– отвечал арестант. – Я всю жизнь прожил тут, в Фалмуте.
– В таком случае, что заставило вас заняться тайным вывозом военных документов из страны? Вы хоть понимаете, что английским солдатам приходится расплачиваться жизнью за ваше преступление?
Арестант метнул на него угрюмый взгляд исподлобья.
– Я уже говорил сержанту Витвику: я делал, что мне велели, и понятия не имел, что в сумке.
– Вы хотите сказать, что ни разу даже не заглянули в нее?
Он покачал головой.
– Зачем совать нос куда не просят? Времена сейчас тяжелые, семья голодает. А этот богач мне всегда хорошо платил, вот я и не задавал лишних вопросов.
Блэкторн обернулся к сержанту.
– Он и вам говорил то же самое?
– Да.
– Как думаете, он сказал нам все? Может, у него плохо с памятью и надо помочь ему вспомнить кое-какие подробности? – Блэкторн не питал особого доверия к словам арестанта. Судя по всему, он был человек неглупый и наверняка догадывался, что переправляет грузы весьма сомнительного содержания.
– Отчего не помочь? – Огромный Витвик с туманной улыбкой смотрел на маленького тщедушного арестанта. – Могу показать кое-какие штучки, которые действуют очень убедительно. Одно ваше слово, майор, и я займусь этим бедолагой вплотную.
Блэкторн вглядывался в лицо связанного.
– Что скажете, мистер Моулз? Хотите, чтобы сержант Витвик продемонстрировал на вас свои «штучки»?
Моулз упрямо вскинул подбородок. Его карие, покрасневшие от бессонной ночи глаза смотрели так же твердо и угрюмо.
– Сержант Витвик пусть делает что угодно. Но я, кажется, сказал ясно: я не знал, что в сумке.
Блэкторн задумчиво смотрел на него. За эти годы ему сотни раз приходилось устраивать разбирательства с провинившимися солдатами, и он научился понимать, когда ему говорят правду, а когда лгут. Этот Моулз, похоже, говорил правду.
– Расскажите все, что знаете, о человеке, от которого получили эти документы.
– Что знаю? Ничего, кроме того, что он маленького роста. Днем я его ни разу не видел, да и ночью он всегда приходил в широкой накидке с капюшоном, а когда говорил, прикрывал рот платком. Мы встречались на берегу, в укромном месте, он шепотом объяснял мне, что ему нужно, оставлял несколько гиней и уходил.
– Как часто это происходило?
– По два раза в месяц.
– Что вы должны были делать?
– Переправлять пакеты, которые он мне давал, в Италию.
– Когда вы начали оказывать ему такого рода услуги?
– Лет пять назад.
– Ого! – пробормотал Блэкторн. – Договаривались ли вы встречаться с ним в ближайшее время?
– Да, в следующее воскресенье.
– Вы хотите помочь своей стране?
Моулз отвел взгляд от Блэкторна и стал смотреть в окно, из которого вливался в комнату слабый сумеречный свет.
– Я буду делать, что вы мне скажете, но… хочу задать только один вопрос. Меня повесят за это?
– Государственная измена карается казнью через повешение, – медленно проговорил Блэкторн.
Моулз напряженно смотрел на него.
– Но ведь я не знал, что там, клянусь! У меня на руках шестеро ребят, мне надо их кормить.
Блэкторн пристально всматривался в лицо сидевшего перед ним человека, словно пытаясь определить, из чего складывалась его судьба. На одной чаше весов бессчетные невзгоды, а что на другой? Праздность? Едва ли. Удачи? Весьма сомнительно.
– Если вы окажете британской короне одну услугу, то, возможно, нам удастся заменить смертную казнь каторжными работами.
Моулз снова устремил взгляд в окно.
– Я сделаю все, что мне прикажут, – только и сказал он.
Блэкторн с сержантом вернулись в гостиную, чтобы обсудить свои дальнейшие действия.
Подали ужин – густую наваристую уху, хлеб и пару кружек пива. После ужина Блэкторн отправился на ночлег в местную гостиницу.
В следующие два дня они с сержантом несколько раз наведывались в маленькую, закрытую со всех сторон бухточку, где взяли контрабандистов и где Моулз обычно встречался со своим таинственным благодетелем. Таким образом, еще до отъезда Блэкторн успел разработать простой и ясный план, в соответствии с которым Моулз должен был, как всегда, явиться на назначенную встречу.
Однако из головы почему-то не шли последние слова Моулза:
– Берегитесь, майор! Этот богач – коварная бестия.
