя сильного пола. Я полагаю, вы суфражистки?
– Какое отношение имеют к делу наши политические взгляды? – спросила Пруденс.
Он смерил ее взглядом.
– Суду присяжных это может не понравиться, – вступила в разговор Констанс. – А нам нужно завоевать его симпатии.
– Вряд ли удастся найти таких присяжных, – возразил сэр Гидеон.
– Сэр Гидеон, неужели вы в столь отчаянном положении, что всего лишь слабая надежда на получение восьмидесяти процентов от возможной суммы компенсации наших убытков – достаточный мотив, чтобы взяться за дело, которое вы явно считаете безнадежным? – спросила Честити, едва сдерживая гнев.
Пруденс и Констанс переглянулись, но не проронили ни слова.
Сэр Гидеон раздул ноздри от возмущения, потом сказал:
– Я думал, ваше посредническое агентство собирается в качестве оплаты моих услуг найти мне подходящую жену.
– Тогда вам придется изменить свои манеры, – парировала Пруденс. – Мы не волшебники, чтобы творить чудеса.
– Я тоже не волшебник, мисс Дункан.
Он потянулся к серебряной шкатулке с сигаретами.
Щелкнул крышкой. Заколебался. Ему было известно, что некоторые женщины курят, но только тайком. Обычно ему не приходило в голову предлагать женщинам сигареты. Но как быть сейчас?
Он перегнулся через стол и пододвинул шкатулку Пруденс.
– Нет, благодарю вас. Это один из способов шокировать свет, и мы его избегаем, – произнесла она ледяным тоном.
– В таком случае, полагаю, вы не станете возражать, если закурю я? – ответил сэр Гидеон. – Это помогает мне думать.
Несколько минут он курил молча, уставившись в одну точку.
– По-моему, мы напрасно отнимаем у вас время, – сказала Пруденс.
Он жестом призвал се к молчанию, что вызвало ярость у всех трех сестер. Гидеон же с невозмутимым видом продолжал курить. Докурив сигарету и бросив окурок в камин, адвокат наконец заговорил:
– Ваша газета вызывает раздражение не только у тех, на кого вы нападаете, а вообще у всего сильного пола. Суд присяжных, целиком состоящий из мужчин, из двенадцати славных и добрых представителей сильного пола, едва ли выступит против подобных себе в пользу группы каких-то мятежных женщин-подстрекательниц.
– Необязательно, – подала голос Пруденс. – Не каждый мужчина в суде принадлежит к тому же общественному сословию, что и граф. Возможно, некоторые из них сочувствуют женщинам, обесчещенным Беркли.
– Да, – согласилась Честити. – И сочтут справедливым, что такой мерзавец, как лорд Беркли, получил по заслугам.
– Разумеется, неблаговидные мотивы исключать не стоит, – согласился сэр Гидеон. – И все же я не могу построить защиту, не располагая фактами. – Он постучал кончиками пальцев по газете и тонкой стопочке документов, представленных Пруденс. – Соблаговолите представить мне доказательства, которые могли бы стать обоснованием ваших обвинений в подлоге, краже и обмане.
Пруденс вздохнула:
– В настоящий момент у нас ничего нет. Но мы подозреваем, что Беркли несет ответственность за то, что втянул нашего отца в жульническую аферу, в результате которой мы потеряли свое состояние.
– И Пру убеждена, что сможет найти свидетельства этой аферы среди финансовых бумаг отца, – добавила Констанс.
Гидеон нахмурился:
– Это попахивает вендеттой.. Суд присяжных едва ли примет это с одобрением.
– Если наше инкогнито не будет раскрыто, они не смогут связать это с нами, – заявила Пруденс.
Гидеон покачал головой.
– А теперь послушайте меня. – Он многозначительно поднял палец. – Неужели вы и впрямь полагаете, что адвокаты Беркли примирятся с вашей анонимностью? Они перевернут небо и землю, чтобы узнать, кто вы. А когда узнают, распнут вас.
– Не стоит говорить с нами в столь оскорбительном тоне, – огрызнулась Пруденс. – Мы не слепы и понимаем, какова реальность.
– Прошу прощения, – возразил он все тем же гоном, – но я как раз противоположного мнения.
Он снова удобно устроился на стуле, потом внезапно сверкнул на Пруденс серыми холодными глазами.
– Нет, то есть я хотела сказать «да», – ответила Пруденс, вдруг осознав, что покраснела и заикается. – В этом нет ничего личного. Лорд Беркли погубил...
Он жестом заставил ее замолчать.
– Я не склонен снова выслушивать ваши непристойные обвинения, мадам. Суд присяжных обратит внимание на то, что эти обвинения выдвинуты несколькими служанками, молодыми девицами, которыми легко манипулировать и которые добивались благосклонности своего хозяина в обмен на собственные услуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78