— Я слышал, что самым дорогостоящим имуществом английского смотрителя границ является его сказочно богатая дочь. Старый Хотчейн Грэм умер, и теперь дочь Годфри — вдова. Очень богатая вдова. Так вот, ходят слухи, что лорд Годфри присматривает для дочери другую выгодную партию. — На тонко очерченных губах Джонни Кэрра заиграла лукавая улыбка.
— Ее берегут как зеницу ока. Подумай только, как тщательно ее охраняют! — в один голос воскликнули несколько клансменов, не скрывая изумления и растерянности, вызванных словами предводителя. На память им пришли изумительные платиновые волосы Элизабет Годфри. Каждый житель Приграничья прекрасно помнил, как обошелся Харботтл с заявившимися в город людьми из Ридсдейла и как отчаянно защищал Гарольд Годфри, эрл Брюсиссон, свою бесценную дочку. Пусть в свои двадцать четыре года она уже не могла считаться молоденькой, но приданое, которое Элизабет принесла бы своему второму супругу, было огромным. И даже если она являлась бесплодной — а это вполне могло быть, учитывая, что ее длившийся восемь лет первый брак не принес супругам ни одного ребенка, — несметное приданое Элизабет вполне компенсировало этот изъян.
— Может, Годфри и стережет свою бесценную дочку, но не заточил же он ее в подземелье Харботтла под охраной двух драгунских рот! — ответил молодой лэйрд, снимая свои промокшие перчатки из зеленой замши. Наконец-то он нашел способ вызволить своего брата и испытывал от этого огромное облегчение. — Так что, — продолжал он, одарив соплеменников ослепительной улыбкой, — я думаю, мы можем готовиться к пирушке по поводу возвращения Робби домой.
— Для начала отправь послание Годфри, — посоветовал Джонни его как всегда практичный кузен Кинмонт, понявший по блеску в глазах двоюродного брата, что тот уже принял решение. — Об увеселениях подумаем позже, времени для этого у нас еще будет предостаточно.
— Конечно. — На лице молодого эрла появилось просто ангельское выражение, голос его стал мягче бархата. — Мы напишем этому скоту и иноверцу что-нибудь чрезвычайно любезное… И даже не станем упоминать о том, что Робби похитили противозаконно.
В течение многих десятилетий, начиная с 1603 года, когда Англия и Шотландия были объединены, видимость мира в Приграничье обеспечивалась сначала высылкой мятежных кланов, а также резней и бойней, которую превосходящие силой англичане устраивали применительно ко всем, кого считали мятежниками. Затем стали применяться более цивилизованные методы: кому-то даровали английские титулы и жалованье, кого-то гноили в лондонском Тауэре и эдинбургском Толбуте. Весьма эффективными также считались такие меры, как лишение всех прав или изгнание, а самым строптивым просто отрубали головы. Однако похищение Робби, даже несмотря на царившую в Приграничье военную лихорадку, являлось вопиющим беззаконием.
— Учитывая, что представляет собой этот человек, состоящий на службе у английской королевы, — мягко продолжал Джон Кэрр, — а также принимая во внимание понятия Годфри о чести, свидетельства нежной привязанности, оставленные покойным Хотчейном своей супруге, которые оцениваются примерно в шестьдесят тысяч английских фунтов, — губы лэйрда Равенсби растянулись в ухмылке, — я не отказался бы от того, чтобы Элизабет Годфри Грэм нанесла нам короткий визит. Это стало бы не только справедливой расплатой за похищение Робби, но и весьма выгодным финансовым предприятием. Вопросы есть?
— Когда мы выступаем? — сверкая глазами, горячо воскликнул молодой клансмен.
— Сначала Кинмонт отправит им послание с вежливой просьбой освободить Робби. Годфри получит его завтра к вечеру. Через день-другой они пришлют нам ответ. Итого — три дня отсрочки. — Эрл с улыбкой хлопнул перчатками по ладони, словно он всего лишь перечислял продукты, которые необходимо закупить для кухни. — Затем еще два или три дня на подготовку операции «Вдова». — На последнем слове он сделал ударение. — Нам необходимо выяснить распорядок дня леди Грэм.
С этими словами Джонни швырнул великолепные, отделанные тонкой вышивкой перчатки на стоящий рядом стол и потянулся к своим пистолетам. Вытащив их из-за пояса и взвесив на ладонях, словно они могли подсказать ему, когда лучше всего устроить похищение высокородной дамы, он аккуратно положил пистолеты рядом с перчатками.
— К тому времени я как раз успею подготовить комнату в восточной башне к приему дорогой Элизабет…
Теперь уже улыбались и его соплеменники, даже Кинмонт — человек, которого Джон называл своим «голосом разума».
— Возможно, на высокомерии лорда Годфри тебе удастся заработать неплохие деньги, — заметил Кинмонт Кэрр. Как и многие жители Приграничья, в душе он был немного делягой. При том, что набеги несли в себе опасность и веселили душу, они также рассматривались здесь в качестве весьма выгодного бизнеса.
— Ты, надеюсь, не откажешься взять на себя эту сторону нашего предприятия? — мягко осведомился Джонни, прекрасно зная, как любит его кузен все, что связано с получением денег. — Можешь начать с долгового письма, которое затем должен будет подписать этот негодяй Годфри.
— С превеликим удовольствием!
— В таком случае все остальные свободны и могут заняться дегустацией новых рейнских вин, доставленных вчера из Бервика.
Впрочем, несмотря на будничный тон, которым говорил эрл Грейден о похищении своего брата, душу его грызли самые мрачные сомнения. Ему было прекрасно известно, что Гарольд Годфри — мерзавец и плут, а подземелья замка Харботтл уже сгубили многих шотландцев. Теперь время решает все. Он не позволит, чтобы Робби томился в этой дьявольской норе больше недели. Поэтому хотя Джонни в тот вечер и выпил не меньше, чем его приятели, когда он оказался в спальне, то чувствовал себя совершенно трезвым. И протрезвел еще больше, найдя в своей постели Джанет Линдсей.
Будучи эрлом, Джонни Кэрр привлекал к себе женщин одним лишь своим титулом, но даже если бы он в одночасье лишился его, женщины все равно тянулись бы к нему — хотя бы из-за его мужественной внешности.
— Разве Джэми снова отправился на юг? — осведомился он, пытаясь не выказать своего удивления и плотно закрывая дверь в спальню. Находясь у себя дома, в Голдихаусе, Джонки обычно развлекался с несколькими женщинами, живущими в близлежащих окрестностях, и жена его соседа являлась одной из них. Однако сейчас, зная, что Робби спит в каком-нибудь грязном подземелье замка Харботтл, он не чувствовал желания резвиться в постели.
— Муж уехал на целых две недели, дорогой, — ответила Джанет Линдсей — графиня по рождению и браку, привыкшая всегда делать только то, что ей вздумается.
— Ты, наверное, слышала, что англичане похитили Робби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136