Елена лениво расчесывала спутавшуюся за день гриву, но делала это почти машинально, поглощенная разглядыванием магических переливов на правой руке.
Вспомнив инструкции Эррила, она сосредоточилась на алой точке в середине. Надо только показать магию, но никак не выпускать ее. Елена задержала дыхание, сердце ее почти остановилось. Надо научиться держать магию в узде — может быть, завтра она вновь понадобится ей и всем остальным. Полуприкрыв глаза, девочка дала кончикам пальцев потеплеть, ногти постепенно стали наливаться розоватым жаром.
Теперь еще немножко.
Елена напрягла всю волю, уже чувствуя зуд своей магии, ее соблазнительный дикий призыв. Она слушала эту песню сирен и с радостью чувствовала, что может контролировать ее после стольких занятий с Эррилом.
Разумеется — и девочка не могла отрицать этого — какая-то ее часть, принадлежавшая ведьме, была соблазнена шепотами силы, но вместо того, чтобы отринуть эти притязания, она должна попытаться извлечь из них пользу. Довольно давно Эррил открыл ей, что, сопротивляясь зову, она только увеличивает силу ведьмы в себе, не давая ей победить просто женщину.
Позволять этого нельзя!
Она не только ведьма, она в первую очередь Елена Моринсталь. Кроме того, уже слишком многие умерли, соблазненные этой песней. Больше она не поддастся сладострастию магии.
Елена раскрыла руку шире. Кончики пальцев уже горели белым жаром, цвет выгорел. Она позволила себе удовлетворенно улыбнуться. Если сейчас проколоть палец, дикая магия вырвется на свободу и войдет, неукрощенная, в мир. Но когда она позволит себе сделать это, она будет уже не ведьмой, но женщиной, женщиной, умеющей подчинять силу своей воле.
Она стиснула руку в кулак, чувствуя, как энергия бушует и рвется наружу, и медленно раскрыла ладонь. Магия вспыхнула на ней ярким пламенем и ушла обратно в руку.
— Что это ты делаешь? — неожиданно раздался голос сзади.
Елена на мгновение расслабилась, и огонь на ладони вспыхнул ярче, словно в него подбросили дров. Девочке удалось загнать его обратно, но лишь после того, как пламя едва не лизнуло ей глаза, словно укоряя за то, что его не выпускают. Потом девушка быстро превратила его в ничто, обернулась и тут же покрасневшими от жара глазами увидела перед собой гибкую фигуру оборотня.
— Могвид? — Елена сунула остывшую руку в перчатку.
— Чистишь оружие, я так понимаю? — с легкой улыбкой произнес Могвид.
— Извини?
Он указал на ее руку в перчатке.
— Убери оружие. Меч, когда он в ножнах, выглядит вполне невинно, даже привлекательно. Но привлекательно он выглядит лишь до тех пор, пока его лезвие не обнажено и не являет миру свои смертоносные грани. — Глаза Могвида вспыхнули в сумерках янтарем. — Твоя магия — тоже оружие.
— Возможно. Но управлять мечом проще, — застенчиво призналась она. — Он не действует сам по себе.
— Ах, все нуждается в практике, и меч смертелен настолько, насколько опытен его владелец.
— Но даже младенец может убить случайно мечом.
— Правда, чистая правда, — Могвид потянулся к гребню. — Позволь, я помогу тебе. — И он начал расчесывать Мист гораздо прилежней, чем это делала девушка.
— Я и сама умею, — возразила она, но не могла не заметить, что кобыле явно понравились прикосновения оборотня.
— Ах ты, красавица, — приговаривал он. — Мне нравится твоя лошадь. Она тоже заслужила ласку после такого тяжелого дня! — Он посмотрел на Елену своими странными косо поставленными глазами. — Ну, хватит про лошадей. На самом деле я пришел, чтобы узнать, не нужна ли тебе компания — а то ты все одна да одна. Почему ты не вместе с остальными?
— Никого не интересуют мои соображения насчет завтрашнего дня.
— Хм. Дело знакомое, — Могвид робко улыбнулся. — Я тоже держусь особняком. Боюсь, что не совсем понимаю людей, их образ мыслей. Мы, сайлуры, народ обособленный, живем далеко на Западных Равнинах, далеко от людей, если не считать случайных охотников или птицеловов. Мне неловко среди людей... — Он понизил голос, в котором явно прозвучали приближающиеся слезы. — Особенно, когда я так далеко от дома.
Елена взяла у него гребень и стала расчесывать бока лошади.