* * *
Во вторник утром, ровно в восемь часов, Джулия и ее служанка вошли в Лечебный зал, расположенный по соседству с величественным Батским аббатством. Сестры, занятые выбором фасонов для новых платьев, остались сегодня дома. Джулия и сама сомневалась до последнего, как ей поступить: остаться и помочь сестрам с шитьем или подчиниться своему обычному ритуалу и поехать на воды. Она выбрала второе по двум причинам. Во-первых, она надеялась встретить тут лорда Питера, и во-вторых, сейчас, когда беда уже подступила к самому порогу, ей особенно хотелось соблюдать во всем налаженный порядок.
Каждый вторник, вот уже много лет подряд, она в сопровождении служанки или кого-нибудь из сестер садилась в карету лорда Делабоула и, проехав пять миль от Хатерлейского парка до города, переступала порог батского Лечебного зала. Собственно лечебная процедура состояла в поглощении некоторого количества воды с тошнотворным запахом и открывала скромный ряд развлечений, следовавших друг за другом в давно установленном порядке. За Лечебным залом шла книжная лавка, где приобретались новые романы, пьесы, газеты и памфлеты для обсуждения; за нею магазины дамских шляпок и разнообразных безделушек и, наконец, кондитерская мистера Джилла, где можно было отведать тарталетку с абрикосами или фруктовое желе. В хорошую погоду этот перечень дополнялся неторопливой прогулкой по Апельсиновой роще. После того, как ритуал был полностью завершен, она могла возвращаться домой.
Сегодня, войдя в зал, Джулия тут же принялась выискивать среди присутствующих лорда Питера. Дважды она обежала глазами просторное помещение – и не нашла того, кого искала. Сердце ее сжалось, но все же она заставила себя оглядеть зал еще раз.
Ей вдруг сделалось страшно до дурноты. Значит, его все-таки нет? Где же он?
С тех пор как четыре дня назад они танцевали с лордом Питером на балу, она больше не видела его. Он так и не появился в Хатерлейском парке, и Джулия уже начала думать, не оскорбился ли он тогда из-за Эдварда. Конечно, было еще очень рано, и лорд Питер мог появиться позже. Если он приедет, решила Джулия, надо непременно рассказать ему об Эдварде и объяснить, почему, в нарушение приличий, она вдруг бросилась в объятия к постороннему мужчине.
Успокоив себя таким образом, Джулия предоставила Габриеле полную свободу, сама же принялась обходить своих знакомых, которых тут, как всегда, было немало. Вскоре, однако, Мэри Браун отвела ее в сторону и зашептала:
– По-моему, ты что-то уж очень внимательно разглядываешь сегодня мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– В таком случае, что заставило вас заняться тайным вывозом военных документов из страны? Вы хоть понимаете, что английским солдатам приходится расплачиваться жизнью за ваше преступление?
Арестант метнул на него угрюмый взгляд исподлобья.
– Я уже говорил сержанту Витвику: я делал, что мне велели, и понятия не имел, что в сумке.
– Вы хотите сказать, что ни разу даже не заглянули в нее?
Он покачал головой.
– Зачем совать нос куда не просят? Времена сейчас тяжелые, семья голодает. А этот богач мне всегда хорошо платил, вот я и не задавал лишних вопросов.
Блэкторн обернулся к сержанту.
– Он и вам говорил то же самое?
– Да.
– Как думаете, он сказал нам все? Может, у него плохо с памятью и надо помочь ему вспомнить кое-какие подробности? – Блэкторн не питал особого доверия к словам арестанта. Судя по всему, он был человек неглупый и наверняка догадывался, что переправляет грузы весьма сомнительного содержания.
– Отчего не помочь? – Огромный Витвик с туманной улыбкой смотрел на маленького тщедушного арестанта. – Могу показать кое-какие штучки, которые действуют очень убедительно. Одно ваше слово, майор, и я займусь этим бедолагой вплотную.
Блэкторн вглядывался в лицо связанного.
– Что скажете, мистер Моулз? Хотите, чтобы сержант Витвик продемонстрировал на вас свои «штучки»?
Моулз упрямо вскинул подбородок. Его карие, покрасневшие от бессонной ночи глаза смотрели так же твердо и угрюмо.
– Сержант Витвик пусть делает что угодно. Но я, кажется, сказал ясно: я не знал, что в сумке.
Блэкторн задумчиво смотрел на него. За эти годы ему сотни раз приходилось устраивать разбирательства с провинившимися солдатами, и он научился понимать, когда ему говорят правду, а когда лгут. Этот Моулз, похоже, говорил правду.
– Расскажите все, что знаете, о человеке, от которого получили эти документы.
– Что знаю? Ничего, кроме того, что он маленького роста. Днем я его ни разу не видел, да и ночью он всегда приходил в широкой накидке с капюшоном, а когда говорил, прикрывал рот платком. Мы встречались на берегу, в укромном месте, он шепотом объяснял мне, что ему нужно, оставлял несколько гиней и уходил.
