Он производил впечатление человека, который всегда во главе любого начинания – будь то любовные развлечения или мордобой.
– Я ателинг Эйлед Фюрлафинг, танист эльдорманна Каттерстоу и шиплафорд «Греггоса».
– Э… Да, сэр.
Взгляд чуть смягчился.
– Эйлед, сын Фюрлафа. «Ателинг» означает, что мой отец был королем. Каттерстоу – самая большая и богатая волость Бельмарка, а танист – наследник эльдорманна – того, которого вы зовете эрлом. – Угол большого рта чуть дернулся, когда его обладатель не без иронии наблюдал за реакцией пленника. Если он говорил правду, он должен был принадлежать к самым могущественным людям этой страны. – И то, и другое значат не так уж много, но в настоящий момент я – капитан «Серого Гуся», а это позволяет мне делать все что угодно.
– Я Джерард из Уэйгарта, ваша честь.
Эйлед поклонился, сверкнув ровными белыми зубами.
– Джерард из Уэйгарта? Славное имя. Расскажи-ка мне еще про Джерарда из Уэйгарта, ибо все, что я пока знаю про Джерарда из Уэйгарта, – это то, что он убил моего брата.
Последняя новость мало ободряла.
– Мне двадцать три года, я не женат. У меня нет ни семьи, ни поместий. Я зарабатываю на хлеб, выполняя мелкие поручения Коллегии Геральдики.
Танист рассмеялся.
– Джерард из Уэйгарта, знаешь ли ты, в какую неприятную историю попал? Убить моего брата – уже само по себе плохо, пусть он мне всего сводный брат, а у меня их и так больше, чем следовало бы. Гораздо печальнее то, что он был одним из моих фейнов. Обыкновенно я убиваю семерых за каждого из моих убитых. Право же, тебе не стоило делать этого, Джерард из Уэйгарта, ох как не стоило! А теперь скажи мне, чем ты можешь возместить потерю.
Что это, серьезные переговоры или белец просто забавляется с человеком, которого вознамерился убить каким-то особенно жестоким образом?
– Ничего, – прохрипел Джерард. – Я хочу сказать, что могло бы как-нибудь утешить вас за смерть брата?
Медные брови взмыли высоко-высоко.
– О, уйма всякого. Я говорил уже, двенадцать сотен золотых – вергильд за фейна. Но меня устроят и ковры. Мешки самоцветов. Или дюжина красивых девственниц. Ну же, думай хорошенько! И побыстрее.
– Выкуп, вы хотите сказать?
– Деньги за кровь. Если ты не можешь уплатить вергильд, ты будешь витфью.
С таким словом Джерард в архивах не встречался.
– То есть?
Эйлед вздохнул.
– Виновный продается в рабство, чтобы деньги за его покупку ушли семье убитого.
– Вы пытаетесь меня запугать – и замечательно преуспели в этом.
– Я пытаюсь спасти тебя, Джерард. Нам нужно найти способ уплатить твой долг.
– Я же говорил вам. Я всего лишь мелкий чиновник. Художник. Я могу писать для вас портреты или строить красивые фамильные древа.
– В случае, если я не выжгу тебе мозги заклятием, ты хочешь сказать?
– Полагаю, да.
Эйлед покачал головой.
– Маловато, Джерард из Уэйгарта. Слишком мало.
Джерард пытался думать.
Это было ошибкой, ибо попытка думать подразумевала, что ему вообще есть о чем думать. В лицо ему хлестнул комок пены – «Греггос» опустил корму и задрал нос, поднимаясь на следующий гребень.
Эйлед повернулся к своей команде.
– Стеореер? Тофбьорт! – Мужчина ростом с хорошего быка, если тому вздумалось бы ходить на задних ногах, подошел к ним и принял рулевое весло. Капитан показал ему, куда должна падать тень от мачты, потом положил руку на плечо Джерарду, подталкивая к противоположному борту. Сопротивляться этому тот мог не в большей степени, чем, скажем, швырнуть рулевого за борт. Он вцепился в планшир и приготовился к тому, что в море швырнут его самого. Он все равно ничего не поделал бы с этим улыбающимся убийцей с мягким голосом.
– Только не думай, что мне не жаль Вейрферхфа, – заметил Эйлед. – Жизнь его была нелегкой, ибо мать его была из фраллей. Рожденные фраллями редко сообразительнее медузы. Но в жилах Вейрферхфа текла королевская кровь, и я всегда любил его и разговаривал с ним. Я помогал ему. Когда у него отросла борода, я одолжил ему боевую амуницию и нашел место в рядах моего серода. Он старался изо всех сил и учился быть храбрым. Из него вышел бы хороший фейн. Ты его убил.
Возможно, теперь Джерарду предстояло учиться быть храбрым.
– А как же все те, кого вы убили в Эмблпорте?
– При чем здесь они? – Зеленые глаза пирата удивленно расширились. – Если бы они слушали то, что им говорят, были бы живы.
– И отдали бы своих детей без боя?
