Вы не видели, как Кокотта за какие-нибудь четыре часа пожирает восемь десятков жертв. Вы не видели, как Заза пышет огнем на безоружных мирных жителей…
– Столь великие плоды чародейства – и так пошло использовать! Подумать только! Позор! Недопустимо!
И вновь Элистэ взглянула на дядюшку так, словно видела его в первый раз.
– Тем не менее так их используют в Шеррине, – продолжал Дреф, нащупавший уязвимое место хозяина. – И впредь будут использовать, пока у власти Уисс Валёр со своими присными. Для таких, как они, чары – всего лишь орудия пытки и смерти, с их помощью они порабощают соотечественников. Шорви Нирьен – один из немногих, способных, как мне кажется, спасти государство; а вы, быть может, единственный, кто способен спасти Нирьена.
– Вы очень его почитаете, дружок, этого Шорви Нирьена?
– Он человек необыкновенных способностей.
– Не сомневаюсь, особенно по части привлечения верных сторонников. Что-то, однако, следует предпринять, это ясно. Вероятно, я слишком долго пребывал в одиночестве, предаваясь своим занятиям. Это было прекрасно, но, кажется, пришло время защищать все, что мне дорого, а это во что-то обойдется. Значит, мне предстоит вновь окунуться в суету мирскую. Как странно! Этот ваш Нирьен, как вы говорили, томится в застенке?
– Томился десять дней назад. Кто знает, где он теперь. Когда процесс над ним кончится, его, понятно, отвезут из Дворца Правосудия назад в «Гробницу». Там, на выходе, его разденут донага и свяжут запястья; затем – в тюремный двор, на Бирсову повозку – и прямиком на площадь Равенства, в пасть Кокотты…
Дядюшка Кинц содрогнулся.
– У них не принято тянуть время, – сухо заметил Дреф. – Тут многое зависит от распорядка процесса – когда он начнется и сколько продлится. Экспры, несомненно, постараются выжать из него все что можно, поэтому процедура затянется. Может быть, суд отложат на несколько дней, чтобы подогреть общественный интерес к нему брошюрами, памфлетами и выступлениями в газетах. Да и сам процесс может затянуться не в пример всем прочим. Я видел, как Народный Трибунал за какой-нибудь час отправлял на смерть добрую дюжину человек, но Шорни Нирьен – особая статья. Пойдут опросы свидетелей, предъявление улик, разумеется подтасованных, ритуальные обличения…
– Как я рад, что столько времени прожил вдали от всего этого, – пробормотал Кинц.
– Скорее всего, он еще жив и содержится в «Гробнице». Но долго ли? – спросил Дреф, словно обращаясь к себе самому.
– Мальчик мой, я сделаю все, что в моих силах. Но вызволить вашего мастера Нирьена из «Гробницы» – задача труднейшая, я не уверен, что моих скромных способностей достанет на…
– Мастер Кинц, у нас будет время обсудить это на обратном пути. А сейчас я бы хотел попросить вас собраться в дорогу. Завтра чуть свет нам нужно ждать на тракте – а то не поспеем к дилижансу на Шеррин. Нельзя терять ни минуты. В Фабеке отвратительные дороги, путешествие займет дней восемь, если не больше. – Дреф, казалось, вернулся к тому, что не давало ему покоя: – И если достигнем столицы, то не затем ли, чтобы узнать, что Нирьен погиб?
– Вот тут-то я безусловно смогу вам помочь, – оживился дядюшка Кинц. – Нам не придется путешествовать дилижансом. Глориэль доставит нас в Шеррин.
– Глориэль?
– Это… она… то есть… Проще вам ее показать, чем объяснять. Идемте, друг мой. И ты тоже, моя дорогая.
Дядюшка Кинц поднялся, взял горящую свечу и поспешил к черному ходу. Элистэ и Дреф, растерянно переглянувшись, пошли следом.
Ночь уже вступила в свои права. Свеча Кинца по Дерриваля, пробивающийся из окон свет и сияние почти полной луны позволили им разглядеть какое-то непонятное и необычное устройство. На маленькой поляне в нескольких ярдах от дома возвышалась платформа с круглым отверстием посередине. С обеих сторон от платформы поднималось по высокой деревянной мачте, оснащенной блоком. Между мачтами свисал огромный бесформенный опавший тряпичный мешок; его удерживали канаты, пропущенные сквозь кольцо в верхней части, – они проходили через блоки и были закреплены специальными зажимами. К нижней части мешка с помощью многочисленных веревочек, притороченных к ткани, крепилось нечто вроде огромной плетеной корзины с перильцами. В корзине же находилось некое сложное механическое устройство из стекла и металла, напоминающее приплюснутую полусферу.
– Что это, дядюшка? – спросила заинтригованная Элистэ.
– Минутку, дорогая моя, все увидишь сама. Свет. Нам нужно больше света. – Кинц поднес свечу к двум фонарям на мачтах у помоста. – Ну вот. Позвольте представить – Глориэль.
