Вслед за ними, восемнадцатого января, благополучно сел возле Кустаная «Союз-5» с Волыновым.
Страна ликовала, приходя в себя от шока, связанного с недавней гибелью Комарова. Очередная победа в космосе воспринималась как праздник, и миллионы людей, застыв у телевизоров, следили за церемонией торжественной встречи героев космоса в правительственном аэропорту Внуково-2.
Телекамеры показывали крупным планом улыбающиеся лица виновников торжества, принимавших участие в мероприятии руководителей страны, выделяя, безусловно, Леонида Ильича Брежнева, а также тысячи восторженных москвичей, высыпавших на улицы и приветствовавших праздничный кортеж на всем протяжении его следования к Кремлю. Репортаж вели лучшие телезвезды той поры.
— Кортеж правительственных машин приближается к Боровицким воротам, и через несколько минут героикосмонавты будут в Кремле, где состоится торжественная церемония их награждения…
Это были последние ликующие слова репортажа, которые услышали телезрители. Прямая трансляция внезапно прервалась.
Возобновилась они примерно через час. Показывали церемонию награждения. Она произвела странное впечатление. Звезды Героев вручал почему-то Подгорный, а не Брежнев. Чувствовалась какая-то растерянность как среди награждаемых, так и среди награждающих. Бледные лица, дерганые фразы, нервные движения.
Было видно — что-то произошло.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СЕКРЕТЧИКА
Утром двадцать первого января, за день до описываемых выше событий, Иван Андреевич Машков, командир войсковой части, расположенной в городе Ломоносове, проснулся рано. На семь часов был назначен отъезд в Ленинград, куда его вместе с замполитом Мельником вызвали на недельные командирские сборы.
Без четверти семь появился Мельник — в безукоризненно отглаженной полевой форме, безупречно выбритый, надушенный.
Перед тем как выйти из дома, Мельник позвонил в часть.
— Помощник дежурного по части младший лейтенант Ильин! — услышал он бодрый голос в телефонной трубке.
— Здравствуйте, товарищ Ильин, — поздоровался замполит. — Как дела?
— Отлично, товарищ подполковник! — весело произнес помощник дежурного.
— Отлично не бывает, бывает хорошо, — нравоучительно произнес замполит, подумав про себя, сколько же еще надо сил потратить, чтобы призванные из запаса офицеры научились наконец мыслить военными понятиями. Ох уж эти с «гражданки», да еще с образованием! Мнят о себе невесть что.
Ильин прибыл в часть в марте шестьдесят восьмого года. Выпускник Ленинградского топографического техникума. Двадцать два от роду. Неженатый. На младшего лейтенанта аттестовали в техникуме и тогда же военкомат призвал его в армию. Вместе с тремя дружками-однокурсниками прошел проверку на допуск к секретной работе. У тех троих служба с первых дней пошла, а у Ильина не очень. Не чувствуется военная косточка. Ушанка, и та блином сидит. С солдатами запанибрата, они ему в ответ — Витек. Умора. Что поделаешь. Такие вот кадры военкоматы поставляют. Правда, не пьет, не курит.
Удостоверившись, что в части все в порядке, командир с замполитом ровно в семь утра отбыли в Ленинград.
Однако уже несколько часов спустя, во время обеда, в столовую вбежал дежурный по сборам и сказал, что Машкова требуют к телефону из Ломоносова. От недоброго предчувствия у замполита сжалось сердце. Котлета не лезла в горло, и он отодвинул тарелку, в мыслях торопя командира и в то же время страшась его возвращения.
Машков вернулся злой, как черт.
— ЧП, комиссар. Надо возвращаться в часть.
Замполит, ожидая самого худшего, спросил:
— Что случилось, Иван Андреевич?
— Исчез Ильин. Докладывают: пропали два пистолета из сейфа.
Предупредив руководство сборов о необходимости срочно вернуться в Ломоносов, командир с замполитом через час уже мчались в свой военный городок.
Говорили об исчезнувшем. Что он надумал? От него можно было ожидать чего угодно. Младший лейтенант Ильин отличался какой-то странностью, чудаковатостью. Русский, а кожа смуглая, вид цыганистый, за что и получил кличку «Копченый».
На политзанятиях мог заявить, что комсомол как организация изжил себя. Не составляло ему труда в присутствии других наивно задать вопрос: а почему у нас монополия одной партии? Неодобрительно отзывался о вводе советских войск в Чехословакию в шестьдесят восьмом. Замполит, безусловно, проводил с вольнодумцем разъяснительную работу, но его поведение от этого не становилось ровнее.
