И теперь я спрашиваю, не знаешь ли ты, где Бардас Лордан? Если нет, то как насчет твоей магии, ты ведь умеешь находить людей? Я слышал, такое возможно. — Олибрас поставил кружку на стол и наклонился вперед. — Прежде чем ты возразишь: да, я знаю, что нет никакой магии, есть только прикладная философия. Поэтому я хочу, чтобы ты использовал свою прикладную философию и нашел моего сына. Твоего племянника. Или я прошу слишком многого?
— Как ты… — начал было Геннадий, потом откинулся в кресле, почувствовав приступ тошноты. — Черт тебя побери, кузен. Ты же не один из?..
Олибрас рассмеялся.
— Наверное, это у нас в крови. — Он покачал головой. — У меня есть какие-то способности. Раньше я считал, что это просто удача, только чересчур все было странно. По крайней мере я ничего не мог понять. Обычно удача поворачивалась ко мне спиной. Я могу предсказать с точностью до девяноста девяти процентов, когда в моей жизни наступит переломный момент и дела могут измениться в лучшую или худшую сторону — почти наверняка в худшую. Только иногда, если я действовал быстро, то успевал схватить удачу за хвост, так же как можно согнуть железо, пока оно горячо. Я пытался согнуть его, но что-то шло не так, и ситуация ухудшалась. Однако эти сны-видения посещали меня совершенно неожиданно, как, например, перед ужасным штормом, или атакой пиратов, или такой ерундой, как потеря якоря. Я не придавал им особого значения, пока однажды не поговорил со своим поваром на «Белой розе». Он был из Города и прожил удивительную жизнь, я тебе расскажу когда-нибудь о нем, и учился в Академии, пока не попал в беду и его не отчислили. Он объяснил мне основы Принципа, а до всего остального я додумался сам. Он научил меня слушать голоса, которые иногда посещают меня. — Геннадий мигнул.
— Ты слышишь голоса во сне?
— Ну да, — равнодушно ответил Олибрас. — Это как порой слышишь голоса людей в другой комнате, но ничего не можешь разобрать, пока не прислушаешься. Насколько я понял, я слышу людей, которые умеют колдовать, однако сам я ничего не умею, это происходит случайно. Поэтому я знаю, что волшебники в Шастеле используют тебя для войны с волшебниками на Сконе: Ньессой, Алексием, Аузейл…
— О чем, черт побери, ты говоришь? — спросил Геннадий. — Я не…
— Ну конечно, — усмехнулся Олибрас. — Чаще всего ты ни о чем не подозреваешь. Полагаю, обычно ты просто засыпаешь посреди разговора, а потом просыпаешься с головной болью. Ну, к твоему сведению, в твоей голове идет первоклассная война между Шастелом и Сконой, я слышу отголоски. Настоящие бои: солдаты с луками и алебардами, корабли, осада, даже пехота, хотя, насколько мне известно, ее нет ни у той, ни у другой стороны. Может, это… ну… метафора.
— О, ради Бога, — с отвращением проговорил Геннадий. — Неужели я здесь единственный, кто не понимает, что происходит в моей голове?..
…упал лицом в грязь, отвратительную, жидкую грязь под тонким слоем листвы. Он увяз по колени и, хотя знал, что ему не выбраться, все равно попытался. Единственное, что Геннадию удалось, это снять один сапог. Ощущать грязь голой ногой было ужасно неприятно.
— Подождите, — сказал кто-то сзади (он слишком сильно застрял, чтобы оборачиваться). — Не дергайтесь, вы только погрузитесь глубже.
Кто-то подхватил его и поднял. Кто-то очень сильный, намного сильнее Геннадия. Он согнул ногу, чтобы не потерять и второй сапог.
— Вот и все.
Теперь Геннадий смог обернуться. Перед ним стоял молодой человек, не старше восемнадцати, очень высокий и широкоплечий, с ужасно глупым лицом, пшеничными белыми волосами, которые уже начинали редеть, плоским носом и бледно-голубыми глазами.
— Нужно смотреть, куда идете, — сказал он. Геннадий открыл рот, чтобы потребовать объяснений, однако голос его не слушался. Гигант начал пробиваться сквозь густые заросли, Геннадий не сразу заметил, что они в лесу. Следуя за громилой по вытоптанной им тропинке, он мог пробираться сквозь заросли.
— Не нравится мне тут, — сказал гигант, и в следующую секунду Геннадий увидел, как из кустов вышли несколько мужчин, их плащи и штаны цеплялись за колючки.
Было бы очень забавно наблюдать за ними, не знай Геннадий, что они пришли убить его и гиганта.
