Сами же артисты ночевали в небольшой харчевне под названием «Раскрашенный Пони» на северной стороне площади. Это было дрянное заведение, но Эррил экономил деньги, спеша скопить как можно быстрее сумму, которая позволила бы им отправиться на барже в прибрежный город.
Все были заняты делом. Сам Эррил медленно точил кинжалы, но внимание его было поглощено совсем иным. Он не сводил глаз с Елены и Мишель, смутно видневшихся в проеме двери сарая. Заявив, что девочку околдовали, женщина отказалась давать еще какие-либо пояснения до тех пор, пока не поговорит с Еленой о странном ребенке и не осмотрит ее с головы до ног.
Эррил сидел, а вечер становился все темней, и по берегам реки стал скапливаться густой туман. Воин отложил точило, попробовал лезвие ногтем и остался им доволен. После звучания железа о камень он услышал теперь и другие звуки.
— Это отсюда появился ребенок? — донесся до него голос Мишель. — Из этих дверей?
Елена кивнула.
— Я думала, что это просто потерявшийся малыш.
Эррил протер лезвия смоченной в масле тряпицей и убрал нож в деревянную коробку, где уже лежало шесть его братьев. Рукояти их стерлись и потускнели от частого использования, но все лезвия сверкали, как новенькие. Эррил знал толк в хорошем оружии и понимал его цену.
Наконец, Мишель появилась в дверях сарая, и Эррил поднял голову.
— Потерявшийся мальчик, ну, прямо, как она сама!
— Как кто? — удивилась Елена.
Но Мишель ничего не ответила, а только осмотрела площадь, по-птичьи склонив голову набок, словно слышала то, что доступно ей одной.
Заинтригованный и охваченный подозрениями, Эррил поднялся и подошел ближе.
— Я подслушал ваши слова, — обратился он к Мишель. — Вы действительно, кого-то подозреваете в этом странном случае с Еленой?
Но Мишель лишь глазами приказала ему молчать.
— И что вы имели в виду, заявив, что ее околдовали? — не сдавался Эррил.
Но Мишель и во второй раз смолчала, слегка качнув головой.
— Неужели вы...
И только тогда она повернула голову и заговорила с Эррилом медленно, как с неразумным дитятей.
— Околдована... Это значит, какая-то ведьма наложила на нее свои чары.
Напряжение между говорящими росло, как густеющий с каждой секундой туман.
— Но я думала, что единственная ведьма — это я... — подала голос Елена.
Мишель усмехнулась.
— Кто тебе это сказал?
Елена покосилась на Эррила.
— Ну, кажется, я появилась вовремя, — вздохнула Мишель, поднимая глаза к небу, и снова тяжело вздохнула. — Ты, девочка, единственная ведьма крови. Но те женщины, что имеют сильную магию элементалов, тоже называют себя ведьмами. Есть морские ведьмы, лесные, водяные... И, я думаю, эта одна из таких и опутала тебя.
— Но кто?
— Есть у меня подозрение, но сначала надо все разузнать получше.
Теперь к говорящим подошли и Мерик с Фардайлом. Они, вероятно, тоже слышали последние слова Мишель. Волк потянулся носом к ее руке.
Эррил осмотрелся, ища, кто еще мог слышать их разговоры. Но площадь была пуста, если не считать нескольких припозднившихся прохожих. К счастью, угроза дождя разогнала большинство горожан по домам, а тех, кто еще был на улицах, торопила быстрей закончить все дела. Никто и не глядел в сторону бродячих артистов.
— И вы полагаете, что в это дело замешан Темный Лорд? — тихо спросил эльф.
— Нет, никакого запаха разложения нет в этой магии, — рассеянно ответила Мишель, продолжая о чем-то напряженно думать.
Эррил снова оглядел площадь.
— Может быть, лучше продолжить нашу беседу в харчевне? — предложил он.
Мишель кивнула.
— Первые разумные слова, какие я слышу от вас за сегодняшний вечер, Эррил.
Цирк закрыли; Крал и Толчук закатили фургон в сарай. Туда зашел и Фардайл, ночевавший вместе с Толчуком во избежание краж и вообще лишних разговоров о волке и огре.
Поначалу Толчук расстроился из-за того, что его лишили участия в общем разговоре, но обменявшись с Фардайлом быстрыми взглядами, замолчал и успокоился.
Мишель ласково положила руку на плечо сына.
— Мы скоро поговорим и с тобой.
Толчук ничего не ответил, а повернулся и пошел посмотреть лошадей. Лошади тоже стояли в сарае, вернее, в небольшом закутке за ним. Самим кормить их было гораздо дешевле, чем в харчевне за отдельную плату. К тому же конюшня «Раскрашенного Пони» кишела крысами размером со щенков крупной собаки, так и шнырявшими в сене, предназначавшемся лошадям.
