Для этого, осторожно заметил он в конце своего произведения, надо обладать неопровержимыми фактами. Пресс-центр МДГ, по понятным причинам, не может взять на себя подобной ответственности. Однако, замечает искушенный журналист, этот и другие сигналы, поступившие к нему, подтверждают неоспоримую истину — когда речь идет о власти, Аппарат (с прописной буквы) не выбирает средств. Именно поэтому руководитель пресс-центра МДГ и решил предать полученную информацию гласности.
В тонкости завершающего абзаца газетной заметки рядовой читатель не вникал. Главный смысл заключался в начале: КГБ достал народного любимца даже в далеком испанском небе!
Скандал получился изрядный. КГБ не мог не отреагировать на столь серьезные обвинения. И он отреагировал.
27 мая, через неделю после публикации в «Смене», «Правда» поместила «Заявление КГБ СССР». Комитет госбезопасности информировал общественность о том, что ему ничего не известно об обстоятельствах авиапроисшествия в Испании, он не в курсе того, что там произошло на самом деле, какие технические неполадки были на борту самолета, в котором летел народный депутат СССР.
Лубянка изложила свою официальную точку зрения: всесильное ведомство никакого отношения к «инциденту» с самолетом не имеет и рассматривает публикацию об этом как грубую клевету, как оскорбительный прием нечистоплотного политиканства. Публикация в «Смене», по мнению КГБ, об «очередном» покушении на Б. Н. Ельцина не делает чести газете, заставляет сомневаться в искренности ее гражданских позиций, в профессиональной чести и элементарной порядочности.
Об авторе заметки в «Смене» было сказано: заранее сняв с себя всякую ответственность и прикрываясь именем пресс-центра межрегиональной группы народных депутатов СССР, он беззастенчиво пошел на заведомый обман с расчетом взбудоражить общественное мнение. В связи с чем КГБ СССР обратился в Прокуратуру СССР с просьбой провести расследование обстоятельств, связанных с публикацией в газете «Смена».
Как признавался позднее автор заметки в «Смене», он порядочно струхнул. Наверное, впервые в истории СССР грозное ведомство печатно давало отповедь «отдельно взятому» щелкоперу. «КГБ обратился в Прокуратуру СССР с просьбой провести расследование…» Было от чего прийти в уныние, тем более что в штабе межрегиональной депутатской группы незадачливому руководителю прессцентра отказали в пропуске.
— Что за хреновину ты написал в этой «Смене»? — возмутились в штабе, который располагался в гостинице «Москва».
— Ладно, плывите без меня! — сказал журналист и бросил телефонную трубку.
Некоторое время он отсиживался у приятеля, не возвращался в свою квартиру даже на ночь. А потом уехал в Рязань, чтобы запутать следы. Там и услышал весть о том, что Ельцин избран председателем Верховного Совета РСФСР.
Свершилось!
В связи с этим возникает вопрос: случайно ли появилась в «Смене» заметка о причастности КГБ к авиапроисшествию с Ельциным в Испании? Авария самолета произошла 25 апреля, а сообщение о ней опубликовано лишь 19 мая, то есть почти спустя полмесяца. Хотелось бы верить, что пресса, опьяненная дарованной Горбачевым свободой, погналась за очередным слухом, придав ему некую степень вероятности, не ставя перед собой тщательно скрытой сверхзадачи. Однако автор нашумевшей публикации спустя четыре года признал: именно она и стала той последней каплей, которая склонила чашу весов в пользу Ельцина. Напомню: в тот критический момент в Верховном Совете РСФСР шло перетягивание каната между Ельциным и руководителем российских коммунистов Полозковым.
— Мог бы я сейчас, набравшись нахальства, и пол-литра сяего стребовать за ту победу, — откровенничал бывший руководитель пресс-центра МДГ в 1994 году, — да что уж там — выпито было уже без меня…
К испанскому инциденту пресса вернулась через год. Позабытая история вновь всплыла, на этот раз в «Комсомольской правде». Шло лето 1991 года, Ельцин вступил в предвыборную борьбу за кресло российского президента.
В интерпретации народного депутата СССР В. Ярошенко, который находился вместе с Ельциным на борту того злополучного самолета, скандальная история годичной давности выглядела следующим образом. Он ни словом не обмолвился о пересадке в другой самолет — первый, как помнит читатель, по версии руководителя пресс-центра МДГ оказался неисправным, и потому полетели на другом, с которым случилась беда. Ярошенко говорит не о двух самолетах, а об одном.