— Я понимаю, каково тебе, — прошептала она, и тоска сжала ее сердце. От лагерного костра послышалась нежная музыка — это Нилен заиграла на своей лютне. Печальные звуки касались души Елены, словно теплый ветерок, разгоняя не только тоску и ночь, но проникая в самую сокровенную глубину девушки. Эррил когда-то сказал ей, что в лютне нюмфаи живет древний дух потерянного дома всех нюмфай. И вот теперь, слушая ее печальный протяжный голос, Елена поняла, что это правда. Голос пел о потерянном доме и о пропавших друзьях. Девочка снова вспомнила, сколько и скольких она уже потеряла, вспомнила, что единственная ее надежда заключается теперь в брате, похищенном на улицах Винтерфелла темным магом, брате, живущем теперь где-то на просторах Аласии. Втайне Елена надеялась, что во время путешествия она так или иначе повстречает Джоаха вновь.
— Джоах! — простонала она в теплый бок Мист. — Джоах, ты же обещал быть со мной! И ты должен сдержать слово!
— Это ты мне? — оторвался от хвоста кобылы Могвид.
— Нет, прости, — вспыхнула девушка. — Просто вспомнилось...
Оборотень понимающе кивнул.
— В воспоминаниях о доме всегда есть какая-то смесь печали и радости.
— Да-да, есть, — Елена опустила голову еще ниже и украдкой вытерла слезы. А ведь раньше она считала этого оборотня надменным и холодным: всегда один, молчит, изучает всех своими подозрительными миндалевидными глазами. Может быть, только сейчас она начала, наконец, по-настоящему понимать его, может быть, не так уж они с ним и непохожи...
Оба продолжали чистить лошадь, погруженные в свои думы, но Елена не раз видела мелькавшую на губах оборотня улыбку в те мгновения, когда он думал, что она его не видит. Девочка подумала, что он, вероятно, тоже занят печальными и сладкими мыслями о далеком доме. Вскоре шерсть Мист заблестела под лунным светом, как опал.
Оба отодвинулись, чтобы полюбоваться своей работой.
— Так гораздо лучше. Спасибо, — поблагодарила Елена.
— Нет, это тебе спасибо за то, что разрешила помочь. Хорошо поговорить с кем-то, кто разделяет твои взгляды. — Рука Могвида неожиданно метнулась к внутреннему карману куртки и вынула оттуда что-то. — Вот тебе подарок, — прошептал он. — Просто безделушка.
Елена нагнулась, чтобы посмотреть, что лежит на протянутой ладони.
— Это желудь!
— Да, желудь с того большого дуба.
— Но зачем ты... Я имею в виду для чего...
— Я знаю, что это скромный подарок, но я коллекционер, и знаю, что порой вещь оценивается не деньгами. Я слышал историю, рассказанную Нилен. Этот лес мертв. И мне стало грустно, а потом я подумал, что, вот, подниму желудь, а потом все как-нибудь изменится, и можно будет из этого крошечного зародыша дуба вырастить новый лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Вспомнив инструкции Эррила, она сосредоточилась на алой точке в середине. Надо только показать магию, но никак не выпускать ее. Елена задержала дыхание, сердце ее почти остановилось. Надо научиться держать магию в узде — может быть, завтра она вновь понадобится ей и всем остальным. Полуприкрыв глаза, девочка дала кончикам пальцев потеплеть, ногти постепенно стали наливаться розоватым жаром.
Теперь еще немножко.
Елена напрягла всю волю, уже чувствуя зуд своей магии, ее соблазнительный дикий призыв. Она слушала эту песню сирен и с радостью чувствовала, что может контролировать ее после стольких занятий с Эррилом.
Разумеется — и девочка не могла отрицать этого — какая-то ее часть, принадлежавшая ведьме, была соблазнена шепотами силы, но вместо того, чтобы отринуть эти притязания, она должна попытаться извлечь из них пользу. Довольно давно Эррил открыл ей, что, сопротивляясь зову, она только увеличивает силу ведьмы в себе, не давая ей победить просто женщину.
Позволять этого нельзя!
Она не только ведьма, она в первую очередь Елена Моринсталь. Кроме того, уже слишком многие умерли, соблазненные этой песней. Больше она не поддастся сладострастию магии.
Елена раскрыла руку шире. Кончики пальцев уже горели белым жаром, цвет выгорел. Она позволила себе удовлетворенно улыбнуться. Если сейчас проколоть палец, дикая магия вырвется на свободу и войдет, неукрощенная, в мир. Но когда она позволит себе сделать это, она будет уже не ведьмой, но женщиной, женщиной, умеющей подчинять силу своей воле.
Она стиснула руку в кулак, чувствуя, как энергия бушует и рвется наружу, и медленно раскрыла ладонь. Магия вспыхнула на ней ярким пламенем и ушла обратно в руку.
— Что это ты делаешь? — неожиданно раздался голос сзади.
Елена на мгновение расслабилась, и огонь на ладони вспыхнул ярче, словно в него подбросили дров. Девочке удалось загнать его обратно, но лишь после того, как пламя едва не лизнуло ей глаза, словно укоряя за то, что его не выпускают. Потом девушка быстро превратила его в ничто, обернулась и тут же покрасневшими от жара глазами увидела перед собой гибкую фигуру оборотня.
— Могвид? — Елена сунула остывшую руку в перчатку.