– Но что это?
– Воздушный шар, – вполголоса заметил Дреф, и Элистэ удивленно взглянула на него. Дреф как зачарованный уставился на причудливое устройство. – Я не ошибся, сударь?
– Отнюдь. Не многие бы узнали его в спущенном виде, но вы всегда отличались сообразительностью.
– Давно он у вас, дядюшка Кинц?
– Пожалуй, больше года. И только благодаря тебе, моя милая. Если б не твоя подсказка, я бы не догадался, что на свете есть подобные чудеса.
– И он взаправдашний? Он в самом деле летает?
– Как птица.
– И отнесет нас в Шеррин поверх этих грязных дорог?
– Нынче же ночью, дорогая моя. Правда, дух захватывает?
– Да! О да! И еще как! Я об этом и мечтать не могла – Дреф, вы только подумайте!
– Этим я и занимаюсь, – ответил Дреф, не сводя глаз с огромного тряпичного кокона. – Я думаю, мы отдадимся на милость любого случайного ветерка. Если верить прочитанному, воздушный шар легко поднять в небо, был бы он правильно сделан и наполнен разогретым воздухом, а еще лучше – горючим газом. Но в полете им невозможно управлять. Глориэль может, конечно, поплыть по воздушному океану в Шеррин, но с равным успехом ветер понесет шар и в обратную сторону.
– Вы блестяще осведомлены, юноша, – кивнул дядюшка Кинц, – и сразу определили самое уязвимое место этого чудесного изобретения. Я бился над этой проблемой много недель. В конце концов я нашел выход и за несколько месяцев сотворил Глориэль.
– То есть, сударь, вы изменили конструкцию шара?
– О нет, мой мальчик. Простите, я плохо объяснил. Глориэль – это не шар, который сам по себе всего лишь огромный мешок из пропитанного раствором шелка. Нет, Глориэль – Чувствительница, я создал ее, чтобы она управляла полетом шара. Видите? – Кинц забрался на платформу и любовно погладил сферу из стекла и металла, притороченную к корзине. От его прикосновения на сфере вспыхнули стеклянные рожки. – Вот она – наконец завершенная, пробужденная и бодрая, готовая к полету.
– Чувствительница. Вы и в самом деле сотворили Чувствительницу? – Элистэ подумала о Кокотте, Буметте и Нану с ее летучими гнидами. – Пожалуйста, дядюшка, не нужно ее касаться, умоляю, отойдите от этой твари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227
– Столь великие плоды чародейства – и так пошло использовать! Подумать только! Позор! Недопустимо!
И вновь Элистэ взглянула на дядюшку так, словно видела его в первый раз.
– Тем не менее так их используют в Шеррине, – продолжал Дреф, нащупавший уязвимое место хозяина. – И впредь будут использовать, пока у власти Уисс Валёр со своими присными. Для таких, как они, чары – всего лишь орудия пытки и смерти, с их помощью они порабощают соотечественников. Шорви Нирьен – один из немногих, способных, как мне кажется, спасти государство; а вы, быть может, единственный, кто способен спасти Нирьена.
– Вы очень его почитаете, дружок, этого Шорви Нирьена?
– Он человек необыкновенных способностей.
– Не сомневаюсь, особенно по части привлечения верных сторонников. Что-то, однако, следует предпринять, это ясно. Вероятно, я слишком долго пребывал в одиночестве, предаваясь своим занятиям. Это было прекрасно, но, кажется, пришло время защищать все, что мне дорого, а это во что-то обойдется. Значит, мне предстоит вновь окунуться в суету мирскую. Как странно! Этот ваш Нирьен, как вы говорили, томится в застенке?
– Томился десять дней назад. Кто знает, где он теперь. Когда процесс над ним кончится, его, понятно, отвезут из Дворца Правосудия назад в «Гробницу». Там, на выходе, его разденут донага и свяжут запястья; затем – в тюремный двор, на Бирсову повозку – и прямиком на площадь Равенства, в пасть Кокотты…
Дядюшка Кинц содрогнулся.
– У них не принято тянуть время, – сухо заметил Дреф. – Тут многое зависит от распорядка процесса – когда он начнется и сколько продлится. Экспры, несомненно, постараются выжать из него все что можно, поэтому процедура затянется. Может быть, суд отложат на несколько дней, чтобы подогреть общественный интерес к нему брошюрами, памфлетами и выступлениями в газетах. Да и сам процесс может затянуться не в пример всем прочим. Я видел, как Народный Трибунал за какой-нибудь час отправлял на смерть добрую дюжину человек, но Шорни Нирьен – особая статья. Пойдут опросы свидетелей, предъявление улик, разумеется подтасованных, ритуальные обличения…
– Как я рад, что столько времени прожил вдали от всего этого, – пробормотал Кинц.
