– Кажется, я припоминаю какие-то слухи о том, что вы присматриваете себе жену… А может, вы давно уже присмотрели Джулию? – Спрашивая, он уже знал ответ.
Некоторое время сэр Перран молчал. Вглядевшись в его лицо, Эдвард увидел вдруг, что от давешней дядиной непроницаемости не осталось и следа, а его серые глаза сделались почти черными от ненависти и гнева.
– Да, – наконец произнес он. – Я присмотрел ее для себя два с лишним года назад. Вот только я никак не мог ожидать, что ты вернешься в Монастырскую усадьбу и влюбишься в нее без памяти. Ты чуть не расстроил мне все планы.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– Зачем же было настораживать тебя без нужды?
– Настораживать, – повторил Блэкторн. Казалось, какая-то отвратительная трясина засасывала его все глубже. – Вы как будто говорите со своим злейшим врагом.
Память тут же унесла его в далекое прошлое, когда он, еще подросток, стоял в этой самой комнате рядом со своей матерью, а она разговаривала о чем-то с сэром Перраном. Его поразило тогда, как дядя смотрел на нее: то нежно и страстно, то, в следующее мгновение, почти с ненавистью. Может, сэр Перран перенес эту свою давнюю ненависть с матери на сына?
Не удостоив племянника ответом, баронет отвернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты. В голове у Эдварда теснились обрывки самых невообразимых мыслей: «Старик не может жить вечно, когда-нибудь он умрет, и Джулия будет моей… А что, если прикончить его прямо сейчас?.. Фу, какой бред! Меня же повесят за убийство… Да, но какова Джулия! Значит, она совсем не верила в меня? Правда, она не получала моих писем… Хотелось бы знать, почему. А то письмо, которое я отдал Бистону, – что сталось с ним? И со всеми остальными?..»
– Эдвард!
Он обернулся. На пороге стояла Джулия. В черном траурном платье она казалась особенно бледной.
– Мне нужно с тобою поговорить, – сказала она, делая неуверенный шаг в его сторону.
Эдвард все еще держал в руке контракты на поставку камня и письмо от адмирала Микловера, который не раз бывал в Хатерлее и желал бы поселиться там, выйдя в отставку. Он недоуменно взглянул на документы, которые вдруг показались ему непомерно тяжелыми, потом снова на Джулию. Ее глаза были полны волнения и страха.
– Пожалуйста, пойми меня, – заговорила она. – От тебя не было ничего, ни строчки. Сэр Перран и его батские знакомые убедили меня, что из наших с тобою планов ничего не выйдет. Что же мне было делать? Ведь ты целый месяц не давал о себе знать…
Ему пришлось произвести над собой неимоверное усилие, чтобы сдвинуться с места, и в конце концов ему это удалось. Он кое-как дошел до двери и, держа бумаги, как клинок, на вытянутой руке перед собой, вложил их Джулии в руку. При этом ее лицо еще больше побледнело.
– Я понимаю, что теперь они тебе уже не нужны, – сказал он. – Считай их свадебным подарком. Однако у меня к тебе просьба: поскольку я вел переговоры в святой уверенности, что условия поставок будут неукоснительно выполняться, то, пожалуйста, проследи за тем, чтобы так оно и было. Для меня это вопрос чести: ведь уговорить покупателей было не так-то легко. Мне пришлось лично заверять каждого из них, что камень будет доставляться вовремя. По всей видимости, сделки на поставки камня из карьера Делабоула в последние годы представлялись крайне ненадежными. По-моему, в этом есть даже известная ирония. Как ты полагаешь?
– Ты несправедлив ко мне. Ты никогда не понимал всей меры моей ответственности перед сестрами…
– А ты никогда не верила в меня и поэтому не дождалась.
– Но неужели ты не мог на минуту завернуть перед своим отъездом в Хатерлей? Ведь я только благодаря твоему дяде и узнала, что ты уехал. Будь у меня хотя бы письмо, хотя бы маленькая записка от тебя, я бы еще могла на что-то надеяться.
– Заехать к вам я не мог – дело было слишком спешное, – сказал он. – Что же до письма, то, заверяю тебя, я оставил его и передал Бистону. Ума не приложу, как ты могла его не получить.
А что, если письмо и впрямь не было передано? – вдруг мелькнуло у него в голове. Может быть, дядя нарочно придержал его, чтобы облегчить себе путь к сердцу Джулии? Не исключено, что баронет способен еще и не на такое лицемерие… Впрочем, какая разница. Он сумел воспользоваться моментом и жениться на Джулии, остальное теперь уже неважно.
Пока Блэкторн смотрел на Джулию долгим прощальным взглядом, боль утраты все глубже вгрызалась в его сердце. Он уже хотел отвернуться, чтобы покинуть Монастырскую усадьбу навсегда, но вспомнил о кольце с изумрудом, достал его из внутреннего кармана и протянул Джулии.
