– Есть в вашей жизни мужчина, Пруденс?
Вопрос застал ее врасплох, и она с плохо скрываемой досадой ответила:
– В настоящее время нет.
Его улыбка стала шире и откровеннее.
– А был когда-нибудь?
Она вспыхнула:
– Не понимаю, почему вас это интересует, сэр Гидеон. Я ваша клиентка, и моя личная жизнь не связана с нашими деловыми отношениями.
– Я просто хотел выяснить, используете ли вы свое бюро услуг в личных целях, – сказал он. – Если да, то это могло бы послужить рекомендацией.
Она не нашлась что ответить. К счастью, в этот момент появился лакей. Гидеон попросил принести им пальто и распорядился подать к крыльцу автомобиль. Затем снова повернулся к Пруденс. Улыбка исчезла с его лица.
– Итак, – сказал он, – во избежание недоразумений в дальнейшем позвольте мне кое-что пояснить вам. Теперь ваша личная жизнь становится и моей. И ваша, и ваших сестер. Вы должны отвечать на любой мой вопрос.
Пруденс ошеломленно уставилась на него. Это было чудовищное заявление. Особенно его тон. Невозмутимый, холодный, бесстрастный, а главное – непререкаемый.
– О чем вы говорите?
– Все очень просто. Как ваш адвокат, я вынужден буду задавать вам и вашим сестрам вопросы, касающиеся вашей личной жизни. Я должен знать о вас все. Исключить опасность появления каких-нибудь сюрпризов в суде.
– Какие сюрпризы могут возникнуть в суде, если никто не будет знать, кто мы на самом деле?
– Я выигрываю дела потому, что никогда не полагаюсь на волю случая, – ответил он. – А если вы и ваши сестры не можете гарантировать мне вашего полного и безусловного сотрудничества, боюсь, наша сделка теряет всякий смысл.
Пруденс нахмурилась. Его тон ее глубоко возмутил.
– Вы, сэр Гидеон, в таком случае тоже должны быть вполне откровенны, – парировала она. – Чтобы найти для вас достойную пару, мы тоже должны иметь право задавать вам любые вопросы личного характера.
– Но есть одно отличие. Я могу не отвечать на ваши вопросы, поскольку не очень заинтересован в том, чтобы найти себе подходящую пару. А вот для вас это вопрос жизни. Ваши ставки выше моих, Пруденс, и я уверен, что вы согласитесь на мое условие.
Пруденс поняла, что игра началась.
– Думаю, сегодня нам больше нечего обсуждать, – заявила она.
– Возможно, вы правы, – дружелюбно согласился он. Он помог ей надеть пальто, оделся сам, натянул шоферские перчатки. Она повязала голову шарфом.
– Ночи довольно прохладные, – заметил он как ни в чем не бывало. – В машине есть плед, вы можете прикрыть им колени.
Он повел ее вниз по лестнице в холл, легонько поддерживая под локоть.
Машина уже стояла на обочине, мотор работал. Он накрыл ее колени пледом и подоткнул его, когда она села, а сам занял место за рулем.
– Жду вас и ваших сестер в своей конторе завтра в восемь тридцать утра, – сообщил он, мастерски лавируя по запруженным народом и экипажами улицам. В оперном театре как раз закончилось представление, и наемные кебы, а также личные машины заняли все пространство у входа.
– В восемь тридцать! – воскликнула Пруденс. – Да это чуть ли не на рассвете!
– В десять я должен быть в суде, – ответил сэр Гидеон. – Хотите верьте, хотите нет, Пруденс, но у меня есть еще клиенты и на них я работаю не бесплатно и не должен ждать гонорара неопределенное время. Не говоря уже о том, что ни с одним из них я не заключал бартерной сделки, – добавил он ядовито.
До чего же он высокомерен, этот мерзавец! Дал ей понять, будто счел ее предложение шуткой, притом шуткой дурного тона.
– Завтра, надеюсь, вам удастся мне объяснить, чем вы подкрепите обвинение в финансовых махинациях, выдвинутое вами против Беркли. Я не могу подготовить дело, если в руках у меня не будет доказательств его вины.
– К завтрашнему дню у меня их еще не будет, – сказала Пруденс. – Но кое-что у нас есть. Завтра я вам все объясню.
– Благодарю вас, вы очень любезны, – сказал он, остановив машину на обочине перед домом 10 на Манчестер-сквер.
Не успела Пруденс опомниться, как он взял ее лицо в ладони и прильнул губами к ее губам. Пруденс попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
Когда наконец он поднял голову и улыбнулся ей, она с трудом перевела дух. Ее лицо пылало от гнева, и на мгновение она потеряла дар речи.
– Я удовлетворил свое любопытство, – сказал он. – Мне хотелось это сделать с того самого момента, когда вы вихрем снова ворвались ко мне в контору нынче днем.
– Как вы смеете? – Голос ее дрогнул от возмущения. Она пыталась привести в порядок растрепавшиеся волосы и водворить на место выпавшие шпильки. – Вы даже не спросили, хочу ли я этого.
Она смотрела на него с яростью, и, несмотря на толстые линзы, ему показалось, что из глаз ее посыпались искры.
– Что вы о себе вообразили? – продолжала она с гневом. – Это плата за ваши услуги?
– О, вы так остры, что можно порезаться, – сказал он с легким смехом, снова привлек ее к себе и заключил в объятия. Он опять поцеловал ее, она ощутила твердость его губ. Потом вдруг выпустил из объятий.
Она порывисто вздохнула.
– По правде говоря, – сказал он уже серьезно, хотя в глазах его плясали смешинки, – я подумал, что это поможет вам узнать, какой женщиной вы могли бы быть, если бы поглубже заглянули в себя. Теперь по крайней мере вы представляете, каким бы я мог быть любовником, и вам легче будет найти мне подходящую пару.
Он вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу и предложил Пруденс руку, чтобы помочь ей выйти. Она не двинулась в места, а потом сказала ледяным тоном:
– Вы хам, сэр Гидеон. Таких мужчин мы не принимаем в качестве клиентов.
Не обращая внимания на предложенную им руку, Пруденс вышла из машины.
– Стремительная атака иногда решает победоносный исход кампании, – невозмутимо произнес Гидеон. – Доброй ночи, Пруденс.
Он поднес ее руку к губам столь стремительно, что это шокировало ее почти так же, как поцелуй.
– Не забудьте. Завтра ровно в восемь тридцать утра в моей конторе.
Она вырвала у него руку и, не попрощавшись, повернулась к крыльцу, возмущенная его тихим смехом, раздавшимся ей вслед.
Он стоял на нижней ступеньке крыльца, пока Пруденс не скрылась в доме, потом вернулся в машину. По дороге домой он размышлял о том, что заставило его вести себя подобным образом. Он не отличался повышенной эмоциональностью. С женщинами был сдержан. И тем не менее поцеловал Пруденс. Что, черт возьми, он сделал? У него возникло неприятное ощущение, что его сорвало с якоря и несет в открытое море.
Едва Пруденс закрыла за собой дверь, как ее сестры сбежали с лестницы ей навстречу.
– Кон, что ты здесь делаешь? – удивленно спросила Пруденс.
– Мы как раз заканчивали обедать, когда Макса вызвали на голосование в палату общин. Он, вероятно, пробудет там почти всю ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78