У самих артистов, конечно, условия были не намного лучше, чем у лошадей. Комнатки им сдали темные, маленькие, полные вони от жарящейся внизу рыбы. Как и положено, в речном городе хозяева предлагали своим постояльцам в основном рыбу, а однообразие приготовляемых из нее блюд говорило о невеликих талантах местного повара.
Убедившись, что фургон убран, Эррил повел всех в харчевню.
Они толкнули дверь зала, и Мишель, не стесняясь, выразила свое отношение к выбору Эррила.
— Ну и молодец! — хмыкнула она, глядя на залитые элем колченогие столы, занятые докерами с физиономиями пропойц. — Сразу видно, что с женщиной вы путешествуете в первый раз!
Пара докеров подняли глаза и с восхищением уставились на высокую женщину с косой и ножами. Мишель смерила их презрительным взглядом, в котором отчетливо сверкала сталь. Те тут же снова уткнули носы в кружки и сделали вид, что ничего не произошло.
— И где же ваши номера? — поинтересовалась Мишель.
Эррил пошел вперед, остановившись лишь для того, чтобы заказать холодный ужин.
— На самом верху, — ответил он, поднимаясь, и расшатанные ступени скрипнули под его ногой. — Я снимаю всего две комнаты.
— Какая щедрость! — саркастически рассмеялась Мишель.
Все шестеро собрались в большей из двух. Сарказм Мишель все увеличивался по мере того, как она смотрела на комнату, но больше она ничего не говорила. В комнате стояло две узкие, едва ли в человеческий рост, кровати с жидкими одеялами, а единственное окно выходило на внутренний двор харчевни, но вместо желаемой прохлады давало лишь еще больше жары. Низкие потолки, казалось, были готовы обрушиться на головы постояльцев. Кралу, во всяком случае, постоянно приходилось наклонять голову, чтобы не удариться о балки.
— Давайте сначала сядем, — предложил Эррил. — Кажется, сегодня ночью предстоит долгий разговор.
Могвид и Мерик забрались на одну кровать, Крал и Елена — на другую. Мишель и Эррил остались стоять, глядя в лицо друг другу, как волки, борющиеся за главенство в стае.
Первой заговорила женщина.
— Исследовав Еленину руку, я пришла к выводу, что колдовство не имеет, так сказать, непосредственной опасности. Оно опасно скорее тем, что ее можно будет узнать на улице. Шадоубрук опасен ей.
— Я сам могу позаботиться о ее безопасности, — отрезал Эррил. — Как успешно и делал до сего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Все были заняты делом. Сам Эррил медленно точил кинжалы, но внимание его было поглощено совсем иным. Он не сводил глаз с Елены и Мишель, смутно видневшихся в проеме двери сарая. Заявив, что девочку околдовали, женщина отказалась давать еще какие-либо пояснения до тех пор, пока не поговорит с Еленой о странном ребенке и не осмотрит ее с головы до ног.
Эррил сидел, а вечер становился все темней, и по берегам реки стал скапливаться густой туман. Воин отложил точило, попробовал лезвие ногтем и остался им доволен. После звучания железа о камень он услышал теперь и другие звуки.
— Это отсюда появился ребенок? — донесся до него голос Мишель. — Из этих дверей?
Елена кивнула.
— Я думала, что это просто потерявшийся малыш.
Эррил протер лезвия смоченной в масле тряпицей и убрал нож в деревянную коробку, где уже лежало шесть его братьев. Рукояти их стерлись и потускнели от частого использования, но все лезвия сверкали, как новенькие. Эррил знал толк в хорошем оружии и понимал его цену.
Наконец, Мишель появилась в дверях сарая, и Эррил поднял голову.
— Потерявшийся мальчик, ну, прямо, как она сама!
— Как кто? — удивилась Елена.
Но Мишель ничего не ответила, а только осмотрела площадь, по-птичьи склонив голову набок, словно слышала то, что доступно ей одной.
Заинтригованный и охваченный подозрениями, Эррил поднялся и подошел ближе.
— Я подслушал ваши слова, — обратился он к Мишель. — Вы действительно, кого-то подозреваете в этом странном случае с Еленой?
Но Мишель лишь глазами приказала ему молчать.
— И что вы имели в виду, заявив, что ее околдовали? — не сдавался Эррил.
Но Мишель и во второй раз смолчала, слегка качнув головой.
— Неужели вы...
И только тогда она повернула голову и заговорила с Эррилом медленно, как с неразумным дитятей.
— Околдована... Это значит, какая-то ведьма наложила на нее свои чары.
Напряжение между говорящими росло, как густеющий с каждой секундой туман.
— Но я думала, что единственная ведьма — это я... — подала голос Елена.
Мишель усмехнулась.
— Кто тебе это сказал?
Елена покосилась на Эррила.
