Ее ноги обвивали бедра Эдварда, она чувствовала себя самкой, которая спаривается с самцом, потому что так велит ей вечный закон природы. Он терзал ее шею, плечи, грудь. Кровать скрипела, вздрагивала и стукалась о стену. Он подвел ее к краю пропасти и столкнул вниз, и она упала в пучину блаженства, из которой не могла и не хотела возвращаться.
А под утро они опять соединились, но и это соединение было не похоже на предыдущие. Оно было нежным и неторопливым, а предстоящее расставание словно оставляло их желание неутоленным, хотя они дарили себя друг другу щедро и ласково. В сердце ее остался страх за завтрашний – вернее, уже сегодняшний – день. Эдвард нежно целовал ее и шептал на ухо:
– Скоро начнется сражение… Я не хотел, чтобы ты приезжала. Но – Боже! – как я счастлив оттого, что ты сейчас со мной.
Взглянув на него, она поняла, что он прощается с нею. Наверное, так всегда перед битвами прощались со своими женами мужчины. Почему же она не думала об этом раньше? Почему за своими бесчисленными заботами ни разу не попыталась представить по-настоящему, что значит быть женою Эдварда?
Эдвард – офицер, он должен идти на войну.
Эта мысль прочно вцепилась в нее и не хотела отпускать. Слепящий страх затмил чувство покоя, только что владевшего ею, и все ее представления о том, какой будет их с Эдвардом жизнь.
Когда он проснулся и тихонько поцеловал ее в щеку, она притворилась спящей. Стараясь ее не будить, он выбрался из кровати и начал собираться. Она не удивилась: он еще ночью говорил, что утром его полк выступает к Суанскому лесу. Потом его голос послышался уже из гостиной: он объяснял что-то своему денщику. Через несколько минут он вернулся и тихонько забрал из спальни все свои вещи. Сердце Джулии наполнилось невольной благодарностью: он заботился об ее удобствах и достоинстве – разумеется, в той мере, в какой они вообще возможны для женщины, проснувшейся утром в чужой постели.
Джулия уже почти час лежала в постели, страшась наступающего дня. Неожиданно ей стало стыдно: можно ли быть такой малодушной? Почему мысль о том, что Эдвард идет на войну, стерла из ее памяти все нежные слова, которым она с таким удовольствием внимала этой ночью? Ей захотелось вдруг оказаться как можно дальше отсюда и не слышать приглушенных голосов Эдварда и его слуги из соседней комнаты. Ей захотелось обратно в Англию. В голову лезли страхи, и отогнать их было невозможно: чудилось, будто над кроватью реет сама смерть и только ждет момента, чтобы отобрать у нее Эдварда.
Джулия уже знала, что такое смерть. Да, наверное, дело было именно в этом: она уже знала. Если бы мама не погибла тогда на дне каменного карьера, если бы братья не вышли в тот день в море… Она зажмурилась, но горячие капли уже просочились сквозь ресницы. Перекатившись на спину, она закрыла лицо руками и всхлипнула. Только бы он не погиб!.. Этого она не вынесет.
Дверь отворилась, потом затворилась снова, и послышались шаги. Джулия замерла, крепче прижав руки к лицу.
– Джулия, что случилось? – Эдвард попытался развести ее руки, но она не далась.
Его сочувствие, сам его голос заставили ее еще больше затрепетать от страха. Хотелось крикнуть, чтобы он скорее уходил, оставил ее в покое, но она не могла вымолвить ни слова. Давясь слезами, она лишь вырвала у него руку и отвернулась к стене. Нет, она не вынесет этой муки
– Что с тобой? Ты плачешь? – Эдвард опустился рядом с ней на кровать.
– Уходи! – всхлипнула она. – Я боюсь за тебя, я совсем потеряла голову от страха!
Однако, вместо того, чтобы уйти, он подхватил ее на руки и прижал к груди, так что она ткнулась лбом в прохладный батист его рубахи. Хотя ей было неудобно – шея неловко изогнулась, а подбородок уперся в грудь, – она все же выпростала руку и обхватила его за талию.
– Не уходи от меня! – сказала она молящим шепотом. – Не покидай меня, Эдвард!
Он тихонько засмеялся, гладя ее волосы на обнаженных плечах.
– Что ты, Ванделье с меня голову снимет! Я и так уже на два часа опоздал. Мне пора. Я зашел только попрощаться и сказать тебе, что я отправил к леди Тревонанс записку. Скоро она пришлет тебе твою служанку, расческу и утреннее платье.
Джулия подняла на него глаза, но его черты расплывались за пеленой слез.
– Ты меня не понял. Я прошу тебя… совсем не возвращаться в полк. Останься со мной. Мы можем уехать куда-нибудь… хотя бы в Америку. Только, пожалуйста, не уходи. Твоей смерти я не вынесу.
