Сложно не привязаться к человеку, о котором так много думаешь. Сначала он хотел предложить мирные переговоры, затем раздумал. С юридической точки зрения это не война, а подавление восстания, значит, и обращаться с врагом следовало как с повстанцами.
— Хорошо, — спокойно сказал он. — Выдвигайте фланги.
Горгас наблюдал, как с обеих сторон к ним приближаются алебардщики, и вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, как поступить дальше.
Дурак, дурак! По какой-то причине он вбил себе в голову, что они сформируют крепкий центр и ударят оттуда. Довольно глупо, учитывая, что только в этом случае у него был шанс на победу. А теперь оказалось, что они просто обходят его, словно пьяного на улице.
— Ну, что теперь делать? Горгас пожал плечами:
— Атаковать, полагаю. А для чего еще мы здесь?
— Кого именно?
Горгас на мгновение задумался и указал на центр линии.
— Их. Ублюдки почти не движутся, в них будет легко попасть. Стройтесь в два ряда, цельтесь и стреляйте.
Первый залп поднялся в воздух, как стая перепуганных уток. На полпути к врагу стрелы на мгновение зависали и на излете приобретали силу и мощь. Стрелы не всегда падают туда, куда рассчитываешь. Залп поразил алебардщиков и в первом, и во втором рядах. Сразу после того как стрелы взлетели вверх, первый ряд лучников отступил, а второй сделал пять шагов вперед, прицелился и выстрелил. Затем снова первый. Второй ряд не шелохнулся: стрелять было не в кого.
Никогда не предполагал, что он сделает это, — подумал Стен Могре, умирая.
Теперь фланги быстро приближались, не понимая, что происходит. Горгас набрал в легкие побольше воздуха и приказал формировать каре. Если у противника есть военное чутье, он направится в город, думал Горгас, вынимая новую стрелу. Если они атакуют, то исход боя будет зависеть от количества стрел. В конце концов, все упирается в снабжение, экономику.
Враги приближались, чтобы окружить лучников. Горгас сделал каре насколько возможно маленьким. Если они хотят атаковать его, им придется построиться в плотные ряды, которые будут отличной мишенью для стрел.
— Первый ряд, — скомандовал он громко, — целься! Первый залп немного разредил противника, но на место упавших тут же встали новые. Через несколько минут враги уже не могли свободно двигаться вперед, постоянно спотыкаясь о трупы, которых становилось все больше. Это было похоже на снежные сугробы. На расстоянии сорока ярдов наступил критический момент, хотя с точки зрения прикладной философии он едва ли заслуживал внимания. Победу определяла простая арифметика: чего больше, стрел или алебардщиков. Все могло зависеть от последней стрелы или от последнего алебардщика, от точности одного лучника, от аккуратности, с которой алебардщик надевал нагрудник, от поворота головы вправо или влево в определенный момент. Горгас не глядя потянулся и нащупал новую стрелу. Кожа между первыми двумя суставами указательного пальца стерлась, обнажив плоть. Когда Горгас вытянул левую руку вперед, он слышал резкий треск и почувствовал, как верхняя часть сломанного лука ударила его по губам не хуже профессионального боксера, в то время как нижняя повисла где-то на уровне колен. Несколько секунд Горгас стоял, не двигаясь, растерянно глядя на обломки лука. Черт подери эту дешевку! Она оставила его беззащитным в самый ответственный момент. Ничего не осталось, как бросить обломки и ждать, что будет дальше.
— К черту! — закричал кто-то (Гуик Боверт, который споткнулся о веревку, выходя из палатки прошлой ночью. Боль в лодыжке высасывала все силы). — Отступаем!
Сначала медленно, просто потому, что было сложно перешагивать через трупы, алебардщики двинулись назад. Стрелы продолжали попадать в них, и солдаты валились наземь в том же количестве, что и раньше.
— К черту, — повторил Гуик Боверт, и алебардщики продолжили отступление неохотно и виновато, как мужчина, уходящий от нелюбимой женщины.
— Не могу поверить, — покачал головой Горгас.
— Не сглазьте, праздновать победу еще рано.
Кто-то принял на себя командование остатками армии, она построилась и начала организованное отступление.
— Не больше семи сотен. В лучшем случае. Скорее, даже шесть.
— А сколько наших? — поинтересовался Горгас. — Раненые есть?
— Они не подобрались достаточно близко. Будь у нас хоть чуть-чуть меньше стрел, они превратили бы нас в жаркое, но на сей раз нам повезло.
— Нам повезло уже в который раз.
Позже в тот день, пока Горгас посылал людей из города собирать стрелы, раздевать и хоронить погибших, пришел гонец от подразделения сержанта Байсса. Он с радостью доложил, что Байсс устроил засаду отступающей колонне, когда она поднималась в горы. Из семисот спаслось лишь девяносто. И это в лучшем случае. Нужно ли преследовать побежденных или лучше вернуться в город?
Горгаса затошнило, он велел гонцу привести Байсса назад и оставить бедняг в покое. Затем направился в город, повидать сестру.
