ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Когда он заговорил, голос его звучал неспешно и строго.
– В общем наступлении мой полк участвовал только дважды. Первый раз нас бросили в поддержку бригады тяжелой кавалерии Понсонби, которая до этого слишком рьяно отбивала первую атаку французской пехоты. Несколько полков из бригады – в их числе и Первый пехотный, и Второй драгунский – в пылу преследования пересекли оборонительный рубеж противника, за что и были жестоко наказаны: тотчас французские уланы атаковали их со всех сторон и разбили в пух и прах. Тогда-то нас и послали к ним на выручку – и мы постарались на славу. Положение, конечно, было аховое – но мы ведь кавалерия легкая, маневренная. Вместе с Двенадцатым полком мы быстро и без всякого шума обошли их оборонительный рубеж и ударили с тыла, когда французы меньше всего этого ожидали. Остатки бригады Понсонби, которые еще можно было спасти, мы спасли… – Он вздохнул и надолго умолк. Джулия заметила, что в его покрасневших глазах блеснули слезы. После этого он перешел к рассказу о том, как его полк был брошен в подкрепление пехотной дивизии Пиктона, и о втором наступлении на противника, с участием Шестнадцатого легкого драгунского полка.
– …К этому времени уже начало темнеть. Императорская гвардия в последний раз предприняла попытку атаки – и развалилась. Веллингтон, размахивая шляпой в воздухе, проскакал перед нашими измученными полками, призывая преследовать врага до конца. Французы уже оставляли свои батареи, их пушки одна за другой умолкали.
– Когда дым наконец рассеялся, мы увидели то, что Веллингтон еще раньше разглядел в подзорную трубу: французы, бросая на ходу оружие, беспорядочно бежали с поля боя. Наконец-то прибыло многотысячное прусское войско, которого мы ждали весь день. Оказалось, что после дождя дорогу из Вавра безнадежно развезло, орудия утопали в грязи, и пруссаки просто не могли пробиться на Мон-Сен-Жан. Потом мы еще какое-то время добивали остатки французской кавалерии и императорской гвардии – которая, кстати, стойко держалась до последнего, прикрывая отход Бонапарта. Мы наносили удар за ударом, и в конце концов гвардейцы не выдержали.
А потом мы гнали их по вытоптанному полю… – Словно не веря, Эдвард помотал головой, и из его глаз выкатились слезы. – Теперь все кончено. После такого страшного разгрома Наполеон Бонапарт уже не сможет подняться.
На щеке маркиза тоже блеснула слезинка. Он смахнул ее и, привстав, крепко сжал плечо Блэкторна.
– Хорошо, сынок, – хрипловато сказал он.
Леди Тревонанс, у которой слезы лились из глаз куда обильнее, наклонилась вперед и снова обняла Эдварда. От рыданий маркизы у Джулии тоже защемило в груди, однако плакать она почему-то не могла. Она как бы не совсем верила, что все это происходило на самом деле.
Когда леди Тревонанс наконец отпустила Эдварда, ее муж, которого всегда интересовали подробности, задал новый вопрос:
– Простите мое любопытство, Блэкторн, но – где был Веллингтон во время сражения? Приходилось ли вам его видеть – ведь, если я правильно понял, большую часть времени вы сами находились далеко на левом фланге, позади пехотной дивизии Пиктона?
– Да, как и бригада Вивьена. Что до Веллингтона, то он, кажется, был везде. И, хотя наши позиции растянулись на целые две мили, все офицеры, с которыми я потом беседовал, говорили одно и то же: в самые ответственные минуты Веллингтон появлялся с ними рядом, подавая солдатам пример мужества и стойкости.
Маркиз кивнул и улыбнулся весьма довольной улыбкой.
– Я слышал, он никогда не носит мундира и даже в дни сражений надевает старенький серый плащ с одинарной пелериной и простую треуголку. Вам это не кажется странным?
– Пожалуй, – с улыбкой отвечал Эдвард. – Но зато остальные офицеры так любят щегольнуть изяществом мундира, что его просто невозможно ни с кем спутать. В нем вообще нет ничего показного, и даже речи его до крайности просты. Помню, в одну из самых напряженных минут, когда Бонапартовы пушки палили без перебою, он сказал: «Да, дымновато, господа! Но хорошо стреляет тот, кто стреляет последним».
Лорд Тревонанс рассмеялся.
– Воистину: простота великого человека – великая простота. Должен сказать, что и в гостиной он точно такой же: ни слова лишнего, только самое необходимое. Итак, майор, что вы намерены делать дальше? – продолжал он, с новым интересом разглядывая Эдварда. – Ведь, насколько я понимаю, ваш полк уже преследует французов и направился вслед за ними в Париж?
– Да. Собственно говоря, я собирался сделать то же самое, – Блэкторн осторожно потрогал шишку на голове, – но Ванделье даже слушать меня не пожелал. Он велел мне возвращаться в Брюссель и заявил, что до Парижа его бригада уж как-нибудь доберется без меня. Разумеется, через пару дней я их догоню.
Джулия даже не заметила, когда она перестала слушать Эдварда, когда отвернулась от него и от супругов Тревонанс. Ей казалась, что над нею витает сама смерть, но не смерть вообще, безымянная и потому не такая страшная, а смерть тех, кто был с нею еще совсем недавно, – матери, братьев, отца. Как странно: до сих пор она не подозревала за собою панического страха смерти. Все это время она была совершенно уверена, что только неустроенность сестер препятствует ее немедленному и окончательному соединению с Эдвардом, теперь же она увидела самое себя как бы новыми глазами.
Эдвард Блэкторн – солдат и останется солдатом до конца жизни. Он и прежде говорил ей об этом, но она каким-то непостижимым образом продолжала надеяться, что он уйдет из армии и поселится в Бате вместе с ней. И вот – не успев вернуться, он уже говорит, что должен ехать за своим полком в Париж.
– Джулия? – раздался шепот Эдварда над самым ее ухом.
Когда его пальцы коснулись ее руки, она очнулась и заморгала, словно стряхивая оцепенение. Оказалось, что она стоит у окна, бессмысленно уставясь на запруженную толпами мостовую. Улица становилась все многолюднее: видимо, радость победы была слишком велика и горожане просто не могли усидеть дома.
Наконец она обернулась. Эдвард смотрел на нее с нескрываемым беспокойством.
– Что-нибудь случилось? – все еще шепотом спросил он.
Джулия оглядела гостиную. Лорд и леди Тревонанс уже ушли, и они с Эдвардом были вдвоем.
– Я не знаю, – ответила она. – Просто я прежде не думала… вернее, не понимала, что ты солдат и готов отдать жизнь за свою страну. Кажется, я начала осознавать это, только когда ты уходил от меня перед сражением, а вот теперь осознала вполне.
– Я вернулся к тебе, Джулия, – сказал он, пытаясь поймать ее взгляд. – Остальное сейчас неважно.
Джулии мучительно хотелось объяснить ему свои чувства, но она не знала, как.
– Милая, поедем ко мне, – сказал он, целуя ее пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113