Эдвард погладил ладонью щеку Джулии и, наклонясь, поцеловал ее в губы.
– Я клялся не пожалеть жизни своей ради того, чтобы избавить Европу от Бонапарта. Ты хочешь, чтобы я отрекся от своей клятвы?
– Хорошо, не хочешь в Америку, тогда поедем в Вест-Индию, – сказала она совсем невпопад. – Купим себе плантацию, а для детей наймем учителей и гувернанток… Эдвард, ты слышишь меня?
Он приложил кончики пальцев к ее губам и прижал к себе еще крепче.
– Я сделаю все, чтобы вернуться к тебе, Джулия. Но сейчас я прошу тебя об одном: будь сильной. Твои силы и мужество нужны мне сегодня не меньше, чем год назад они были нужны тебе и твоим сестрам. Думаешь, я не боюсь вражеских армий, которые сейчас угрожают нам с юга? Еще как боюсь! И все мои товарищи тоже. Когда я выезжаю навстречу противнику, только сознание долга не позволяет мне развернуть коня и скакать в обратную сторону. Твой же долг сейчас – вытереть слезы и поцеловать меня на прощание. Пожалуйста, Джулия, сделай это для меня. Ну же!..
В его голосе появились твердые, почти командирские нотки. Зачем он требует от нее того, что ей всего труднее? Однако она все же постаралась взять себя в руки, и вскоре боль в ее груди стала утихать, дыхание выровнялось, а слезы иссякли. Она села к Эдварду на колени и посмотрела ему в лицо.
Он любовался ею с таким восхищением, что ее страх вдруг прошел. Разве любовь, столь совершенная, как у них с Эдвардом, может увянуть от житейских невзгод? И, когда он нежно погладил ее грудь и расцеловал в обе щеки, она, обняв его за шею, ответила ему жарким поцелуем.
– Когда ты выполнишь свой долг, ты вернешься, а я буду ждать тебя в доме леди Тревонанс, – сказала она.
– Я найду тебя там. – Он в последний раз окинул Джулию влюбленным взглядом, посадил на кровать и стремительно вышел.
Джулия долго глядела ему вслед. Ее ноги были укрыты, а голые плечи совсем замерзли, но она не могла заставить себя двинуться с места. Взгляд ее словно прирос к двери спальни. Когда-то она была покрашена в темно-синий цвет, но краска местами ободралась, местами облупилась, и теперь у двери был такой вид, словно в припадке ярости кто-то долго пинал ее ногами.
От жалости то ли к двери, то ли к самой себе глаза Джулии опять наполнились слезами. Она плакала и плакала и не могла остановиться, и скоро простыня на ее коленях промокла насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
А под утро они опять соединились, но и это соединение было не похоже на предыдущие. Оно было нежным и неторопливым, а предстоящее расставание словно оставляло их желание неутоленным, хотя они дарили себя друг другу щедро и ласково. В сердце ее остался страх за завтрашний – вернее, уже сегодняшний – день. Эдвард нежно целовал ее и шептал на ухо:
– Скоро начнется сражение… Я не хотел, чтобы ты приезжала. Но – Боже! – как я счастлив оттого, что ты сейчас со мной.
Взглянув на него, она поняла, что он прощается с нею. Наверное, так всегда перед битвами прощались со своими женами мужчины. Почему же она не думала об этом раньше? Почему за своими бесчисленными заботами ни разу не попыталась представить по-настоящему, что значит быть женою Эдварда?
Эдвард – офицер, он должен идти на войну.
Эта мысль прочно вцепилась в нее и не хотела отпускать. Слепящий страх затмил чувство покоя, только что владевшего ею, и все ее представления о том, какой будет их с Эдвардом жизнь.
Когда он проснулся и тихонько поцеловал ее в щеку, она притворилась спящей. Стараясь ее не будить, он выбрался из кровати и начал собираться. Она не удивилась: он еще ночью говорил, что утром его полк выступает к Суанскому лесу. Потом его голос послышался уже из гостиной: он объяснял что-то своему денщику. Через несколько минут он вернулся и тихонько забрал из спальни все свои вещи. Сердце Джулии наполнилось невольной благодарностью: он заботился об ее удобствах и достоинстве – разумеется, в той мере, в какой они вообще возможны для женщины, проснувшейся утром в чужой постели.
Джулия уже почти час лежала в постели, страшась наступающего дня. Неожиданно ей стало стыдно: можно ли быть такой малодушной? Почему мысль о том, что Эдвард идет на войну, стерла из ее памяти все нежные слова, которым она с таким удовольствием внимала этой ночью? Ей захотелось вдруг оказаться как можно дальше отсюда и не слышать приглушенных голосов Эдварда и его слуги из соседней комнаты. Ей захотелось обратно в Англию. В голову лезли страхи, и отогнать их было невозможно: чудилось, будто над кроватью реет сама смерть и только ждет момента, чтобы отобрать у нее Эдварда.
