И вряд ли услышишь! Даже если он не сумеет больше удерживать трон, это вовсе не означает, что он собирается умирать. Все, что от него требуется, – это отказаться от ответа на вызов, удалиться на покой и жить в свое удовольствие. Короли в Бельмарке богатеют, а война обогатила отца сверх меры. Так что ты уж постарайся, мой верный Клинок, сохрани меня живым день или два, пока я не выясню, кто убил его. Потом я свяжу тебя, чтобы ты не мешал мне спустить с него живого шкуру, а потом мы уплывем восвояси.
– Вот уж кукиш с маслом! – не выдержал Овод. Надо же: свяжет его! – Ты хочешь стать королем, и ты готов умереть ради этого. Ты что, собираешься оттолкнуть Леофрика? Всех тех людей, что несли тебя на плечах, кто до сих пор ждет тебя в зале? Ты хочешь бросить их на милость Сюневульфа? Не думаю, чтобы твой отец поступил так…
– Мой отец никогда не принимал поспешных решений. «Охотясь на волка, не забывай о волчице» – вот какой был у него девиз. Если я попытаюсь пойти по его стопам, друг мой, на меня накинется не просто волчица, а вся стая. Я всего лишь мальчишка, ничего не понимающий в науке править. Фейны стыдятся своего эрла, вот они и надеются использовать меня, чтобы свергнуть его. Леофрик, Сеольмунд и их друзья обладали при отце немалой властью, а Сюневульф лишил их ее. Они полагают, что могут получить ее обратно. Никому из них сам я не нужен, Овод. Они просто рассчитывают использовать меня, а я отказываюсь быть простым орудием!
– Тогда я предложил бы…
Неожиданно перед ними возникла исполинская фигура. Овод отшвырнул Радгара в сторону и выхватил «Ничто» из ножен…
Ложная тревога. То, что померещилось ему огромным чудищем, на деле оказалось четверкой здоровых мужиков, согнувшихся под весом освежеванной бычьей туши. Грязные и косматые, одетые лишь в набедренные повязки из грубой мешковины, они проковыляли мимо, даже не покосившись на них. От бездонной пустоты в их глазах по коже у Овода забегали мурашки. Найди рейдеры, спалившие Хейбридж, ту барсучью нору, он тоже стал бы безмозглым уродом вроде этих. Впрочем, никто не сказал, что подобная участь ему еще не уготована. Возможно ли, кстати, офраллить Клинка? Два этих заклятия взаимно несовместимы, так что одно из них должно одержать верх над другим, вот только какое именно, он не узнает, не попробовав.
Злясь на себя, он убрал шпагу в ножны и повернулся посмотреть, что с его подопечным. К счастью, тот приземлился на траву, где и лежал до сих пор, глядя на него не без любопытства.
– Знаешь, до Уз ты бы ни за что не бросил меня так. Надо же, какой у меня решительный Клинок! Что-то не так?
– Фралли.
Радгар поднялся на ноги и пожал плечами.
– Они мертвы, Овод. Никто не в силах обратить заклятие – как невозможно обратить смерть. Тело продолжает жить. Оно стареет и в конце концов умирает, но душа покинула его уже давно. – Как белец он не видел в офралливании ничего дурного. Неужели Айронхолл не научил его ничему хорошему?
Редвальд привел их к богато украшенному домику – таких больших и украшенных Овод еще не видел. Когда их провожатый постучал и отворил дверь, Овод отодвинул своего провожатого в сторону и вошел первым проверить, все ли безопасно. Сидевшие на кушетках женщины с тревожными криками вскочили.
Три молодые горничные поспешно вышли, не удостоив Овода взглядом. Он поблагодарил книхта кивком, потом закрыл дверь и огляделся по сторонам. Его подопечный обнимался с матерью. Поначалу он охватил ее руками, но очень скоро они бессильно упали, а сам он принимал ее поцелуи, смех и слезы с неуверенным, даже удивленным видом.
Большой, заполненный ароматом духов салон был больше любого из всех, виденных Оводом в жизни. Покрытая замысловатой резьбой с позолотой спиральная лестница вела на верхний этаж, на котором, судя по всему, размещались опочивальни. Весь первый этаж занимало одно большое помещение, сплошь уставленное мягкими креслами, кушетками с шелковой обивкой, стоявшими на мягких коврах мраморными, ониксовыми и алебастровыми столиками, статуэтками, резными шкафчиками и цветами в хрустальных вазах. Обшитые полированными панелями стены были увешаны картинами в золоченых рамах. На мгновение обилие роскоши потрясло его, напомнив волшебные дома из сказок, что рассказывала ему когда-то мать… и полчища драконов. Кто бы ни обставлял эту комнату, он выказал отменный вкус, но все это было добыто грабежом, ценой крови и слез невинных людей.