— Ну, кажется, я появилась вовремя, — вздохнула Мишель, поднимая глаза к небу, и снова тяжело вздохнула. — Ты, девочка, единственная ведьма крови. Но те женщины, что имеют сильную магию элементалов, тоже называют себя ведьмами. Есть морские ведьмы, лесные, водяные... И, я думаю, эта одна из таких и опутала тебя.
— Но кто?
— Есть у меня подозрение, но сначала надо все разузнать получше.
Теперь к говорящим подошли и Мерик с Фардайлом. Они, вероятно, тоже слышали последние слова Мишель. Волк потянулся носом к ее руке.
Эррил осмотрелся, ища, кто еще мог слышать их разговоры. Но площадь была пуста, если не считать нескольких припозднившихся прохожих. К счастью, угроза дождя разогнала большинство горожан по домам, а тех, кто еще был на улицах, торопила быстрей закончить все дела. Никто и не глядел в сторону бродячих артистов.
— И вы полагаете, что в это дело замешан Темный Лорд? — тихо спросил эльф.
— Нет, никакого запаха разложения нет в этой магии, — рассеянно ответила Мишель, продолжая о чем-то напряженно думать.
Эррил снова оглядел площадь.
— Может быть, лучше продолжить нашу беседу в харчевне? — предложил он.
Мишель кивнула.
— Первые разумные слова, какие я слышу от вас за сегодняшний вечер, Эррил.
Цирк закрыли; Крал и Толчук закатили фургон в сарай. Туда зашел и Фардайл, ночевавший вместе с Толчуком во избежание краж и вообще лишних разговоров о волке и огре.
Поначалу Толчук расстроился из-за того, что его лишили участия в общем разговоре, но обменявшись с Фардайлом быстрыми взглядами, замолчал и успокоился.
Мишель ласково положила руку на плечо сына.
— Мы скоро поговорим и с тобой.
Толчук ничего не ответил, а повернулся и пошел посмотреть лошадей. Лошади тоже стояли в сарае, вернее, в небольшом закутке за ним. Самим кормить их было гораздо дешевле, чем в харчевне за отдельную плату. К тому же конюшня «Раскрашенного Пони» кишела крысами размером со щенков крупной собаки, так и шнырявшими в сене, предназначавшемся лошадям.
У самих артистов, конечно, условия были не намного лучше, чем у лошадей. Комнатки им сдали темные, маленькие, полные вони от жарящейся внизу рыбы. Как и положено, в речном городе хозяева предлагали своим постояльцам в основном рыбу, а однообразие приготовляемых из нее блюд говорило о невеликих талантах местного повара.
Убедившись, что фургон убран, Эррил повел всех в харчевню.
Они толкнули дверь зала, и Мишель, не стесняясь, выразила свое отношение к выбору Эррила.
— Ну и молодец! — хмыкнула она, глядя на залитые элем колченогие столы, занятые докерами с физиономиями пропойц. — Сразу видно, что с женщиной вы путешествуете в первый раз!
Пара докеров подняли глаза и с восхищением уставились на высокую женщину с косой и ножами. Мишель смерила их презрительным взглядом, в котором отчетливо сверкала сталь. Те тут же снова уткнули носы в кружки и сделали вид, что ничего не произошло.
— И где же ваши номера? — поинтересовалась Мишель.
Эррил пошел вперед, остановившись лишь для того, чтобы заказать холодный ужин.
— На самом верху, — ответил он, поднимаясь, и расшатанные ступени скрипнули под его ногой. — Я снимаю всего две комнаты.
— Какая щедрость! — саркастически рассмеялась Мишель.
Все шестеро собрались в большей из двух. Сарказм Мишель все увеличивался по мере того, как она смотрела на комнату, но больше она ничего не говорила. В комнате стояло две узкие, едва ли в человеческий рост, кровати с жидкими одеялами, а единственное окно выходило на внутренний двор харчевни, но вместо желаемой прохлады давало лишь еще больше жары. Низкие потолки, казалось, были готовы обрушиться на головы постояльцев. Кралу, во всяком случае, постоянно приходилось наклонять голову, чтобы не удариться о балки.
— Давайте сначала сядем, — предложил Эррил. — Кажется, сегодня ночью предстоит долгий разговор.
Могвид и Мерик забрались на одну кровать, Крал и Елена — на другую. Мишель и Эррил остались стоять, глядя в лицо друг другу, как волки, борющиеся за главенство в стае.
Первой заговорила женщина.
— Исследовав Еленину руку, я пришла к выводу, что колдовство не имеет, так сказать, непосредственной опасности. Оно опасно скорее тем, что ее можно будет узнать на улице. Шадоубрук опасен ей.
— Я сам могу позаботиться о ее безопасности, — отрезал Эррил. — Как успешно и делал до сего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139