Джулия уже знала, что такое смерть. Да, наверное, дело было именно в этом: она уже знала. Если бы мама не погибла тогда на дне каменного карьера, если бы братья не вышли в тот день в море… Она зажмурилась, но горячие капли уже просочились сквозь ресницы. Перекатившись на спину, она закрыла лицо руками и всхлипнула. Только бы он не погиб!.. Этого она не вынесет.
Дверь отворилась, потом затворилась снова, и послышались шаги. Джулия замерла, крепче прижав руки к лицу.
– Джулия, что случилось? – Эдвард попытался развести ее руки, но она не далась.
Его сочувствие, сам его голос заставили ее еще больше затрепетать от страха. Хотелось крикнуть, чтобы он скорее уходил, оставил ее в покое, но она не могла вымолвить ни слова. Давясь слезами, она лишь вырвала у него руку и отвернулась к стене. Нет, она не вынесет этой муки
– Что с тобой? Ты плачешь? – Эдвард опустился рядом с ней на кровать.
– Уходи! – всхлипнула она. – Я боюсь за тебя, я совсем потеряла голову от страха!
Однако, вместо того, чтобы уйти, он подхватил ее на руки и прижал к груди, так что она ткнулась лбом в прохладный батист его рубахи. Хотя ей было неудобно – шея неловко изогнулась, а подбородок уперся в грудь, – она все же выпростала руку и обхватила его за талию.
– Не уходи от меня! – сказала она молящим шепотом. – Не покидай меня, Эдвард!
Он тихонько засмеялся, гладя ее волосы на обнаженных плечах.
– Что ты, Ванделье с меня голову снимет! Я и так уже на два часа опоздал. Мне пора. Я зашел только попрощаться и сказать тебе, что я отправил к леди Тревонанс записку. Скоро она пришлет тебе твою служанку, расческу и утреннее платье.
Джулия подняла на него глаза, но его черты расплывались за пеленой слез.
– Ты меня не понял. Я прошу тебя… совсем не возвращаться в полк. Останься со мной. Мы можем уехать куда-нибудь… хотя бы в Америку. Только, пожалуйста, не уходи. Твоей смерти я не вынесу.
Эдвард погладил ладонью щеку Джулии и, наклонясь, поцеловал ее в губы.
– Я клялся не пожалеть жизни своей ради того, чтобы избавить Европу от Бонапарта. Ты хочешь, чтобы я отрекся от своей клятвы?
– Хорошо, не хочешь в Америку, тогда поедем в Вест-Индию, – сказала она совсем невпопад. – Купим себе плантацию, а для детей наймем учителей и гувернанток… Эдвард, ты слышишь меня?
Он приложил кончики пальцев к ее губам и прижал к себе еще крепче.
– Я сделаю все, чтобы вернуться к тебе, Джулия. Но сейчас я прошу тебя об одном: будь сильной. Твои силы и мужество нужны мне сегодня не меньше, чем год назад они были нужны тебе и твоим сестрам. Думаешь, я не боюсь вражеских армий, которые сейчас угрожают нам с юга? Еще как боюсь! И все мои товарищи тоже. Когда я выезжаю навстречу противнику, только сознание долга не позволяет мне развернуть коня и скакать в обратную сторону. Твой же долг сейчас – вытереть слезы и поцеловать меня на прощание. Пожалуйста, Джулия, сделай это для меня. Ну же!..
В его голосе появились твердые, почти командирские нотки. Зачем он требует от нее того, что ей всего труднее? Однако она все же постаралась взять себя в руки, и вскоре боль в ее груди стала утихать, дыхание выровнялось, а слезы иссякли. Она села к Эдварду на колени и посмотрела ему в лицо.
Он любовался ею с таким восхищением, что ее страх вдруг прошел. Разве любовь, столь совершенная, как у них с Эдвардом, может увянуть от житейских невзгод? И, когда он нежно погладил ее грудь и расцеловал в обе щеки, она, обняв его за шею, ответила ему жарким поцелуем.
– Когда ты выполнишь свой долг, ты вернешься, а я буду ждать тебя в доме леди Тревонанс, – сказала она.
– Я найду тебя там. – Он в последний раз окинул Джулию влюбленным взглядом, посадил на кровать и стремительно вышел.
Джулия долго глядела ему вслед. Ее ноги были укрыты, а голые плечи совсем замерзли, но она не могла заставить себя двинуться с места. Взгляд ее словно прирос к двери спальни. Когда-то она была покрашена в темно-синий цвет, но краска местами ободралась, местами облупилась, и теперь у двери был такой вид, словно в припадке ярости кто-то долго пинал ее ногами.
От жалости то ли к двери, то ли к самой себе глаза Джулии опять наполнились слезами. Она плакала и плакала и не могла остановиться, и скоро простыня на ее коленях промокла насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113