Вдруг ни с того ни сего ляпнет: вот в какой-то Африке офицеры чуть ли не каждый месяц устраивают государственные перевороты, а у нас? То, прочитав в газете об очередной версии расследования убийства американского президента Джона Кеннеди, восхищенно воскликнет: «Молодец этот Ли Харви Освальд! Всего один выстрел — и знаменит на весь мир».
Командир части тоже копался в памяти, отыскивая в ней эпизоды, связанные с проделками этого офицера. Начальник штаба, смеясь и укоризненно качая головой одновременно, рассказывал:
— Детский сад! Приказываю переделать схему как неправильно исполненную, а он вдруг — в форме, с погонами и кобурой! — вприпрыжку вокруг стола на одной ноге: «А вот не буду! А вот не буду!»
На ум пришел и вовсе неприятный случай. Произошел он во время сезонных работ. Старшим одной из групп назначили Ильина. И вот в часть сообщают: в деревне была стрельба. Провели расследование. И точно, в воздух палил из пистолета младший лейтенант Степанов, напарник Ильина. Повздорили из-за девчат с местной молодежью. Ладно, Степанов погорячился, вспылил. А где был старший группы? В Ленинграде. Выяснял отношения с некой девушкой, и даже пистолетом при этом размахивал, хотя брать с собой оружие не имел права. Получается, самовольно оставил район боевых учений? С ним тогда крепко разбирались.
Что учудил Ильин на этот раз? Подъезжая к воротам части, командир с замполитом терялись в догадках. Вспомнилась заплаканная девушка Наташа, не отвечавшая взаимностью на чувства младшего лейтенанта.
— Ты обо мне еще услышишь! — бросил ей в ярости Ильин.
Неужели в отчаянии покончил с собой?
ЧЕГО НЕ УВИДЕЛИ ТЕЛЕЗРИТЕЛИ
Как только правительственный кортеж в сопровождении мотоциклистов приблизился к Боровицким воротам, раздались выстрелы. Чья-то фигура, пропустив первую сверкающую черным лаком «Чайку», метнулась ко второй, следовавшей в кавалькаде, и открыла огонь из двух пистолетов одновременно — в упор по лобовому стеклу. Оно моментально покрылось паутиной трещин.
Это был классический террористический акт. Подобного на территории Кремля не случалось более четверти века, с шестого ноября сорок второго года, когда военнослужащий Красной Армии, дезертир, спрятавшись в Лобном месте, обстрелял машину наркома Микояна, полагая, очевидно, что в ней едет Сталин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Страна ликовала, приходя в себя от шока, связанного с недавней гибелью Комарова. Очередная победа в космосе воспринималась как праздник, и миллионы людей, застыв у телевизоров, следили за церемонией торжественной встречи героев космоса в правительственном аэропорту Внуково-2.
Телекамеры показывали крупным планом улыбающиеся лица виновников торжества, принимавших участие в мероприятии руководителей страны, выделяя, безусловно, Леонида Ильича Брежнева, а также тысячи восторженных москвичей, высыпавших на улицы и приветствовавших праздничный кортеж на всем протяжении его следования к Кремлю. Репортаж вели лучшие телезвезды той поры.
— Кортеж правительственных машин приближается к Боровицким воротам, и через несколько минут героикосмонавты будут в Кремле, где состоится торжественная церемония их награждения…
Это были последние ликующие слова репортажа, которые услышали телезрители. Прямая трансляция внезапно прервалась.
Возобновилась они примерно через час. Показывали церемонию награждения. Она произвела странное впечатление. Звезды Героев вручал почему-то Подгорный, а не Брежнев. Чувствовалась какая-то растерянность как среди награждаемых, так и среди награждающих. Бледные лица, дерганые фразы, нервные движения.
Было видно — что-то произошло.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СЕКРЕТЧИКА
Утром двадцать первого января, за день до описываемых выше событий, Иван Андреевич Машков, командир войсковой части, расположенной в городе Ломоносове, проснулся рано. На семь часов был назначен отъезд в Ленинград, куда его вместе с замполитом Мельником вызвали на недельные командирские сборы.
Без четверти семь появился Мельник — в безукоризненно отглаженной полевой форме, безупречно выбритый, надушенный.
Перед тем как выйти из дома, Мельник позвонил в часть.
— Помощник дежурного по части младший лейтенант Ильин! — услышал он бодрый голос в телефонной трубке.
— Здравствуйте, товарищ Ильин, — поздоровался замполит. — Как дела?
— Отлично, товарищ подполковник! — весело произнес помощник дежурного.
— Отлично не бывает, бывает хорошо, — нравоучительно произнес замполит, подумав про себя, сколько же еще надо сил потратить, чтобы призванные из запаса офицеры научились наконец мыслить военными понятиями. Ох уж эти с «гражданки», да еще с образованием! Мнят о себе невесть что.