— Черт! — пробормотал парень, уклоняясь от алебарды. Он выпрямился, выхватил оружие из рук противника и ударил его в лицо тупым концом алебарды. К нему направлялся еще один солдат, но на его сапоги налипло так много грязи, что тот еле шел. В руках у него был только топор, но, когда он взмахнул им, топор запутался в ветвях, и гигант ударил врага в живот новоприобретенной алебардой; тот согнулся, уронил топор и замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, потом упал на спину, его ноги застряли в грязи, как у Геннадия несколько минут назад.
— Пойдемте, — сказал гигант, хватая Геннадия за руку, одновременно уклоняясь от удара алебардой. — Черт побери, если бы вы не были моим…
…Геннадий выпрямился в кресле, голова раскалывалась.
— Ну, — сказал Олибрас, — это было интересно. Не говоря о том, что приятно. Он, очевидно, смелый и добрый парень и умеет позаботиться о себе, хотя я, конечно, предпочел бы, чтобы он держался подальше от таких мест. В следующий раз попробуй вызвать что-нибудь не столь отдаленное. Хотя бы лет шесть спустя?
Геннадий посмотрел на него. От света из окна болели глаза, но он не обращал на это внимания.
— Ты знаешь, кто это?
— Конечно, — ответил Олибрас, — хотя не понимаю, каким образом. Это мой сын.
Глава восемнадцатая
— Я буду осторожен, обещаю, — сказал он, махнув рукой на прощание.
Но теперь, задумавшись об этом, Горгас почему-то не мог вспомнить, чтобы кто-нибудь из них говорил: «Пожалуйста, будь осторожен», или «Позаботься о себе, дядя», или «Папочка, пожалуйста, вернись поскорее домой». Малышка Ньесса помахала… ну, по крайней мере дернула рукой вверх и вниз. Однако Луха просто стоял, не шелохнувшись, как будто наблюдал за какой-то ужасной церемонией на площади. Херис неуверенно улыбнулась, а племянница… приходила ли она вообще? Так не должно быть. Все это расстроило Горгаса.
— Там, — сказал сержант и показал рукой.
Конечно, здесь они были шесть часов назад. А где он сейчас, совсем другое дело.
Бардас тоже не пришел; впрочем, Горгас его и не ждал. Его приводило в ярость то, что Бардас тихо и мирно жил в штабе Банка, но каждый раз, когда он предлагал Ньессе встретиться с братом, она переводила разговор на другую тему. А теперь он во главе национальной армии, готовой вступить в бой, который может коренным образом изменить ход войны, а им все равно, увидят ли они его снова. Словно обычное утреннее прощание с домашними, когда Херис, не отрываясь от шитья, желала приятного дня на работе, а дети готовились к школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
— Как ты… — начал было Геннадий, потом откинулся в кресле, почувствовав приступ тошноты. — Черт тебя побери, кузен. Ты же не один из?..
Олибрас рассмеялся.
— Наверное, это у нас в крови. — Он покачал головой. — У меня есть какие-то способности. Раньше я считал, что это просто удача, только чересчур все было странно. По крайней мере я ничего не мог понять. Обычно удача поворачивалась ко мне спиной. Я могу предсказать с точностью до девяноста девяти процентов, когда в моей жизни наступит переломный момент и дела могут измениться в лучшую или худшую сторону — почти наверняка в худшую. Только иногда, если я действовал быстро, то успевал схватить удачу за хвост, так же как можно согнуть железо, пока оно горячо. Я пытался согнуть его, но что-то шло не так, и ситуация ухудшалась. Однако эти сны-видения посещали меня совершенно неожиданно, как, например, перед ужасным штормом, или атакой пиратов, или такой ерундой, как потеря якоря. Я не придавал им особого значения, пока однажды не поговорил со своим поваром на «Белой розе». Он был из Города и прожил удивительную жизнь, я тебе расскажу когда-нибудь о нем, и учился в Академии, пока не попал в беду и его не отчислили. Он объяснил мне основы Принципа, а до всего остального я додумался сам. Он научил меня слушать голоса, которые иногда посещают меня. — Геннадий мигнул.
— Ты слышишь голоса во сне?
— Ну да, — равнодушно ответил Олибрас. — Это как порой слышишь голоса людей в другой комнате, но ничего не можешь разобрать, пока не прислушаешься. Насколько я понял, я слышу людей, которые умеют колдовать, однако сам я ничего не умею, это происходит случайно. Поэтому я знаю, что волшебники в Шастеле используют тебя для войны с волшебниками на Сконе: Ньессой, Алексием, Аузейл…
— О чем, черт побери, ты говоришь? — спросил Геннадий. — Я не…
— Ну конечно, — усмехнулся Олибрас. — Чаще всего ты ни о чем не подозреваешь. Полагаю, обычно ты просто засыпаешь посреди разговора, а потом просыпаешься с головной болью. Ну, к твоему сведению, в твоей голове идет первоклассная война между Шастелом и Сконой, я слышу отголоски. Настоящие бои: солдаты с луками и алебардами, корабли, осада, даже пехота, хотя, насколько мне известно, ее нет ни у той, ни у другой стороны. Может, это… ну… метафора.
