Ну, хочется Мухитдинову преподнести банальную автомобильную аварию как попытку покушения, пусть преподносит. Правда, в таком случае хочется спросить — а мотивы? Чем не угодил Мухитдинов Серову, что тот надумал избавиться от него таким способом? А мстил за выступление на заседании Президиума ЦК, где Мухитдинов докладывал о необходимости реабилитации невинно пострадавших народов Крыма, Закавказья и Северного Кавказа, насильно переселенных в Сибирь, Казахстан и Узбекистан. Да, Серов тогда участвовал в операциях по депортации этих народов. Но ведь не Серов принимал политическое решение. И если Хрущев оставил его председателем КГБ, значит, не возлагал на него вину за выселение народов с их родных земель.
Почти машеровский вариант — так квалифицирует ту аварию Мухитдинов. Что ж, каждому по прошествии времени хочется выглядеть значительнее.
ЕКАТЕРИНА ТРЕТЬЯ
На рядовых, не генеральных, секретарей ЦК КПСС попыток покушений было мало. Кроме случаев с Сусловым и Мухитдиновым, если таковые, конечно, можно считать посягательствами на жизнь, других происшествий не зарегистрировано.
Что касается ситуаций, связанных с угрозой здоровью, а то и повлекших за собой преждевременную смерть, больше всего слухов ходило вокруг имени Екатерины Алексеевны Фурцевой, которую в пору ее могущества народная молва не без оснований возводила в ранг Екатерины Третьей.
Скромная фабричная девчонка из Вышнего Волочка сделала головокружительную карьеру, став членом Президиума и секретарем ЦК КПСС. Высокая и стройная, она одевалась с необыкновенным вкусом — ее элегантные костюмы подчеркивали синеву глаз.
Народная молва приписывала ей любовь с руководителем государства — именно поэтому она не предала его в трудные июньские дни 1957 года, когда соратники задумали отстранить Хрущева от власти. Фурцева спасла его, но он, неблагодарный, все забыл, моментально разлюбил и выгнал ее из состава не только Президиума, но и из состава ЦК.
Что оставалось несчастной женщине? Правильно, покончить с собой. После организационного Пленума, не услышав своей фамилии в вожделенных списках, она вернулась домой и вскрыла себе вены. Потеряла много крови, прибывшие врачи застали ее в тяжелом состоянии, но спасли.
Когда руководителю государства стала известна эта история, в нем заговорила совесть, и он опять включил Фурцеву и в состав ЦК, и в состав Президиума.
— Какие вены? Что значит потеряла много крови? Откуда тяжелое состояние? Я приехал к ней на дачу сразу же, как только стало известно о попытке самоубийства.
Меня послал к ней Хрущев. Со мной был начальник Четвертого Главного управления при Минздраве…
Это говорит генерал-полковник КГБ Николай Степанович Захаров. В ту пору он возглавлял Службу охраны Кремля. Главному хрущевскому охраннику восемьдесят девять лет, но память у него прекрасная, он отлично помнит детали.
— Скорее это была инсценировка… Так, слегка царапнула себя лезвием. Ее даже в больницу не увозили. Нервный стресс, переживания… Прописали какие-то микстуры…
Такие вот разноречивые мнения.
Немало слухов и вокруг ее кончины, последовавшей 24 октября 1974 года, на шестьдесят четвертом году жизни.
В официальную версию — внезапную остановку сердца — мало кто верил с самого начала. Она была здоровой и энергичной, только что вернулась из южного санатория. Ее начальник Мазуров, курировавший в правительстве вопросы культуры, рассказывал:
— Вечером двадцать четвертого октября ее видели на приеме в честь юбилея Малого театра. Ничего не пила, не ела, сделала только несколько глотков боржоми. Была оживленной, беды ничто не предвещало…
О боржоми неспроста. Русская народная молва приписывала ей наклонность к известному русскому народному напитку.
Отсюда первая версия смерти — злоупотребляла. Было отчего — кругом измены и обман. В семьдесят третьем не выдвинули депутатом Верховного Совета СССР, что напомнило драму шестьдесят первого, попытку покончить с собой. Фурцева была очень тщеславной женщиной, и неизбрание во власть означало крах карьеры. А жизнь и карьера для нее было одним и тем же.
Второй шок случился летом семьдесят четвертого. Возник скандал с дачей, которую построила для дочери. Паркет брали в Большом театре, в других подведомственных ей учреждениях — она была министром культуры. Вызвали в КПК, и глава партийной инквизиции Пельше предложил положить на стол партийный билет. Нагрубила старику, потом пришлось идти на поклон к Брежневу и Косыгину. Дачу сдала государству. Позор, унижения, пересуды.
Не вынесла — и отравилась цианистым калием.
Может, было так, а может, и не так. Кто знает правду, тот молчит. А задача КГБ — аккуратно собирать все, что говорят люди, и информировать политическое руководство.
Красавицей была — это верно. Сталину нравилась, а Хрущев, собираясь за рубеж, всякий раз напоминал:
— Фурцеву не забудьте включить в делегацию!
ПОЧКИ АНДРОПОВА
Чтобы закончить тему партийных деятелей, остается сказать немного об Андропове.
Проницательный читатель, наверное, уже обратил внимание на то обстоятельство, что ни один Генеральный секретарь ЦК КПСС не избежал драматической участи — каждый хотя бы раз в жизни становился объектом агрессивных действий или террористических замыслов.
Покушения были практически на всех советских вождей. А почему тогда в книге нет раздела об Андропове?
Действительно, стреляли в Ленина, вынашивались планы убийства Сталина и Хрущева, Брежнева и Горбачева, можно, наверное, говорить о попытке устранения Черненко, и только один Андропов исключение. Он кто, заговоренный или неприкасаемый?
Ни то и ни другое.
Просто он очень мало — всего пятнадцать месяцев — был первым лицом в государстве, притом семь месяцев из них провел в больничной палате, не показываясь ни в Кремле, ни на Старой площади. Андропов, став генсеком, не нанес ни одного визита за рубеж, не посетил ни одного региона в своей стране. Его затворнический образ жизни, вызванный ухудшавшимся состоянием здоровья, напрочь исключал возможность возникновения против него заговорщического плана «снизу».
Такой план мог возникнуть только в верхах, поскольку Андропов в «низовке» никогда не появлялся. И он вроде бы возник.
КГБ доложил генсеку о слухах, циркулировавших не только в Москве, но и за рубежом. Якобы зимой 1983 года жена снятого им министра внутренних дел Щелокова выстрелила в давнишнего конкурента своего мужа.
Приводились такие подробности: квартиры Брежнева, Андропова и Щелокова находились в одном подъезде, но на разных этажах дома N 26 по Кутузовскому проспекту. Жена Щелокова встретила Андропова на лестнице и разрядила в него свой пистолет. Убить обидчика она не смогла, только ранила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168