ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Монарх заулыбался, весьма довольный спектаклем. Королева Лаллазай, вне себя от восторга, захлопала в ладоши, а придворные восхищенно заахали.
Еще мгновение провизия казалась живой, а затем видение рассеялось. Воздух заколыхался, очертания предметов окутались туманом, и все блюда вернулись в свое прежнее состояние. Свечи засияли вновь, спектакль окончился. Зрители разразились восторженными аплодисментами. Под одобрительные крики сам король сказал чародею несколько милостивых слов. Векин выслушал похвалу с самым скромным видом, лишь глаза его светились торжеством.
Элистэ тоже улыбнулась и вежливо похлопала, внутренне недоумевая: неужели это все? Представление, безусловно, получилось занятным, но довольно заурядным. Финал же и вовсе выглядел неуклюже. По сравнению с чудесами Кинца во Дерриваля трюки Векина в'Иссеруа казались жалким дилетантством. Однако никто из присутствующих, похоже, так не думал. Лица сияли подлинным восхищением. Может быть, эти люди просто проявляют вежливость? Или же они в самом деле не понимают разницы между салонными фокусами и настоящими Чарами? Элистэ, с детства привыкшая к чудесам истинного мастера, считала их чем-то само собой разумеющимся. Обычные фокусы милого и эксцентричного дядюшки Кинца – естественное свидетельство искусства, секретом которого владеют только Возвышенные. Спасение Дрефа впервые продемонстрировало ей, каким могуществом обладает ее родственник. А королевские придворные пришли в неописуемый восторг от незатейливого спектакля, который у дядюшки Кинца наверняка вызвал бы неудержимую зевоту.
Сам же Векин ничуть не сомневался в своем триумфе. Пробравшись сквозь толпу, он подошел к Элистэ; лицо его сияло самодовольством. Она поздравила молодого человека, сказала ему несколько комплиментов, изо всех сил пытаясь изобразить восхищение, чего он от нее и ожидал. Попытка удалась – мужчины и в самом деле не умеют различать притворство. Так говорила бабушка, и правоту ее слов подтверждал собственный опыт Элистэ.
Возомнив, что победа у него в руках, Векин теперь не отставал от девушки ни на шаг. Впрочем, поклонников было много, и Элистэ весьма искусно поощряла каждого из них – за исключением герцога Феронтского. Разговор перескакивал с предмета на предмет: от политики к искусству, от искусства к охоте, от охоты к последним светским сплетням. Стремительная смена тем временами сбивала Элистэ с толку, и она предпочитала полагаться не на слова, а на взгляды и улыбки, которые никогда ее не подводили. Самые увлекательные беседы всегда таковы, что потом невозможно вспомнить, о чем, собственно, шла речь. Однако кое-что важное Элистэ все же из этой болтовни почерпнула. Позднее она никак не могла вспомнить, от кого именно услышала это. Когда бал закончился и Элистэ следовала за напудренным лакеем по зеркальным переходам дворца, направляясь в покои фрейлин Чести (туда уже перенесли ее багаж), мысли девушки были заняты только услышанной новостью. Почему-то весть о том, что последняя книга Шорви Нирьена «Обещание» запрещена, а ее автор объявлен вне закона, не давала ей покоя. Нирьен, конечно, давно напрашивался на подобные меры. Он требовал отменить привилегии Возвышенных, преобразовать юридическую систему, обнародовать Хартию Прав Человека, да еще воссоздать старинный Совет Ста, который ограничивал бы власть короля. На сей раз. Однако, дело не сводилось к запрету бредовой писанины полоумного адвокатишки. Нирьен сумел собрать вокруг себя немалое количество преданных сторонников, так называемых нирьенистов, разглагольствования которых могли оказать влияние на умонастроения народа. Самое время было заткнуть рот главному краснобаю, вот почему момент для ареста Нирьена казался подходящим. Элистэ стало жаль мыслителя, ибо кара обещала быть суровой. Заточения в «Гробницу» не пожелаешь и своему худшему врагу. Однако делать нечего: ради блага государства Шорви Нирьен должен исчезнуть. Наказание, возможно, являлось слишком суровым, но общественная безопасность требовала чрезвычайных мер.
* * *
В скромной, выходящей окнами на Университетскую площадь квартирке, расположенной в богемном квартале Шеррина, получившем название Крысиного города, метался человек. Он поспешно бросал одежду, всякие мелочи, книги, бумаги в маленький сундук, стоявший на полу. Вскоре в сундуке уже не осталось места, и закрыть крышку оказалось невозможно. Тогда мужчина с бледным, но решительным лицом начал выкидывать одежду, чтобы разместить внутри как можно больше книг. Как раз в это время в дверь постучали, и человек замер на месте; на его затравленном лице застыла неподвижная маска – огнем горели одни лишь глаза.
– Шорви, это я, Дакель, – прошептал знакомый голос.
Шорви Нирьен открыл дверь и впустил в комнату высокого, плечистого молодого человека с круглым лицом, мальчишескую свежесть которого лишь подчеркивали топорщившиеся рыжие усики. Сам Нирьен выглядел совершенно иначе: среднего возраста, невысокий, узкоплечий, сутулый, с седеющими каштановыми волосами и подвижным заурядным лицом аскета. Он легко мог бы затеряться в толпе, если б не выразительность и блеск умных карих глаз.
– Эдикт издан, – объявил Дакель. – Вас должны арестовать. Они уже идут сюда.
– Понятно. Испытываю сильное искушение остаться и поприветствовать их.
– Если вы это сделаете, то сведете на нет усилия всех ваших друзей, а это будет обидно. Пойдемте, сударь. Внизу ждет возница с повозкой, вас отвезут в Восьмой округ, где приготовлено надежное убежище. Кто-нибудь из ребят сообщит мадам, вашей супруге, где вы находитесь. Сундук я захвачу, не беспокойтесь. А теперь нужно немедленно уходить.
– Кому принадлежит это убежище? – спросил Нирьен, не двинувшись с места.
– Кузине Эфа Фуве. Кажется, ее зовут мадам Иру.
– А мадам Иру знает, чем она рискует, давая приют беглецу?
– Она ничем не рискует, если не попадется.
– Это пустые слова, друг мой.
– Идемте, ни о чем не беспокойтесь. Не сомневаюсь, что кузина Фуве идет на риск с радостью, как и все мы. Но если вы будете медлить, то лишь увеличите долю этого риска.
– Мне отвратительна мысль о том, что придется бежать и скрываться. Ладно, Дакель, ничего не говорите. Иду. Дайте только помогу вам закрыть сундук.
Вместе они захлопнули крышку, и молодой Дакель с поразительной легкостью вскинул на плечо тяжелую ношу. Шорви Нирьен в сотый раз проверил содержимое карманов своего просторного летнего камзола. Убедившись, что неоконченная рукопись его последнего сочинения на месте, он довольно кивнул. Они сбежали с четвертого этажа вниз, проскользнули мимо дремлющей консьержки и выскочили на улицу, где ждала повозка.
Увидев кучера, Нирьен остановился – этого человека он не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227