— О, ради Бога, — с отвращением проговорил Геннадий. — Неужели я здесь единственный, кто не понимает, что происходит в моей голове?..
…упал лицом в грязь, отвратительную, жидкую грязь под тонким слоем листвы. Он увяз по колени и, хотя знал, что ему не выбраться, все равно попытался. Единственное, что Геннадию удалось, это снять один сапог. Ощущать грязь голой ногой было ужасно неприятно.
— Подождите, — сказал кто-то сзади (он слишком сильно застрял, чтобы оборачиваться). — Не дергайтесь, вы только погрузитесь глубже.
Кто-то подхватил его и поднял. Кто-то очень сильный, намного сильнее Геннадия. Он согнул ногу, чтобы не потерять и второй сапог.
— Вот и все.
Теперь Геннадий смог обернуться. Перед ним стоял молодой человек, не старше восемнадцати, очень высокий и широкоплечий, с ужасно глупым лицом, пшеничными белыми волосами, которые уже начинали редеть, плоским носом и бледно-голубыми глазами.
— Нужно смотреть, куда идете, — сказал он. Геннадий открыл рот, чтобы потребовать объяснений, однако голос его не слушался. Гигант начал пробиваться сквозь густые заросли, Геннадий не сразу заметил, что они в лесу. Следуя за громилой по вытоптанной им тропинке, он мог пробираться сквозь заросли.
— Не нравится мне тут, — сказал гигант, и в следующую секунду Геннадий увидел, как из кустов вышли несколько мужчин, их плащи и штаны цеплялись за колючки.
Было бы очень забавно наблюдать за ними, не знай Геннадий, что они пришли убить его и гиганта.
— Черт! — пробормотал парень, уклоняясь от алебарды. Он выпрямился, выхватил оружие из рук противника и ударил его в лицо тупым концом алебарды. К нему направлялся еще один солдат, но на его сапоги налипло так много грязи, что тот еле шел. В руках у него был только топор, но, когда он взмахнул им, топор запутался в ветвях, и гигант ударил врага в живот новоприобретенной алебардой; тот согнулся, уронил топор и замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, потом упал на спину, его ноги застряли в грязи, как у Геннадия несколько минут назад.
— Пойдемте, — сказал гигант, хватая Геннадия за руку, одновременно уклоняясь от удара алебардой. — Черт побери, если бы вы не были моим…
…Геннадий выпрямился в кресле, голова раскалывалась.
— Ну, — сказал Олибрас, — это было интересно. Не говоря о том, что приятно. Он, очевидно, смелый и добрый парень и умеет позаботиться о себе, хотя я, конечно, предпочел бы, чтобы он держался подальше от таких мест. В следующий раз попробуй вызвать что-нибудь не столь отдаленное. Хотя бы лет шесть спустя?
Геннадий посмотрел на него. От света из окна болели глаза, но он не обращал на это внимания.
— Ты знаешь, кто это?
— Конечно, — ответил Олибрас, — хотя не понимаю, каким образом. Это мой сын.
Глава восемнадцатая
— Я буду осторожен, обещаю, — сказал он, махнув рукой на прощание.
Но теперь, задумавшись об этом, Горгас почему-то не мог вспомнить, чтобы кто-нибудь из них говорил: «Пожалуйста, будь осторожен», или «Позаботься о себе, дядя», или «Папочка, пожалуйста, вернись поскорее домой». Малышка Ньесса помахала… ну, по крайней мере дернула рукой вверх и вниз. Однако Луха просто стоял, не шелохнувшись, как будто наблюдал за какой-то ужасной церемонией на площади. Херис неуверенно улыбнулась, а племянница… приходила ли она вообще? Так не должно быть. Все это расстроило Горгаса.
— Там, — сказал сержант и показал рукой.
Конечно, здесь они были шесть часов назад. А где он сейчас, совсем другое дело.
Бардас тоже не пришел; впрочем, Горгас его и не ждал. Его приводило в ярость то, что Бардас тихо и мирно жил в штабе Банка, но каждый раз, когда он предлагал Ньессе встретиться с братом, она переводила разговор на другую тему. А теперь он во главе национальной армии, готовой вступить в бой, который может коренным образом изменить ход войны, а им все равно, увидят ли они его снова. Словно обычное утреннее прощание с домашними, когда Херис, не отрываясь от шитья, желала приятного дня на работе, а дети готовились к школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123