Радгар никогда не описывал ему свою мать. Она была высокой, но ничего другого, определенного про нее Овод сказать не мог. В своем свободном платье из темно-синего шелка она могла быть худой или полной, стройной или сутулой. Волосы и шея ее прятались под белым платком и светло-зеленым чепцом. Лицо с узким подбородком было так сильно накрашено, что совершенно скрывало собственный его характер. Ему показалось даже странным, что женщина может так скрывать себя. По крайней мере горничные ее не напоминали творог в сырной скорлупе.
Королева Шарлотта отступила наконец от сына и промокнула глаза кружевным платочком.
– Так вырос, так возмужал! Выше, чем отец.
– Мои поздравления, тетя. – Вид у Радгара оставался озадаченным.
Она либо не услышала издевки, либо не обратила на нее внимания.
– Подбородок у тебя от Кэндльфренов, но все остальное – отцовское. Чудесно, чудесно… Но почему, милый? Почему ты скрывался где-то все эти годы? Как жестоко! Почему ты не известил меня, что жив? Даже если тебя держали пленником, неужели ты не мог передать весточку, хоть слово, чтобы я… Кто это? Что он здесь делает?
– Сэр Овод, мой лучший друг и мой Клинок.
– Отошли его. Это наша с тобой частная встреча. Клянусь стихиями, неужели я не могу провести несколько минут наедине…
– Ты можешь оставить нас вдвоем, Овод?
– Нет, сэр. – Как знать, кто может таиться наверху?
– Извини, мама. Не беспокойся. Он Клинок и поэтому заслуживает полного доверия.
– Надо же! – удивилась королева. – Клинок? Этот мальчик?
– Он убил уже одного человека, служа мне.
– Ну, Радгар? Сказки! – Королева потащила сына к обитой веселеньким разноцветным шелком кушетке. Для нее он оставался тринадцатилетним мальчиком. Она уселась так, чтобы не видеть юношу у двери, и Радгар присел рядом, не то чтобы неохотно, но и без особого энтузиазма. – А теперь расскажи все-таки, что произошло! – потребовала она. – Куда ты делся. Зачем…
– Может, мне начать с того, как я проснулся и обнаружил, что моя дверь заперта?
Она снова пропустила намек мимо ушей.
– Начни с того, что скажи, почему я пять лет оставалась в убеждении, что мой сын мертв, и даже слова не получила о том, что он жив.
– Я был в Шивиале, в Айронхолле. Но почему ты не спросила у своего мужа, госпожа? Он знал.
– Что за вздор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Вот уж кукиш с маслом! – не выдержал Овод. Надо же: свяжет его! – Ты хочешь стать королем, и ты готов умереть ради этого. Ты что, собираешься оттолкнуть Леофрика? Всех тех людей, что несли тебя на плечах, кто до сих пор ждет тебя в зале? Ты хочешь бросить их на милость Сюневульфа? Не думаю, чтобы твой отец поступил так…
– Мой отец никогда не принимал поспешных решений. «Охотясь на волка, не забывай о волчице» – вот какой был у него девиз. Если я попытаюсь пойти по его стопам, друг мой, на меня накинется не просто волчица, а вся стая. Я всего лишь мальчишка, ничего не понимающий в науке править. Фейны стыдятся своего эрла, вот они и надеются использовать меня, чтобы свергнуть его. Леофрик, Сеольмунд и их друзья обладали при отце немалой властью, а Сюневульф лишил их ее. Они полагают, что могут получить ее обратно. Никому из них сам я не нужен, Овод. Они просто рассчитывают использовать меня, а я отказываюсь быть простым орудием!
– Тогда я предложил бы…
Неожиданно перед ними возникла исполинская фигура. Овод отшвырнул Радгара в сторону и выхватил «Ничто» из ножен…
Ложная тревога. То, что померещилось ему огромным чудищем, на деле оказалось четверкой здоровых мужиков, согнувшихся под весом освежеванной бычьей туши. Грязные и косматые, одетые лишь в набедренные повязки из грубой мешковины, они проковыляли мимо, даже не покосившись на них. От бездонной пустоты в их глазах по коже у Овода забегали мурашки. Найди рейдеры, спалившие Хейбридж, ту барсучью нору, он тоже стал бы безмозглым уродом вроде этих. Впрочем, никто не сказал, что подобная участь ему еще не уготована. Возможно ли, кстати, офраллить Клинка? Два этих заклятия взаимно несовместимы, так что одно из них должно одержать верх над другим, вот только какое именно, он не узнает, не попробовав.
