В неверном свете фонарей они медленно пробирались по туннелю, затаивая дыхание каждый раз, когда земля содрогалась, что случалось то и дело.
– Но это глупо! – заметил Овод в промежутке между проклятиями по поводу ободранных локтей и коленок. – Ты ведь наверняка мог найти заклинателей и в Варофбурге?
– Только мошенников и неучей. Они офралливают рабов и лечат головную боль да насморк, но не более того. – Голос Радгара отдавался в гулком туннеле причудливым эхом. Свет фонарей метался по темной поверхности скалы, превращая любую невинную тень в пляшущее чудовище.
– Гр-р-р-р! Бу-бум-м-м! – сказал Квиснолль.
– Ш-ш-ш, та-та-та, – отозвались сыплющиеся с потолка камешки.
Стоило им выйти из туннеля, а Оводу перестать беспокоиться о потолке, готовом обрушиться на его подопечного, как его начала терзать мысль об угрозе задохнуться, ибо воздух здесь превратился в удушливый туман, глушивший свет фонарей не хуже шерстяного одеяла. Он был также угрожающе горячим.
– Это безумие! Давай убираться отсюда, пока туннель не обвалился и не запер нас здесь.
– Не могу. – Неясное пятно света от фонаря в руке у Радгара продолжало удаляться во мглу. – Мне надо знать. Здесь нет такой опасности, от которой ты мог бы меня защитить, так что возвращайся и жди с лошадьми. Где-то здесь должна быть тропа… Ага! Вот она!
Овод без лишних слов поплелся за ним вниз по крутому, усеянному увязшими в скользком пепле каменными обломками склону, через засыпанную пеплом лужайку, где каждый их шаг поднимал удушливое облако, и, наконец, после недолгих поисков, через лес. Таких больших деревьев он себе даже представить не мог. Большая часть пепла осела на ветвях, но вниз просыпалось достаточно, чтобы на нем были видны следы прошедших здесь людей. Туман оставался таким же густым; от него слезились глаза и першило в горле. Гора гремела и содрогалась. То и дело слышался грохот близких обвалов. Он прикрыл рот и нос отворотом плаща, но это почти не помогало. Он вспотел от жары, а горячий пепел жег ему ноги.
Следов становилось все меньше, тропа то и дело разветвлялась, но Радгар находил нужную дорогу почти без колебаний.
– Откуда ты знаешь, куда идти? – спросил Овод в промежутке между приступами кашля.
– Возможно, я знаю Веаргахлейв лучше, чем кто-ли… Опа!
Тропа уперлась в поток кипящей воды. Она клокотала в корнях у живых деревьев, значит, текла здесь совсем недолго.
– Возможно, она не такая горячая, как на вид, – ободряюще сказал Радгар. Он забрался на валун, перепрыгнул с него на соседний, потом на ствол упавшего дерева, и свет его фонаря растворился в тумане. Овод поспешил следом.
– В последнее мое лето здесь, – продолжал тот как ни в чем не бывало, когда он догнал своего подопечного, – я был еще слишком мал, чтобы стать книхтом. Вот я и вызвался кормить веаргов. Никто не возражал! Я не мог грузить мешки на вьючную лошадь, но мог снимать их. Я украл меч и спрятал его здесь, чтобы надевать его и разъезжать верхом на Свеальме в таких местах, где меня никто не увидит, чтобы наябедничать. Я познакомился с некоторыми из здешних отшельников – одни визжали, чтобы я оставил их одних, зато другие радовались обществу. Я собирал растопку и оставлял ее у дверей Хильфвера, и постепенно, ворча, он начал принимать меня.
– Ты и правда думаешь, что он еще здесь?
– О да. Уверен. Он никогда не вернется в мир. Он верит в то, что мертв, а Веаргахлейв – его могила. – Радгар закашлялся, сотрясаясь всем телом. – Конечно, он мог уже умереть и по-настоящему.
Квиснолль взревел и содрогнулся, стряхнув с деревьев облака пепла. В промежутках между толчками в лесу царила неестественная тишина. Никто здесь больше не жил. Под этим удушливым черным туманом не будет ни рассветного хора птиц, ни, возможно, самого рассвета.
– Там горит свет? Или мои глаза меня обманывают?
– Откуда мне знать? – ворчливо отозвался Овод. – Мои забиты грязью. Да, горит. – Они продрались сквозь кустарник, обрамлявший раньше озеро, а теперь росший прямо из этого озера. Вода, хлюпавшая в башмаках, была неприятно горячей.
– Благодарение духам, он не спит! Возможно, он даже нацепил свою ногу. – Радгар протянул свой фонарь Оводу, чтобы поднести руки ко рту рупором. – Хильфвер! – крикнул он. – Хильфвер, к тебе гости! Двое гостей, Хильфвер!
Ответом была тишина, нарушаемая только свистом пара из расселины, которую они миновали минуту назад.