Она вздрогнула от неожиданности.
– Откуда это у тебя? – Лицо ее вдруг жалобно сморщилось, в глазах заблестели слезы.
– Я выиграл его у твоего отца вечером накануне его самоубийства, и у меня тогда же возникло подозрение, что вряд ли оно принадлежит ему: скорее всего кольцо твое или же осталось от леди Делабоул. Я собирался вернуть тебе его сегодня – или, если ты захочешь, надеть его тебе на палец в день нашей с тобой свадьбы.
Джулия дрожащими пальцами взяла у него кольцо. Из ее глаз выкатились слезы.
– В тот день мой отец каким-то образом разыскал его и исчез, не сказав никому ни слова. Знай я, что кольцо у него, я бы ни за что не позволила ему выносить его из дома, тем более брать с собой на игру. Оно досталось мне от мамы… Я уже не чаяла его увидеть. Как странно, что все это время оно находилось у тебя. Ты хоть понимаешь, что, вернись оно ко мне до твоего отъезда в Корнуолл, мне не надо было бы выходить за твоего дядю? Ведь этот изумруд стоит целого состояния. – Она смахнула рукавом катившиеся слезы.
Он окинул ее долгим задумчивым взглядом.
– Что ж, возможно, и хорошо, что я не отдал его тебе сразу. Если сейчас тебя не хватило даже на месяц ожидания, то что было бы дальше? Да, пожалуй, так даже лучше. Ну да Бог с тобой. Мне пора.
Блэкторн быстро обошел ее и направился к лестнице. Лишь вскочив в седло и пустив лошадь галопом по буковой аллее, он дал волю своему гневу.
Джулия подошла к окну и остановилась у залитого водой стола. Розы, лежавшие в луже между фарфоровых осколков, уже поникли. Она вытащила из рукава носовой платок и принялась вытирать столешницу. Из аллеи донесся отчаянный крик Эдварда, спешащего прочь из Монастырской усадьбы. Джулия с тоской обернулась к окну и прижала ладони к холодному стеклу. Ее жизнь и счастье удалялись от нее навсегда, и она могла теперь лишь лить слезы отчаяния да корить себя за поспешно сделанный роковой шаг.
16
Бат, Англия
Рождество, 1814
– Ой, миледи, mon dieu! – со смехом воскликнула Габриела, заглядывая Джулии через плечо. – Сэр Перран будет сердиться!
Джулия улыбнулась отражению служанки в зеркале. Она изо всех сил старалась сдерживать себя, но радостное возбуждение проявлялось в каждом ее движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Некоторое время сэр Перран молчал. Вглядевшись в его лицо, Эдвард увидел вдруг, что от давешней дядиной непроницаемости не осталось и следа, а его серые глаза сделались почти черными от ненависти и гнева.
– Да, – наконец произнес он. – Я присмотрел ее для себя два с лишним года назад. Вот только я никак не мог ожидать, что ты вернешься в Монастырскую усадьбу и влюбишься в нее без памяти. Ты чуть не расстроил мне все планы.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– Зачем же было настораживать тебя без нужды?
– Настораживать, – повторил Блэкторн. Казалось, какая-то отвратительная трясина засасывала его все глубже. – Вы как будто говорите со своим злейшим врагом.
Память тут же унесла его в далекое прошлое, когда он, еще подросток, стоял в этой самой комнате рядом со своей матерью, а она разговаривала о чем-то с сэром Перраном. Его поразило тогда, как дядя смотрел на нее: то нежно и страстно, то, в следующее мгновение, почти с ненавистью. Может, сэр Перран перенес эту свою давнюю ненависть с матери на сына?
Не удостоив племянника ответом, баронет отвернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты. В голове у Эдварда теснились обрывки самых невообразимых мыслей: «Старик не может жить вечно, когда-нибудь он умрет, и Джулия будет моей… А что, если прикончить его прямо сейчас?.. Фу, какой бред! Меня же повесят за убийство… Да, но какова Джулия! Значит, она совсем не верила в меня? Правда, она не получала моих писем… Хотелось бы знать, почему. А то письмо, которое я отдал Бистону, – что сталось с ним? И со всеми остальными?..»
– Эдвард!
Он обернулся. На пороге стояла Джулия. В черном траурном платье она казалась особенно бледной.
– Мне нужно с тобою поговорить, – сказала она, делая неуверенный шаг в его сторону.
Эдвард все еще держал в руке контракты на поставку камня и письмо от адмирала Микловера, который не раз бывал в Хатерлее и желал бы поселиться там, выйдя в отставку. Он недоуменно взглянул на документы, которые вдруг показались ему непомерно тяжелыми, потом снова на Джулию. Ее глаза были полны волнения и страха.