Эйлед печально покачал головой.
– Тут уж или мы, или они. Бельмарк – очень маленькая и бедная страна, Джерард. Мы не в состоянии выращивать достаточно продуктов, чтобы прокормить наши семьи, а наш рыболовный флот много недель в году заперт в портах непогодой. Нам приходится зарабатывать на хлеб торговлей, и самый прибыльный товар – это рабы. Ты думаешь, в мире нет работорговцев из Шивиаля? Уверяю тебя, еще как есть! Верно, у себя в Шивиале вы не торгуете людьми открыто и не накладываете на них заклятий, превращающих их во фраллей, – тоже открыто. Но ведь у вас есть крестьяне, прикрепленные к земле, верно? Если у тебя хватает денег и хочется всегда готового на все партнера для постельных утех, кое-какие ордена заклинаний в Грендоне запросто продадут тебе хорошенькую девку-фралля, так ведь? Этих пленных будут хорошо кормить, высоко ценить, и им никогда больше не придется печалиться о чем-то. Бывает судьба и страшнее. – Как бы подчеркивая свои слова, он положил руку на сжимавшие планшир пальцы Джерарда. Лапа кормчего была вдвое больше руки Джерарда. – Знаешь, почему я так хорошо говорю по-шивиальски?
– Насколько я понял, ваша мать была рабыней?
– Ага, ты сообразителен, Джерард. Тебе известно, как мы, бельцы, выбираем себе королей?
– Нет. – Разве это важно? Джерард даже не пытался высвободить руку – он боялся, что тот сожмет сильнее и превратит кисть в кашу. За последние три дня он слишком ослаб, чтобы пытаться помериться сообразительностью с этим речистым чудовищем. Он даже боялся встречаться взглядом с этими нечеловечески яркими зелеными глазами. К тому же в результате прошлой стычки с этим здоровяком он до сих пор не мог стоять прямо, и его продолжала мучить тошнота. Он ощущал себя ужасно беззащитным.
– Вам, шивиальцам, достаточно взять первого королевского отпрыска мужского рода. Мы, бельцы, настаиваем на том, что он должен быть не только сюнеборен, но и сюневьюрфе. Первое означает, что он должен происходить из королевского рода – у нас их несколько, не один. Но он должен быть и сюневьюрфе – достоин стать королем.
– А как это определяется? По месячным итогам гражданской войны?
– Это решается витанами, а иногда – личным поединком.
– Ваша семья, насколько я понимаю, тоже королевского рода?
Танист сжал руку Джерарда.
– Я Каттеринг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Я ателинг Эйлед Фюрлафинг, танист эльдорманна Каттерстоу и шиплафорд «Греггоса».
– Э… Да, сэр.
Взгляд чуть смягчился.
– Эйлед, сын Фюрлафа. «Ателинг» означает, что мой отец был королем. Каттерстоу – самая большая и богатая волость Бельмарка, а танист – наследник эльдорманна – того, которого вы зовете эрлом. – Угол большого рта чуть дернулся, когда его обладатель не без иронии наблюдал за реакцией пленника. Если он говорил правду, он должен был принадлежать к самым могущественным людям этой страны. – И то, и другое значат не так уж много, но в настоящий момент я – капитан «Серого Гуся», а это позволяет мне делать все что угодно.
– Я Джерард из Уэйгарта, ваша честь.
Эйлед поклонился, сверкнув ровными белыми зубами.
– Джерард из Уэйгарта? Славное имя. Расскажи-ка мне еще про Джерарда из Уэйгарта, ибо все, что я пока знаю про Джерарда из Уэйгарта, – это то, что он убил моего брата.
Последняя новость мало ободряла.
– Мне двадцать три года, я не женат. У меня нет ни семьи, ни поместий. Я зарабатываю на хлеб, выполняя мелкие поручения Коллегии Геральдики.
Танист рассмеялся.
– Джерард из Уэйгарта, знаешь ли ты, в какую неприятную историю попал? Убить моего брата – уже само по себе плохо, пусть он мне всего сводный брат, а у меня их и так больше, чем следовало бы. Гораздо печальнее то, что он был одним из моих фейнов. Обыкновенно я убиваю семерых за каждого из моих убитых. Право же, тебе не стоило делать этого, Джерард из Уэйгарта, ох как не стоило! А теперь скажи мне, чем ты можешь возместить потерю.
Что это, серьезные переговоры или белец просто забавляется с человеком, которого вознамерился убить каким-то особенно жестоким образом?
– Ничего, – прохрипел Джерард. – Я хочу сказать, что могло бы как-нибудь утешить вас за смерть брата?
Медные брови взмыли высоко-высоко.
– О, уйма всякого. Я говорил уже, двенадцать сотен золотых – вергильд за фейна. Но меня устроят и ковры. Мешки самоцветов. Или дюжина красивых девственниц. Ну же, думай хорошенько! И побыстрее.
– Выкуп, вы хотите сказать?