Падение самолета началось с высоты примерно 3.500 метров в 10 часов 25 минут по местному времени, через 25 минут после вылета из маленького аэропорта испанского города Кордова. Это был шестиместный самолеттакси. В кабине находились Ельцин, его помощник Лев Суханов, депутат Ярошенко и переводчик Г. Гонсалес.
Неожиданно полностью вышла из строя система электропитания. Штурман что-то сказал в сердцах по-испански. Испанского языка никто из советских пассажиров, естественно, не знал. Ярошенко, по его словам, понимал по-французски, а поскольку французский и испанский языки имеют общие корни, то Ярошенко понял смысл сказанного штурманом, который кого-то обозвал «сволочами». Обращено ругательство было, очевидно, ктем, кого Ярошенко называет «механиками», заключая это слово в кавычки. Они, «механики», то ли забыли в самолете чтото лишнее, то ли изъяли что-то важное.
Воздушное такси между тем падало. Посмотрев в иллюминатор, Ярошенко живо представил, что такое пикирующий бомбардировщик. По мнению депутата, в результате отказа системы электрооборудования перестали работать механические и гидравлические приводы механизмов управления.
Внизу громоздились скалы. На каком-то расстоянии от них пилоту удалось выровнять машину. Он повернулся к пассажирам лицом и сказал, что намерен прервать полет и постарается совершить вынужденную посадку.
— Просьба застегнуть ремни, — передал просьбу пилота переводчик.
Ярошенко обернулся и посмотрел на Ельцина. Он сидел с Сухановым в хвостовой части самолета.
— Пристегиваться отказываюсь, — категорически сказал Борис Николаевич. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
Суханов тоже посмотрел в иллюминатор и плотно сжал губы. Он также, очевидно, стал фаталистом.
В то время, как пилот с трудом разворачивал самолет, штурман, не уставая, повторял: «Ах, сволочи, сволочи…»
Вспоминая тот эпизод, Ярошенко признается, что ему до сих пор трудно понять, что же на самом деле произошло.
— Самолет буквально рухнул на взлетную полосу — мы почувствовали сильный удар, который пришелся на хвостовую часть самолета — туда, где сидели Ельцин и Суханов. Ельцин застонал, но мы как-то не обратили на это особого внимания, так как были очень рады тому, что этот кошмар наконец кончился…
С трудом выйдя из самолета, Ельцин пожал руку пилоту и штурману:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
В тонкости завершающего абзаца газетной заметки рядовой читатель не вникал. Главный смысл заключался в начале: КГБ достал народного любимца даже в далеком испанском небе!
Скандал получился изрядный. КГБ не мог не отреагировать на столь серьезные обвинения. И он отреагировал.
27 мая, через неделю после публикации в «Смене», «Правда» поместила «Заявление КГБ СССР». Комитет госбезопасности информировал общественность о том, что ему ничего не известно об обстоятельствах авиапроисшествия в Испании, он не в курсе того, что там произошло на самом деле, какие технические неполадки были на борту самолета, в котором летел народный депутат СССР.
Лубянка изложила свою официальную точку зрения: всесильное ведомство никакого отношения к «инциденту» с самолетом не имеет и рассматривает публикацию об этом как грубую клевету, как оскорбительный прием нечистоплотного политиканства. Публикация в «Смене», по мнению КГБ, об «очередном» покушении на Б. Н. Ельцина не делает чести газете, заставляет сомневаться в искренности ее гражданских позиций, в профессиональной чести и элементарной порядочности.
Об авторе заметки в «Смене» было сказано: заранее сняв с себя всякую ответственность и прикрываясь именем пресс-центра межрегиональной группы народных депутатов СССР, он беззастенчиво пошел на заведомый обман с расчетом взбудоражить общественное мнение. В связи с чем КГБ СССР обратился в Прокуратуру СССР с просьбой провести расследование обстоятельств, связанных с публикацией в газете «Смена».
Как признавался позднее автор заметки в «Смене», он порядочно струхнул. Наверное, впервые в истории СССР грозное ведомство печатно давало отповедь «отдельно взятому» щелкоперу. «КГБ обратился в Прокуратуру СССР с просьбой провести расследование…» Было от чего прийти в уныние, тем более что в штабе межрегиональной депутатской группы незадачливому руководителю прессцентра отказали в пропуске.
— Что за хреновину ты написал в этой «Смене»? — возмутились в штабе, который располагался в гостинице «Москва».