— Чистишь оружие, я так понимаю? — с легкой улыбкой произнес Могвид.
— Извини?
Он указал на ее руку в перчатке.
— Убери оружие. Меч, когда он в ножнах, выглядит вполне невинно, даже привлекательно. Но привлекательно он выглядит лишь до тех пор, пока его лезвие не обнажено и не являет миру свои смертоносные грани. — Глаза Могвида вспыхнули в сумерках янтарем. — Твоя магия — тоже оружие.
— Возможно. Но управлять мечом проще, — застенчиво призналась она. — Он не действует сам по себе.
— Ах, все нуждается в практике, и меч смертелен настолько, насколько опытен его владелец.
— Но даже младенец может убить случайно мечом.
— Правда, чистая правда, — Могвид потянулся к гребню. — Позволь, я помогу тебе. — И он начал расчесывать Мист гораздо прилежней, чем это делала девушка.
— Я и сама умею, — возразила она, но не могла не заметить, что кобыле явно понравились прикосновения оборотня.
— Ах ты, красавица, — приговаривал он. — Мне нравится твоя лошадь. Она тоже заслужила ласку после такого тяжелого дня! — Он посмотрел на Елену своими странными косо поставленными глазами. — Ну, хватит про лошадей. На самом деле я пришел, чтобы узнать, не нужна ли тебе компания — а то ты все одна да одна. Почему ты не вместе с остальными?
— Никого не интересуют мои соображения насчет завтрашнего дня.
— Хм. Дело знакомое, — Могвид робко улыбнулся. — Я тоже держусь особняком. Боюсь, что не совсем понимаю людей, их образ мыслей. Мы, сайлуры, народ обособленный, живем далеко на Западных Равнинах, далеко от людей, если не считать случайных охотников или птицеловов. Мне неловко среди людей... — Он понизил голос, в котором явно прозвучали приближающиеся слезы. — Особенно, когда я так далеко от дома.
Елена взяла у него гребень и стала расчесывать бока лошади.
— Я понимаю, каково тебе, — прошептала она, и тоска сжала ее сердце. От лагерного костра послышалась нежная музыка — это Нилен заиграла на своей лютне. Печальные звуки касались души Елены, словно теплый ветерок, разгоняя не только тоску и ночь, но проникая в самую сокровенную глубину девушки. Эррил когда-то сказал ей, что в лютне нюмфаи живет древний дух потерянного дома всех нюмфай. И вот теперь, слушая ее печальный протяжный голос, Елена поняла, что это правда. Голос пел о потерянном доме и о пропавших друзьях. Девочка снова вспомнила, сколько и скольких она уже потеряла, вспомнила, что единственная ее надежда заключается теперь в брате, похищенном на улицах Винтерфелла темным магом, брате, живущем теперь где-то на просторах Аласии. Втайне Елена надеялась, что во время путешествия она так или иначе повстречает Джоаха вновь.
— Джоах! — простонала она в теплый бок Мист. — Джоах, ты же обещал быть со мной! И ты должен сдержать слово!
— Это ты мне? — оторвался от хвоста кобылы Могвид.
— Нет, прости, — вспыхнула девушка. — Просто вспомнилось...
Оборотень понимающе кивнул.
— В воспоминаниях о доме всегда есть какая-то смесь печали и радости.
— Да-да, есть, — Елена опустила голову еще ниже и украдкой вытерла слезы. А ведь раньше она считала этого оборотня надменным и холодным: всегда один, молчит, изучает всех своими подозрительными миндалевидными глазами. Может быть, только сейчас она начала, наконец, по-настоящему понимать его, может быть, не так уж они с ним и непохожи...
Оба продолжали чистить лошадь, погруженные в свои думы, но Елена не раз видела мелькавшую на губах оборотня улыбку в те мгновения, когда он думал, что она его не видит. Девочка подумала, что он, вероятно, тоже занят печальными и сладкими мыслями о далеком доме. Вскоре шерсть Мист заблестела под лунным светом, как опал.
Оба отодвинулись, чтобы полюбоваться своей работой.
— Так гораздо лучше. Спасибо, — поблагодарила Елена.
— Нет, это тебе спасибо за то, что разрешила помочь. Хорошо поговорить с кем-то, кто разделяет твои взгляды. — Рука Могвида неожиданно метнулась к внутреннему карману куртки и вынула оттуда что-то. — Вот тебе подарок, — прошептал он. — Просто безделушка.
Елена нагнулась, чтобы посмотреть, что лежит на протянутой ладони.
— Это желудь!
— Да, желудь с того большого дуба.
— Но зачем ты... Я имею в виду для чего...
— Я знаю, что это скромный подарок, но я коллекционер, и знаю, что порой вещь оценивается не деньгами. Я слышал историю, рассказанную Нилен. Этот лес мертв. И мне стало грустно, а потом я подумал, что, вот, подниму желудь, а потом все как-нибудь изменится, и можно будет из этого крошечного зародыша дуба вырастить новый лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139