– Деньги за кровь. Если ты не можешь уплатить вергильд, ты будешь витфью.
С таким словом Джерард в архивах не встречался.
– То есть?
Эйлед вздохнул.
– Виновный продается в рабство, чтобы деньги за его покупку ушли семье убитого.
– Вы пытаетесь меня запугать – и замечательно преуспели в этом.
– Я пытаюсь спасти тебя, Джерард. Нам нужно найти способ уплатить твой долг.
– Я же говорил вам. Я всего лишь мелкий чиновник. Художник. Я могу писать для вас портреты или строить красивые фамильные древа.
– В случае, если я не выжгу тебе мозги заклятием, ты хочешь сказать?
– Полагаю, да.
Эйлед покачал головой.
– Маловато, Джерард из Уэйгарта. Слишком мало.
Джерард пытался думать.
Это было ошибкой, ибо попытка думать подразумевала, что ему вообще есть о чем думать. В лицо ему хлестнул комок пены – «Греггос» опустил корму и задрал нос, поднимаясь на следующий гребень.
Эйлед повернулся к своей команде.
– Стеореер? Тофбьорт! – Мужчина ростом с хорошего быка, если тому вздумалось бы ходить на задних ногах, подошел к ним и принял рулевое весло. Капитан показал ему, куда должна падать тень от мачты, потом положил руку на плечо Джерарду, подталкивая к противоположному борту. Сопротивляться этому тот мог не в большей степени, чем, скажем, швырнуть рулевого за борт. Он вцепился в планшир и приготовился к тому, что в море швырнут его самого. Он все равно ничего не поделал бы с этим улыбающимся убийцей с мягким голосом.
– Только не думай, что мне не жаль Вейрферхфа, – заметил Эйлед. – Жизнь его была нелегкой, ибо мать его была из фраллей. Рожденные фраллями редко сообразительнее медузы. Но в жилах Вейрферхфа текла королевская кровь, и я всегда любил его и разговаривал с ним. Я помогал ему. Когда у него отросла борода, я одолжил ему боевую амуницию и нашел место в рядах моего серода. Он старался изо всех сил и учился быть храбрым. Из него вышел бы хороший фейн. Ты его убил.
Возможно, теперь Джерарду предстояло учиться быть храбрым.
– А как же все те, кого вы убили в Эмблпорте?
– При чем здесь они? – Зеленые глаза пирата удивленно расширились. – Если бы они слушали то, что им говорят, были бы живы.
– И отдали бы своих детей без боя?
Эйлед печально покачал головой.
– Тут уж или мы, или они. Бельмарк – очень маленькая и бедная страна, Джерард. Мы не в состоянии выращивать достаточно продуктов, чтобы прокормить наши семьи, а наш рыболовный флот много недель в году заперт в портах непогодой. Нам приходится зарабатывать на хлеб торговлей, и самый прибыльный товар – это рабы. Ты думаешь, в мире нет работорговцев из Шивиаля? Уверяю тебя, еще как есть! Верно, у себя в Шивиале вы не торгуете людьми открыто и не накладываете на них заклятий, превращающих их во фраллей, – тоже открыто. Но ведь у вас есть крестьяне, прикрепленные к земле, верно? Если у тебя хватает денег и хочется всегда готового на все партнера для постельных утех, кое-какие ордена заклинаний в Грендоне запросто продадут тебе хорошенькую девку-фралля, так ведь? Этих пленных будут хорошо кормить, высоко ценить, и им никогда больше не придется печалиться о чем-то. Бывает судьба и страшнее. – Как бы подчеркивая свои слова, он положил руку на сжимавшие планшир пальцы Джерарда. Лапа кормчего была вдвое больше руки Джерарда. – Знаешь, почему я так хорошо говорю по-шивиальски?
– Насколько я понял, ваша мать была рабыней?
– Ага, ты сообразителен, Джерард. Тебе известно, как мы, бельцы, выбираем себе королей?
– Нет. – Разве это важно? Джерард даже не пытался высвободить руку – он боялся, что тот сожмет сильнее и превратит кисть в кашу. За последние три дня он слишком ослаб, чтобы пытаться помериться сообразительностью с этим речистым чудовищем. Он даже боялся встречаться взглядом с этими нечеловечески яркими зелеными глазами. К тому же в результате прошлой стычки с этим здоровяком он до сих пор не мог стоять прямо, и его продолжала мучить тошнота. Он ощущал себя ужасно беззащитным.
– Вам, шивиальцам, достаточно взять первого королевского отпрыска мужского рода. Мы, бельцы, настаиваем на том, что он должен быть не только сюнеборен, но и сюневьюрфе. Первое означает, что он должен происходить из королевского рода – у нас их несколько, не один. Но он должен быть и сюневьюрфе – достоин стать королем.
– А как это определяется? По месячным итогам гражданской войны?
– Это решается витанами, а иногда – личным поединком.
– Ваша семья, насколько я понимаю, тоже королевского рода?
Танист сжал руку Джерарда.
– Я Каттеринг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127