– Как часто это происходило?
– По два раза в месяц.
– Что вы должны были делать?
– Переправлять пакеты, которые он мне давал, в Италию.
– Когда вы начали оказывать ему такого рода услуги?
– Лет пять назад.
– Ого! – пробормотал Блэкторн. – Договаривались ли вы встречаться с ним в ближайшее время?
– Да, в следующее воскресенье.
– Вы хотите помочь своей стране?
Моулз отвел взгляд от Блэкторна и стал смотреть в окно, из которого вливался в комнату слабый сумеречный свет.
– Я буду делать, что вы мне скажете, но… хочу задать только один вопрос. Меня повесят за это?
– Государственная измена карается казнью через повешение, – медленно проговорил Блэкторн.
Моулз напряженно смотрел на него.
– Но ведь я не знал, что там, клянусь! У меня на руках шестеро ребят, мне надо их кормить.
Блэкторн пристально всматривался в лицо сидевшего перед ним человека, словно пытаясь определить, из чего складывалась его судьба. На одной чаше весов бессчетные невзгоды, а что на другой? Праздность? Едва ли. Удачи? Весьма сомнительно.
– Если вы окажете британской короне одну услугу, то, возможно, нам удастся заменить смертную казнь каторжными работами.
Моулз снова устремил взгляд в окно.
– Я сделаю все, что мне прикажут, – только и сказал он.
Блэкторн с сержантом вернулись в гостиную, чтобы обсудить свои дальнейшие действия.
Подали ужин – густую наваристую уху, хлеб и пару кружек пива. После ужина Блэкторн отправился на ночлег в местную гостиницу.
В следующие два дня они с сержантом несколько раз наведывались в маленькую, закрытую со всех сторон бухточку, где взяли контрабандистов и где Моулз обычно встречался со своим таинственным благодетелем. Таким образом, еще до отъезда Блэкторн успел разработать простой и ясный план, в соответствии с которым Моулз должен был, как всегда, явиться на назначенную встречу.
Однако из головы почему-то не шли последние слова Моулза:
– Берегитесь, майор! Этот богач – коварная бестия.
* * *
Во вторник утром, ровно в восемь часов, Джулия и ее служанка вошли в Лечебный зал, расположенный по соседству с величественным Батским аббатством. Сестры, занятые выбором фасонов для новых платьев, остались сегодня дома. Джулия и сама сомневалась до последнего, как ей поступить: остаться и помочь сестрам с шитьем или подчиниться своему обычному ритуалу и поехать на воды. Она выбрала второе по двум причинам. Во-первых, она надеялась встретить тут лорда Питера, и во-вторых, сейчас, когда беда уже подступила к самому порогу, ей особенно хотелось соблюдать во всем налаженный порядок.
Каждый вторник, вот уже много лет подряд, она в сопровождении служанки или кого-нибудь из сестер садилась в карету лорда Делабоула и, проехав пять миль от Хатерлейского парка до города, переступала порог батского Лечебного зала. Собственно лечебная процедура состояла в поглощении некоторого количества воды с тошнотворным запахом и открывала скромный ряд развлечений, следовавших друг за другом в давно установленном порядке. За Лечебным залом шла книжная лавка, где приобретались новые романы, пьесы, газеты и памфлеты для обсуждения; за нею магазины дамских шляпок и разнообразных безделушек и, наконец, кондитерская мистера Джилла, где можно было отведать тарталетку с абрикосами или фруктовое желе. В хорошую погоду этот перечень дополнялся неторопливой прогулкой по Апельсиновой роще. После того, как ритуал был полностью завершен, она могла возвращаться домой.
Сегодня, войдя в зал, Джулия тут же принялась выискивать среди присутствующих лорда Питера. Дважды она обежала глазами просторное помещение – и не нашла того, кого искала. Сердце ее сжалось, но все же она заставила себя оглядеть зал еще раз.
Ей вдруг сделалось страшно до дурноты. Значит, его все-таки нет? Где же он?
С тех пор как четыре дня назад они танцевали с лордом Питером на балу, она больше не видела его. Он так и не появился в Хатерлейском парке, и Джулия уже начала думать, не оскорбился ли он тогда из-за Эдварда. Конечно, было еще очень рано, и лорд Питер мог появиться позже. Если он приедет, решила Джулия, надо непременно рассказать ему об Эдварде и объяснить, почему, в нарушение приличий, она вдруг бросилась в объятия к постороннему мужчине.
Успокоив себя таким образом, Джулия предоставила Габриеле полную свободу, сама же принялась обходить своих знакомых, которых тут, как всегда, было немало. Вскоре, однако, Мэри Браун отвела ее в сторону и зашептала:
– По-моему, ты что-то уж очень внимательно разглядываешь сегодня мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113