— Ладно, плывите без меня! — сказал журналист и бросил телефонную трубку.
Некоторое время он отсиживался у приятеля, не возвращался в свою квартиру даже на ночь. А потом уехал в Рязань, чтобы запутать следы. Там и услышал весть о том, что Ельцин избран председателем Верховного Совета РСФСР.
Свершилось!
В связи с этим возникает вопрос: случайно ли появилась в «Смене» заметка о причастности КГБ к авиапроисшествию с Ельциным в Испании? Авария самолета произошла 25 апреля, а сообщение о ней опубликовано лишь 19 мая, то есть почти спустя полмесяца. Хотелось бы верить, что пресса, опьяненная дарованной Горбачевым свободой, погналась за очередным слухом, придав ему некую степень вероятности, не ставя перед собой тщательно скрытой сверхзадачи. Однако автор нашумевшей публикации спустя четыре года признал: именно она и стала той последней каплей, которая склонила чашу весов в пользу Ельцина. Напомню: в тот критический момент в Верховном Совете РСФСР шло перетягивание каната между Ельциным и руководителем российских коммунистов Полозковым.
— Мог бы я сейчас, набравшись нахальства, и пол-литра сяего стребовать за ту победу, — откровенничал бывший руководитель пресс-центра МДГ в 1994 году, — да что уж там — выпито было уже без меня…
К испанскому инциденту пресса вернулась через год. Позабытая история вновь всплыла, на этот раз в «Комсомольской правде». Шло лето 1991 года, Ельцин вступил в предвыборную борьбу за кресло российского президента.
В интерпретации народного депутата СССР В. Ярошенко, который находился вместе с Ельциным на борту того злополучного самолета, скандальная история годичной давности выглядела следующим образом. Он ни словом не обмолвился о пересадке в другой самолет — первый, как помнит читатель, по версии руководителя пресс-центра МДГ оказался неисправным, и потому полетели на другом, с которым случилась беда. Ярошенко говорит не о двух самолетах, а об одном.
Падение самолета началось с высоты примерно 3.500 метров в 10 часов 25 минут по местному времени, через 25 минут после вылета из маленького аэропорта испанского города Кордова. Это был шестиместный самолеттакси. В кабине находились Ельцин, его помощник Лев Суханов, депутат Ярошенко и переводчик Г. Гонсалес.
Неожиданно полностью вышла из строя система электропитания. Штурман что-то сказал в сердцах по-испански. Испанского языка никто из советских пассажиров, естественно, не знал. Ярошенко, по его словам, понимал по-французски, а поскольку французский и испанский языки имеют общие корни, то Ярошенко понял смысл сказанного штурманом, который кого-то обозвал «сволочами». Обращено ругательство было, очевидно, ктем, кого Ярошенко называет «механиками», заключая это слово в кавычки. Они, «механики», то ли забыли в самолете чтото лишнее, то ли изъяли что-то важное.
Воздушное такси между тем падало. Посмотрев в иллюминатор, Ярошенко живо представил, что такое пикирующий бомбардировщик. По мнению депутата, в результате отказа системы электрооборудования перестали работать механические и гидравлические приводы механизмов управления.
Внизу громоздились скалы. На каком-то расстоянии от них пилоту удалось выровнять машину. Он повернулся к пассажирам лицом и сказал, что намерен прервать полет и постарается совершить вынужденную посадку.
— Просьба застегнуть ремни, — передал просьбу пилота переводчик.
Ярошенко обернулся и посмотрел на Ельцина. Он сидел с Сухановым в хвостовой части самолета.
— Пристегиваться отказываюсь, — категорически сказал Борис Николаевич. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
Суханов тоже посмотрел в иллюминатор и плотно сжал губы. Он также, очевидно, стал фаталистом.
В то время, как пилот с трудом разворачивал самолет, штурман, не уставая, повторял: «Ах, сволочи, сволочи…»
Вспоминая тот эпизод, Ярошенко признается, что ему до сих пор трудно понять, что же на самом деле произошло.
— Самолет буквально рухнул на взлетную полосу — мы почувствовали сильный удар, который пришелся на хвостовую часть самолета — туда, где сидели Ельцин и Суханов. Ельцин застонал, но мы как-то не обратили на это особого внимания, так как были очень рады тому, что этот кошмар наконец кончился…
С трудом выйдя из самолета, Ельцин пожал руку пилоту и штурману:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168