— М-м-м, мне нравится эта идея.
— А мне нравится — с тобой.
— Хорошо. Но не слишком ли я оскорбляю твою тонкую чувствительную душу?
Джонни улыбнулся и потряс головой.
— Значит, сейчас я могу атаковать тебя безнаказанно?
Элизабет наслаждалась всем этим, словно ребенок, забавляющийся новой игрой.
— Ты можешь атаковать меня безнаказанно всегда, — небрежно проговорил Джонни. Уж он-то умел играть в эту игру и занимался этим несчетное количество раз.
«Всегда». Элизабет понравилось звучание этого слова, хотя она прекрасно знала, что если от печально знаменитого лэйрда Равенсби и можно чего-то ожидать, то уж никак не постоянства.
Их тела уже слились и теперь ритмично двигались, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга. Элизабет захотела переменить позу, однако твердая рука Джонни удержала ее в прежнем положении.
— Ты, видимо, не поняла. На сей раз будет по-моему, а не по-твоему, — чуть задыхаясь, прошептал он.
— А я люблю, чтобы было по-моему. — Продолжая наслаждаться новой игрой, Элизабет говорила шутливым тоном, глядя на Джонни с кокетливой улыбкой.
— Нет, — мягко, но решительно ответил он. Он улыбался, но выражение его лица непреклонно показывало, кто здесь хозяин. — В другом случае я бы еще мог пойти тебе навстречу, но теперь, когда я собираюсь заниматься с тобой любовью целый день… Исключено.
— А я тогда надуюсь, — игриво предупредила его Элизабет.
— Это тебе не поможет, — усмехнулся в ответ Джонни.
— Какой ты жестокий! — с наигранной обидой упрекнула его Элизабет.
— Нет, — возразил он. — Просто я собираюсь продемонстрировать тебе новую разновидность доброты. А теперь отпусти меня, и я обещаю: твое послушание будет вознаграждено.
Элизабет расслабилась, хотя теперь она начинала ощущать настоящую обиду. Джонни вышел из нее и стоял на коленях. Он все еще был одет, и только штаны его были расстегнуты.
— Рассматривай это в качестве небольшого урока послушания, — проговорил он.
Пальцы Элизабет сжались в кулак, и она метнулась вперед, но Джонни молниеносно увернулся. «Несомненно, у него в этом большая практика», — решила она.
— Я бы с удовольствием заживо содрала с тебя кожу, — прошипела она, сжимая кулачки и гневно сверкая своими изумрудными глазами.
Откатившись по свежей ароматной траве на безопасное расстояние, Джонни с любопытством глядел на Элизабет.
— Но тогда я был бы для тебя бесполезен.
— Ненавижу, когда мужчины командуют мною. — Так уж сложилось, что все мужчины, с которыми Элизабет сталкивалась на протяжении своей жизни, оказывались мерзавцами, и теперь воспоминание о них заставляло ее кипеть еще сильнее.
Несколько секунд Джонни смотрел ей в глаза, а когда снова заговорил, в его голосе уже не было и следа насмешливости:
— Я ведь только шутил.
Бросив на него подозрительный взгляд, Элизабет предупредила:
— Я никогда не буду повиноваться — ни тебе, ни любому другому мужчине.
— Это была бы последняя вещь, которую я бы ожидал от тебя.
Джонни не лукавил. Ему и впрямь больше нравились волевые женщины, а повиновение являлось для него лишь частью любовной игры. И пока Элизабет размышляла над тем, можно ли ему верить или нет, пока раздумывала, может ли вообще ее горячее желание уживаться с какими бы то ни было принципами, Джонни проговорил:
— Здесь ты устанавливаешь правила.
— Ну что ж… возможно, я погорячилась, — полушепотом сказала она, подумав, что мужчины все же отличаются друг от друга и нельзя их стричь под одну гребенку.
— Ты просто устала. — По лицу Джонни блуждала рассеянная улыбка. — Впрочем, я сегодня тоже вытащил Монро из постели очень-очень рано. Это было долгое путешествие.
— Думаешь, я воспринимаю все слишком серьезно? — с улыбкой спросила Элизабет.
Джонни неопределенно пожал плечами и понурил голову.
— Война — это серьезно. Честь нации — это тоже серьезно. Серьезно — когда голод, когда умирают люди… А это нельзя не воспринимать слишком серьезно.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь беззаботным щебетанием птиц. Отделенные от всего остального мира непроходимой стеной кустарника и высоченных сосен, они находились на этой лужайке втроем: мужчина, женщина и их трепетная страсть.
В данный момент Джонни не домогался ее, но он се хотел, и для Элизабет это было очевидно. После нескольких секунд раздумий она протянула к нему руку и, улыбнувшись, сказала:
— Ну же, сделай меня счастливой!
Джонни приблизился к ней так же быстро, как и улизнул несколькими секундами раньше. Элизабет окутал его аромат, на лице Джонни расцвела его особенная волшебная улыбка, и, когда он заговорил, в его голосе вновь зазвучали так хорошо знакомые ей насмешливые нотки:
— А теперь, когда мы закончили наш маленький диспут, заказывайте любое фирменное блюдо, мадам.
— Я знаю все ваши фирменные блюда, Равенсби, — ответила Элизабет, смерив его оценивающим взглядом.
— Э-э-э… Ну, в таком случае, — нимало не стесняясь, промурлыкал он, — я надеюсь, леди Грэм не станет возражать, если для начала я ее раздену? Вы сами сказали, что в нашем распоряжении — целый день, и я думаю, мы должны использовать его наиболее рационально…
Элизабет сидела, скрестив ноги. Ее желтое платье задралось, золотистые волосы были растрепаны, а щеки раскраснелись.
— Ты, наверное, полагаешь, что я была бы дурой, если бы сказала «нет»? — игриво спросила она.
Он только кивнул и улыбнулся.
— Высокомерный нахал!
— Высокомерный? Подумай о том, сколько времени я охотился за тобой. Вряд ли это можно назвать высокомерием.
— Но, по крайней мере, твоя честность очаровательна.
— У меня есть еще несколько очаровательных достоинств, и я готов полностью предоставить их в твое распоряжение.
— И выработал ты их, без сомнения, в будуарах многочисленных женщин.
— Нет, я культивировал их, думая только о твоих интересах, и ни о чем больше.
— Врун!
— Я предпочитаю слово «дипломат».
Взгляд Элизабет неспешно скользил по телу Джонни и остановился, дойдя до его расстегнутого гульфика.
— А я предпочитаю, чтобы твой великолепный прибор как можно скорее оказался внутри меня.
Джонни посмотрел вниз.
— Ну что ж, — ответил он с лучезарной улыбкой. — Желание дамы — закон для джентльмена.
Процедура раздевания Элизабет заняла уйму времени, поскольку Джонни расстегивал, развязывал и отшпиливал каждый предмет ее туалета с величайшим тщанием. Она помогала ему, а он — ей, они смеялись, хихикали и обменивались поцелуями, прикасались друг к другу, и, прежде чем обоих наконец захлестнули волны оргазма, Элизабет Грэм поняла, что неспешная любовная игра может дарить не меньшее наслаждение, чем исступленная страсть.
— Ты просто прекрасен, — сказала она позже, когда, поджав по-турецки ноги, они сидели друг напротив друга, лучась от счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136