– Хильфвер, ты мертв, и я тоже. Я Радгар Эйлединг, умерший в Твигепорте. Я вернулся за твоей помощью, Хильфвер. Я принес меч, убивший Эйледа. Твое заклятие не подвело в огне. Я видел его убитым, Хильфвер. Я должен поговорить с мертвым.
Ничего.
Радгар забрал свой фонарь.
– Идем.
Он нырнул во мглу; его Клинок не отставал. Озеро добралось до стоявшей перед ними избушки – должно быть, внутри вода стояла по щиколотку. Радгар говорил, что безумный отшельник спит на земле, как животное, но горевшие в доме свечи были зажжены совсем недавно. В этом месте не ощущалось ничего особенно угрожающего, но Овод удержал Радгара за плечо.
– Мы и так близко.
– Хильфвер нам не опасен! Я могу сбить его с ног одним мизинцем.
– Но кто там еще с ним? Я все еще жду встречи с твоим милым двоюродным братцем.
Радгар недовольно хмыкнул.
– Хильфвер! Двое мертвецов ждут тебя!
Дверь скрипнула и медленно, преодолевая напор воды, начала открываться. Показался сам заклинатель – неясный силуэт на фоне света. Как и описывал его Радгар, он опирался на посох, а голова скрывалась под бесформенным капюшоном. Мокрая ряса липла к телу.
– Помнишь меня? – спросил Радгар. – Я погиб в Твигепорте.
– Мертвецы не растут. – Речь старика звучала не слишком разборчиво, как и можно было ожидать от человека с половиной рта.
– Этот рос. А это Овод, которого я пронзил той шпагой, что у него в руках. Покажи ему, Клинок.
В этом обезумевшем мире это показалось разумной мыслью. Овод отдал Радгару свой фонарь, повесил плащ на куст, потом стянул рубаху и остался в одних штанах. Он сразу пожалел, что не догадался сделать этого в горячем тумане раньше.
– Подойди к нему поближе, – сказал Радгар, махнув в сторону двери. – Видишь, Хильфвер? Видишь шрам над сердцем? Повернись. А вот отметина на месте, где клинок вышел наружу. Это та самая шпага, которую он носит, – я пронзил его ею насквозь. Выходит, он тоже мертв. Мы тут все мертвы. Трое мертвых, чтобы поговорить с еще одним.
Черные отверстия в капюшоне, не отрываясь, смотрели на них.
– Ты не умер от огня.
– Нет, – сказал Овод, не поняв до конца, к кому тот обращается. – Нет. Я умер, когда Радгар пронзил мое сердце шпагой. Как больно было! Я не мог кричать, но боль была адская.
– Огонь был мой рок, но он подвел меня, – произнес калека. – Слишком мелкая вода решила мою судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Но это глупо! – заметил Овод в промежутке между проклятиями по поводу ободранных локтей и коленок. – Ты ведь наверняка мог найти заклинателей и в Варофбурге?
– Только мошенников и неучей. Они офралливают рабов и лечат головную боль да насморк, но не более того. – Голос Радгара отдавался в гулком туннеле причудливым эхом. Свет фонарей метался по темной поверхности скалы, превращая любую невинную тень в пляшущее чудовище.
– Гр-р-р-р! Бу-бум-м-м! – сказал Квиснолль.
– Ш-ш-ш, та-та-та, – отозвались сыплющиеся с потолка камешки.
Стоило им выйти из туннеля, а Оводу перестать беспокоиться о потолке, готовом обрушиться на его подопечного, как его начала терзать мысль об угрозе задохнуться, ибо воздух здесь превратился в удушливый туман, глушивший свет фонарей не хуже шерстяного одеяла. Он был также угрожающе горячим.
– Это безумие! Давай убираться отсюда, пока туннель не обвалился и не запер нас здесь.
– Не могу. – Неясное пятно света от фонаря в руке у Радгара продолжало удаляться во мглу. – Мне надо знать. Здесь нет такой опасности, от которой ты мог бы меня защитить, так что возвращайся и жди с лошадьми. Где-то здесь должна быть тропа… Ага! Вот она!
Овод без лишних слов поплелся за ним вниз по крутому, усеянному увязшими в скользком пепле каменными обломками склону, через засыпанную пеплом лужайку, где каждый их шаг поднимал удушливое облако, и, наконец, после недолгих поисков, через лес. Таких больших деревьев он себе даже представить не мог. Большая часть пепла осела на ветвях, но вниз просыпалось достаточно, чтобы на нем были видны следы прошедших здесь людей. Туман оставался таким же густым; от него слезились глаза и першило в горле. Гора гремела и содрогалась. То и дело слышался грохот близких обвалов. Он прикрыл рот и нос отворотом плаща, но это почти не помогало. Он вспотел от жары, а горячий пепел жег ему ноги.
Следов становилось все меньше, тропа то и дело разветвлялась, но Радгар находил нужную дорогу почти без колебаний.
– Откуда ты знаешь, куда идти? – спросил Овод в промежутке между приступами кашля.
– Возможно, я знаю Веаргахлейв лучше, чем кто-ли… Опа!
Тропа уперлась в поток кипящей воды. Она клокотала в корнях у живых деревьев, значит, текла здесь совсем недолго.