– Скорее всего, он еще жив и содержится в «Гробнице». Но долго ли? – спросил Дреф, словно обращаясь к себе самому.
– Мальчик мой, я сделаю все, что в моих силах. Но вызволить вашего мастера Нирьена из «Гробницы» – задача труднейшая, я не уверен, что моих скромных способностей достанет на…
– Мастер Кинц, у нас будет время обсудить это на обратном пути. А сейчас я бы хотел попросить вас собраться в дорогу. Завтра чуть свет нам нужно ждать на тракте – а то не поспеем к дилижансу на Шеррин. Нельзя терять ни минуты. В Фабеке отвратительные дороги, путешествие займет дней восемь, если не больше. – Дреф, казалось, вернулся к тому, что не давало ему покоя: – И если достигнем столицы, то не затем ли, чтобы узнать, что Нирьен погиб?
– Вот тут-то я безусловно смогу вам помочь, – оживился дядюшка Кинц. – Нам не придется путешествовать дилижансом. Глориэль доставит нас в Шеррин.
– Глориэль?
– Это… она… то есть… Проще вам ее показать, чем объяснять. Идемте, друг мой. И ты тоже, моя дорогая.
Дядюшка Кинц поднялся, взял горящую свечу и поспешил к черному ходу. Элистэ и Дреф, растерянно переглянувшись, пошли следом.
Ночь уже вступила в свои права. Свеча Кинца по Дерриваля, пробивающийся из окон свет и сияние почти полной луны позволили им разглядеть какое-то непонятное и необычное устройство. На маленькой поляне в нескольких ярдах от дома возвышалась платформа с круглым отверстием посередине. С обеих сторон от платформы поднималось по высокой деревянной мачте, оснащенной блоком. Между мачтами свисал огромный бесформенный опавший тряпичный мешок; его удерживали канаты, пропущенные сквозь кольцо в верхней части, – они проходили через блоки и были закреплены специальными зажимами. К нижней части мешка с помощью многочисленных веревочек, притороченных к ткани, крепилось нечто вроде огромной плетеной корзины с перильцами. В корзине же находилось некое сложное механическое устройство из стекла и металла, напоминающее приплюснутую полусферу.
– Что это, дядюшка? – спросила заинтригованная Элистэ.
– Минутку, дорогая моя, все увидишь сама. Свет. Нам нужно больше света. – Кинц поднес свечу к двум фонарям на мачтах у помоста. – Ну вот. Позвольте представить – Глориэль.
– Но что это?
– Воздушный шар, – вполголоса заметил Дреф, и Элистэ удивленно взглянула на него. Дреф как зачарованный уставился на причудливое устройство. – Я не ошибся, сударь?
– Отнюдь. Не многие бы узнали его в спущенном виде, но вы всегда отличались сообразительностью.
– Давно он у вас, дядюшка Кинц?
– Пожалуй, больше года. И только благодаря тебе, моя милая. Если б не твоя подсказка, я бы не догадался, что на свете есть подобные чудеса.
– И он взаправдашний? Он в самом деле летает?
– Как птица.
– И отнесет нас в Шеррин поверх этих грязных дорог?
– Нынче же ночью, дорогая моя. Правда, дух захватывает?
– Да! О да! И еще как! Я об этом и мечтать не могла – Дреф, вы только подумайте!
– Этим я и занимаюсь, – ответил Дреф, не сводя глаз с огромного тряпичного кокона. – Я думаю, мы отдадимся на милость любого случайного ветерка. Если верить прочитанному, воздушный шар легко поднять в небо, был бы он правильно сделан и наполнен разогретым воздухом, а еще лучше – горючим газом. Но в полете им невозможно управлять. Глориэль может, конечно, поплыть по воздушному океану в Шеррин, но с равным успехом ветер понесет шар и в обратную сторону.
– Вы блестяще осведомлены, юноша, – кивнул дядюшка Кинц, – и сразу определили самое уязвимое место этого чудесного изобретения. Я бился над этой проблемой много недель. В конце концов я нашел выход и за несколько месяцев сотворил Глориэль.
– То есть, сударь, вы изменили конструкцию шара?
– О нет, мой мальчик. Простите, я плохо объяснил. Глориэль – это не шар, который сам по себе всего лишь огромный мешок из пропитанного раствором шелка. Нет, Глориэль – Чувствительница, я создал ее, чтобы она управляла полетом шара. Видите? – Кинц забрался на платформу и любовно погладил сферу из стекла и металла, притороченную к корзине. От его прикосновения на сфере вспыхнули стеклянные рожки. – Вот она – наконец завершенная, пробужденная и бодрая, готовая к полету.
– Чувствительница. Вы и в самом деле сотворили Чувствительницу? – Элистэ подумала о Кокотте, Буметте и Нану с ее летучими гнидами. – Пожалуйста, дядюшка, не нужно ее касаться, умоляю, отойдите от этой твари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227