Ильин прибыл в часть в марте шестьдесят восьмого года. Выпускник Ленинградского топографического техникума. Двадцать два от роду. Неженатый. На младшего лейтенанта аттестовали в техникуме и тогда же военкомат призвал его в армию. Вместе с тремя дружками-однокурсниками прошел проверку на допуск к секретной работе. У тех троих служба с первых дней пошла, а у Ильина не очень. Не чувствуется военная косточка. Ушанка, и та блином сидит. С солдатами запанибрата, они ему в ответ — Витек. Умора. Что поделаешь. Такие вот кадры военкоматы поставляют. Правда, не пьет, не курит.
Удостоверившись, что в части все в порядке, командир с замполитом ровно в семь утра отбыли в Ленинград.
Однако уже несколько часов спустя, во время обеда, в столовую вбежал дежурный по сборам и сказал, что Машкова требуют к телефону из Ломоносова. От недоброго предчувствия у замполита сжалось сердце. Котлета не лезла в горло, и он отодвинул тарелку, в мыслях торопя командира и в то же время страшась его возвращения.
Машков вернулся злой, как черт.
— ЧП, комиссар. Надо возвращаться в часть.
Замполит, ожидая самого худшего, спросил:
— Что случилось, Иван Андреевич?
— Исчез Ильин. Докладывают: пропали два пистолета из сейфа.
Предупредив руководство сборов о необходимости срочно вернуться в Ломоносов, командир с замполитом через час уже мчались в свой военный городок.
Говорили об исчезнувшем. Что он надумал? От него можно было ожидать чего угодно. Младший лейтенант Ильин отличался какой-то странностью, чудаковатостью. Русский, а кожа смуглая, вид цыганистый, за что и получил кличку «Копченый».
На политзанятиях мог заявить, что комсомол как организация изжил себя. Не составляло ему труда в присутствии других наивно задать вопрос: а почему у нас монополия одной партии? Неодобрительно отзывался о вводе советских войск в Чехословакию в шестьдесят восьмом. Замполит, безусловно, проводил с вольнодумцем разъяснительную работу, но его поведение от этого не становилось ровнее.
Вдруг ни с того ни сего ляпнет: вот в какой-то Африке офицеры чуть ли не каждый месяц устраивают государственные перевороты, а у нас? То, прочитав в газете об очередной версии расследования убийства американского президента Джона Кеннеди, восхищенно воскликнет: «Молодец этот Ли Харви Освальд! Всего один выстрел — и знаменит на весь мир».
Командир части тоже копался в памяти, отыскивая в ней эпизоды, связанные с проделками этого офицера. Начальник штаба, смеясь и укоризненно качая головой одновременно, рассказывал:
— Детский сад! Приказываю переделать схему как неправильно исполненную, а он вдруг — в форме, с погонами и кобурой! — вприпрыжку вокруг стола на одной ноге: «А вот не буду! А вот не буду!»
На ум пришел и вовсе неприятный случай. Произошел он во время сезонных работ. Старшим одной из групп назначили Ильина. И вот в часть сообщают: в деревне была стрельба. Провели расследование. И точно, в воздух палил из пистолета младший лейтенант Степанов, напарник Ильина. Повздорили из-за девчат с местной молодежью. Ладно, Степанов погорячился, вспылил. А где был старший группы? В Ленинграде. Выяснял отношения с некой девушкой, и даже пистолетом при этом размахивал, хотя брать с собой оружие не имел права. Получается, самовольно оставил район боевых учений? С ним тогда крепко разбирались.
Что учудил Ильин на этот раз? Подъезжая к воротам части, командир с замполитом терялись в догадках. Вспомнилась заплаканная девушка Наташа, не отвечавшая взаимностью на чувства младшего лейтенанта.
— Ты обо мне еще услышишь! — бросил ей в ярости Ильин.
Неужели в отчаянии покончил с собой?
ЧЕГО НЕ УВИДЕЛИ ТЕЛЕЗРИТЕЛИ
Как только правительственный кортеж в сопровождении мотоциклистов приблизился к Боровицким воротам, раздались выстрелы. Чья-то фигура, пропустив первую сверкающую черным лаком «Чайку», метнулась ко второй, следовавшей в кавалькаде, и открыла огонь из двух пистолетов одновременно — в упор по лобовому стеклу. Оно моментально покрылось паутиной трещин.
Это был классический террористический акт. Подобного на территории Кремля не случалось более четверти века, с шестого ноября сорок второго года, когда военнослужащий Красной Армии, дезертир, спрятавшись в Лобном месте, обстрелял машину наркома Микояна, полагая, очевидно, что в ней едет Сталин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168