– Возможно, она не такая горячая, как на вид, – ободряюще сказал Радгар. Он забрался на валун, перепрыгнул с него на соседний, потом на ствол упавшего дерева, и свет его фонаря растворился в тумане. Овод поспешил следом.
– В последнее мое лето здесь, – продолжал тот как ни в чем не бывало, когда он догнал своего подопечного, – я был еще слишком мал, чтобы стать книхтом. Вот я и вызвался кормить веаргов. Никто не возражал! Я не мог грузить мешки на вьючную лошадь, но мог снимать их. Я украл меч и спрятал его здесь, чтобы надевать его и разъезжать верхом на Свеальме в таких местах, где меня никто не увидит, чтобы наябедничать. Я познакомился с некоторыми из здешних отшельников – одни визжали, чтобы я оставил их одних, зато другие радовались обществу. Я собирал растопку и оставлял ее у дверей Хильфвера, и постепенно, ворча, он начал принимать меня.
– Ты и правда думаешь, что он еще здесь?
– О да. Уверен. Он никогда не вернется в мир. Он верит в то, что мертв, а Веаргахлейв – его могила. – Радгар закашлялся, сотрясаясь всем телом. – Конечно, он мог уже умереть и по-настоящему.
Квиснолль взревел и содрогнулся, стряхнув с деревьев облака пепла. В промежутках между толчками в лесу царила неестественная тишина. Никто здесь больше не жил. Под этим удушливым черным туманом не будет ни рассветного хора птиц, ни, возможно, самого рассвета.
– Там горит свет? Или мои глаза меня обманывают?
– Откуда мне знать? – ворчливо отозвался Овод. – Мои забиты грязью. Да, горит. – Они продрались сквозь кустарник, обрамлявший раньше озеро, а теперь росший прямо из этого озера. Вода, хлюпавшая в башмаках, была неприятно горячей.
– Благодарение духам, он не спит! Возможно, он даже нацепил свою ногу. – Радгар протянул свой фонарь Оводу, чтобы поднести руки ко рту рупором. – Хильфвер! – крикнул он. – Хильфвер, к тебе гости! Двое гостей, Хильфвер!
Ответом была тишина, нарушаемая только свистом пара из расселины, которую они миновали минуту назад.
– Хильфвер, ты мертв, и я тоже. Я Радгар Эйлединг, умерший в Твигепорте. Я вернулся за твоей помощью, Хильфвер. Я принес меч, убивший Эйледа. Твое заклятие не подвело в огне. Я видел его убитым, Хильфвер. Я должен поговорить с мертвым.
Ничего.
Радгар забрал свой фонарь.
– Идем.
Он нырнул во мглу; его Клинок не отставал. Озеро добралось до стоявшей перед ними избушки – должно быть, внутри вода стояла по щиколотку. Радгар говорил, что безумный отшельник спит на земле, как животное, но горевшие в доме свечи были зажжены совсем недавно. В этом месте не ощущалось ничего особенно угрожающего, но Овод удержал Радгара за плечо.
– Мы и так близко.
– Хильфвер нам не опасен! Я могу сбить его с ног одним мизинцем.
– Но кто там еще с ним? Я все еще жду встречи с твоим милым двоюродным братцем.
Радгар недовольно хмыкнул.
– Хильфвер! Двое мертвецов ждут тебя!
Дверь скрипнула и медленно, преодолевая напор воды, начала открываться. Показался сам заклинатель – неясный силуэт на фоне света. Как и описывал его Радгар, он опирался на посох, а голова скрывалась под бесформенным капюшоном. Мокрая ряса липла к телу.
– Помнишь меня? – спросил Радгар. – Я погиб в Твигепорте.
– Мертвецы не растут. – Речь старика звучала не слишком разборчиво, как и можно было ожидать от человека с половиной рта.
– Этот рос. А это Овод, которого я пронзил той шпагой, что у него в руках. Покажи ему, Клинок.
В этом обезумевшем мире это показалось разумной мыслью. Овод отдал Радгару свой фонарь, повесил плащ на куст, потом стянул рубаху и остался в одних штанах. Он сразу пожалел, что не догадался сделать этого в горячем тумане раньше.
– Подойди к нему поближе, – сказал Радгар, махнув в сторону двери. – Видишь, Хильфвер? Видишь шрам над сердцем? Повернись. А вот отметина на месте, где клинок вышел наружу. Это та самая шпага, которую он носит, – я пронзил его ею насквозь. Выходит, он тоже мертв. Мы тут все мертвы. Трое мертвых, чтобы поговорить с еще одним.
Черные отверстия в капюшоне, не отрываясь, смотрели на них.
– Ты не умер от огня.
– Нет, – сказал Овод, не поняв до конца, к кому тот обращается. – Нет. Я умер, когда Радгар пронзил мое сердце шпагой. Как больно было! Я не мог кричать, но боль была адская.
– Огонь был мой рок, но он подвел меня, – произнес калека. – Слишком мелкая вода решила мою судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127