Злясь на себя, он убрал шпагу в ножны и повернулся посмотреть, что с его подопечным. К счастью, тот приземлился на траву, где и лежал до сих пор, глядя на него не без любопытства.
– Знаешь, до Уз ты бы ни за что не бросил меня так. Надо же, какой у меня решительный Клинок! Что-то не так?
– Фралли.
Радгар поднялся на ноги и пожал плечами.
– Они мертвы, Овод. Никто не в силах обратить заклятие – как невозможно обратить смерть. Тело продолжает жить. Оно стареет и в конце концов умирает, но душа покинула его уже давно. – Как белец он не видел в офралливании ничего дурного. Неужели Айронхолл не научил его ничему хорошему?
Редвальд привел их к богато украшенному домику – таких больших и украшенных Овод еще не видел. Когда их провожатый постучал и отворил дверь, Овод отодвинул своего провожатого в сторону и вошел первым проверить, все ли безопасно. Сидевшие на кушетках женщины с тревожными криками вскочили.
Три молодые горничные поспешно вышли, не удостоив Овода взглядом. Он поблагодарил книхта кивком, потом закрыл дверь и огляделся по сторонам. Его подопечный обнимался с матерью. Поначалу он охватил ее руками, но очень скоро они бессильно упали, а сам он принимал ее поцелуи, смех и слезы с неуверенным, даже удивленным видом.
Большой, заполненный ароматом духов салон был больше любого из всех, виденных Оводом в жизни. Покрытая замысловатой резьбой с позолотой спиральная лестница вела на верхний этаж, на котором, судя по всему, размещались опочивальни. Весь первый этаж занимало одно большое помещение, сплошь уставленное мягкими креслами, кушетками с шелковой обивкой, стоявшими на мягких коврах мраморными, ониксовыми и алебастровыми столиками, статуэтками, резными шкафчиками и цветами в хрустальных вазах. Обшитые полированными панелями стены были увешаны картинами в золоченых рамах. На мгновение обилие роскоши потрясло его, напомнив волшебные дома из сказок, что рассказывала ему когда-то мать… и полчища драконов. Кто бы ни обставлял эту комнату, он выказал отменный вкус, но все это было добыто грабежом, ценой крови и слез невинных людей.
Радгар никогда не описывал ему свою мать. Она была высокой, но ничего другого, определенного про нее Овод сказать не мог. В своем свободном платье из темно-синего шелка она могла быть худой или полной, стройной или сутулой. Волосы и шея ее прятались под белым платком и светло-зеленым чепцом. Лицо с узким подбородком было так сильно накрашено, что совершенно скрывало собственный его характер. Ему показалось даже странным, что женщина может так скрывать себя. По крайней мере горничные ее не напоминали творог в сырной скорлупе.
Королева Шарлотта отступила наконец от сына и промокнула глаза кружевным платочком.
– Так вырос, так возмужал! Выше, чем отец.
– Мои поздравления, тетя. – Вид у Радгара оставался озадаченным.
Она либо не услышала издевки, либо не обратила на нее внимания.
– Подбородок у тебя от Кэндльфренов, но все остальное – отцовское. Чудесно, чудесно… Но почему, милый? Почему ты скрывался где-то все эти годы? Как жестоко! Почему ты не известил меня, что жив? Даже если тебя держали пленником, неужели ты не мог передать весточку, хоть слово, чтобы я… Кто это? Что он здесь делает?
– Сэр Овод, мой лучший друг и мой Клинок.
– Отошли его. Это наша с тобой частная встреча. Клянусь стихиями, неужели я не могу провести несколько минут наедине…
– Ты можешь оставить нас вдвоем, Овод?
– Нет, сэр. – Как знать, кто может таиться наверху?
– Извини, мама. Не беспокойся. Он Клинок и поэтому заслуживает полного доверия.
– Надо же! – удивилась королева. – Клинок? Этот мальчик?
– Он убил уже одного человека, служа мне.
– Ну, Радгар? Сказки! – Королева потащила сына к обитой веселеньким разноцветным шелком кушетке. Для нее он оставался тринадцатилетним мальчиком. Она уселась так, чтобы не видеть юношу у двери, и Радгар присел рядом, не то чтобы неохотно, но и без особого энтузиазма. – А теперь расскажи все-таки, что произошло! – потребовала она. – Куда ты делся. Зачем…
– Может, мне начать с того, как я проснулся и обнаружил, что моя дверь заперта?
Она снова пропустила намек мимо ушей.
– Начни с того, что скажи, почему я пять лет оставалась в убеждении, что мой сын мертв, и даже слова не получила о том, что он жив.
– Я был в Шивиале, в Айронхолле. Но почему ты не спросила у своего мужа, госпожа? Он знал.
– Что за вздор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127