– Пожалуйста, пойми меня, – заговорила она. – От тебя не было ничего, ни строчки. Сэр Перран и его батские знакомые убедили меня, что из наших с тобою планов ничего не выйдет. Что же мне было делать? Ведь ты целый месяц не давал о себе знать…
Ему пришлось произвести над собой неимоверное усилие, чтобы сдвинуться с места, и в конце концов ему это удалось. Он кое-как дошел до двери и, держа бумаги, как клинок, на вытянутой руке перед собой, вложил их Джулии в руку. При этом ее лицо еще больше побледнело.
– Я понимаю, что теперь они тебе уже не нужны, – сказал он. – Считай их свадебным подарком. Однако у меня к тебе просьба: поскольку я вел переговоры в святой уверенности, что условия поставок будут неукоснительно выполняться, то, пожалуйста, проследи за тем, чтобы так оно и было. Для меня это вопрос чести: ведь уговорить покупателей было не так-то легко. Мне пришлось лично заверять каждого из них, что камень будет доставляться вовремя. По всей видимости, сделки на поставки камня из карьера Делабоула в последние годы представлялись крайне ненадежными. По-моему, в этом есть даже известная ирония. Как ты полагаешь?
– Ты несправедлив ко мне. Ты никогда не понимал всей меры моей ответственности перед сестрами…
– А ты никогда не верила в меня и поэтому не дождалась.
– Но неужели ты не мог на минуту завернуть перед своим отъездом в Хатерлей? Ведь я только благодаря твоему дяде и узнала, что ты уехал. Будь у меня хотя бы письмо, хотя бы маленькая записка от тебя, я бы еще могла на что-то надеяться.
– Заехать к вам я не мог – дело было слишком спешное, – сказал он. – Что же до письма, то, заверяю тебя, я оставил его и передал Бистону. Ума не приложу, как ты могла его не получить.
А что, если письмо и впрямь не было передано? – вдруг мелькнуло у него в голове. Может быть, дядя нарочно придержал его, чтобы облегчить себе путь к сердцу Джулии? Не исключено, что баронет способен еще и не на такое лицемерие… Впрочем, какая разница. Он сумел воспользоваться моментом и жениться на Джулии, остальное теперь уже неважно.
Пока Блэкторн смотрел на Джулию долгим прощальным взглядом, боль утраты все глубже вгрызалась в его сердце. Он уже хотел отвернуться, чтобы покинуть Монастырскую усадьбу навсегда, но вспомнил о кольце с изумрудом, достал его из внутреннего кармана и протянул Джулии.
Она вздрогнула от неожиданности.
– Откуда это у тебя? – Лицо ее вдруг жалобно сморщилось, в глазах заблестели слезы.
– Я выиграл его у твоего отца вечером накануне его самоубийства, и у меня тогда же возникло подозрение, что вряд ли оно принадлежит ему: скорее всего кольцо твое или же осталось от леди Делабоул. Я собирался вернуть тебе его сегодня – или, если ты захочешь, надеть его тебе на палец в день нашей с тобой свадьбы.
Джулия дрожащими пальцами взяла у него кольцо. Из ее глаз выкатились слезы.
– В тот день мой отец каким-то образом разыскал его и исчез, не сказав никому ни слова. Знай я, что кольцо у него, я бы ни за что не позволила ему выносить его из дома, тем более брать с собой на игру. Оно досталось мне от мамы… Я уже не чаяла его увидеть. Как странно, что все это время оно находилось у тебя. Ты хоть понимаешь, что, вернись оно ко мне до твоего отъезда в Корнуолл, мне не надо было бы выходить за твоего дядю? Ведь этот изумруд стоит целого состояния. – Она смахнула рукавом катившиеся слезы.
Он окинул ее долгим задумчивым взглядом.
– Что ж, возможно, и хорошо, что я не отдал его тебе сразу. Если сейчас тебя не хватило даже на месяц ожидания, то что было бы дальше? Да, пожалуй, так даже лучше. Ну да Бог с тобой. Мне пора.
Блэкторн быстро обошел ее и направился к лестнице. Лишь вскочив в седло и пустив лошадь галопом по буковой аллее, он дал волю своему гневу.
Джулия подошла к окну и остановилась у залитого водой стола. Розы, лежавшие в луже между фарфоровых осколков, уже поникли. Она вытащила из рукава носовой платок и принялась вытирать столешницу. Из аллеи донесся отчаянный крик Эдварда, спешащего прочь из Монастырской усадьбы. Джулия с тоской обернулась к окну и прижала ладони к холодному стеклу. Ее жизнь и счастье удалялись от нее навсегда, и она могла теперь лишь лить слезы отчаяния да корить себя за поспешно сделанный роковой шаг.
16
Бат, Англия
Рождество, 1814
– Ой, миледи, mon dieu! – со смехом воскликнула Габриела, заглядывая Джулии через плечо. – Сэр Перран будет сердиться!
Джулия улыбнулась отражению служанки в зеркале. Она изо всех сил старалась сдерживать себя, но радостное возбуждение проявлялось в каждом ее движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113