Банк был почти заброшен. Клерки не бегали по коридорам и не сверлили Горгаса взглядами из-за своих конторок, никто не ждал Ньессу на каменной лавке возле ее кабинета.
Он толкнул дверь и вошел. В доме никого не было.
Наконец Горгасу удалось поймать одного клерка в счетной палате. Тот подбирал серебряные счеты и складывал их в большой мешок.
— Эй, — окликнул его Горгас, — где директор?
Клерк посмотрел на Горгаса так, будто у того выросло две головы. Горгас опустил глаза на свою одежду в кровавых пятнах и израненные руки.
— Все нормально, — сказал он. — Мы победили. Ты видел мою сестру?
Клерк выглядел так, будто не знал, рассмеяться ему или убежать.
— Вы разве не слышали? Она смоталась. Покинула Скону. Забрала все деньги, лучший корабль и уплыла.
Авид Соеф? — думал Авид Соеф. — Не тот ли это клоун, который появился в городе через три дня после его падения, покрытый с ног до головы грязью и сосновыми иголками?
По словам местных, болота были на редкость сухими. Сезон дождей давно кончился, и палящее солнце подсушило их. Трясины, которые раньше поглощали путников, теперь едва доходили до колен.
Измученные, напуганные, промокшие алебардщики шагали в дырявых сапогах, настолько пропитанных влагой, что многие из их хозяев были бы намного суше, если бы шли босиком. Они спотыкались о кочки и падали в грязь.
Враг просто не пришел бы сюда. Тем не менее Соеф знал, что если не вышлет шпионов, то на дороге его будут поджидать пикеты, засады, снайперы. Вся его армия могла погибнуть из-за элементарной невнимательности. В любой момент он готов был к встрече с армией повстанцев, бегущей из города, который скорее всего уже пал. Трудно представить, что кто-то мог противостоять армии из четырех тысяч человек. Встретив его, они бросятся бежать или вступят в бой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
— Хорошо, — спокойно сказал он. — Выдвигайте фланги.
Горгас наблюдал, как с обеих сторон к ним приближаются алебардщики, и вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, как поступить дальше.
Дурак, дурак! По какой-то причине он вбил себе в голову, что они сформируют крепкий центр и ударят оттуда. Довольно глупо, учитывая, что только в этом случае у него был шанс на победу. А теперь оказалось, что они просто обходят его, словно пьяного на улице.
— Ну, что теперь делать? Горгас пожал плечами:
— Атаковать, полагаю. А для чего еще мы здесь?
— Кого именно?
Горгас на мгновение задумался и указал на центр линии.
— Их. Ублюдки почти не движутся, в них будет легко попасть. Стройтесь в два ряда, цельтесь и стреляйте.
Первый залп поднялся в воздух, как стая перепуганных уток. На полпути к врагу стрелы на мгновение зависали и на излете приобретали силу и мощь. Стрелы не всегда падают туда, куда рассчитываешь. Залп поразил алебардщиков и в первом, и во втором рядах. Сразу после того как стрелы взлетели вверх, первый ряд лучников отступил, а второй сделал пять шагов вперед, прицелился и выстрелил. Затем снова первый. Второй ряд не шелохнулся: стрелять было не в кого.
Никогда не предполагал, что он сделает это, — подумал Стен Могре, умирая.
Теперь фланги быстро приближались, не понимая, что происходит. Горгас набрал в легкие побольше воздуха и приказал формировать каре. Если у противника есть военное чутье, он направится в город, думал Горгас, вынимая новую стрелу. Если они атакуют, то исход боя будет зависеть от количества стрел. В конце концов, все упирается в снабжение, экономику.
Враги приближались, чтобы окружить лучников. Горгас сделал каре насколько возможно маленьким. Если они хотят атаковать его, им придется построиться в плотные ряды, которые будут отличной мишенью для стрел.
— Первый ряд, — скомандовал он громко, — целься! Первый залп немного разредил противника, но на место упавших тут же встали новые. Через несколько минут враги уже не могли свободно двигаться вперед, постоянно спотыкаясь о трупы, которых становилось все больше. Это было похоже на снежные сугробы. На расстоянии сорока ярдов наступил критический момент, хотя с точки зрения прикладной философии он едва ли заслуживал внимания. Победу определяла простая арифметика: чего больше, стрел или алебардщиков. Все могло зависеть от последней стрелы или от последнего алебардщика, от точности одного лучника, от аккуратности, с которой алебардщик надевал нагрудник, от поворота головы вправо или влево в определенный момент. Горгас не глядя потянулся и нащупал новую стрелу. Кожа между первыми двумя суставами указательного пальца стерлась, обнажив плоть. Когда Горгас вытянул левую руку вперед, он слышал резкий треск и почувствовал, как верхняя часть сломанного лука ударила его по губам не хуже профессионального боксера, в то время как нижняя повисла где-то на уровне колен. Несколько секунд Горгас стоял, не двигаясь, растерянно глядя на обломки лука. Черт подери эту дешевку! Она оставила его беззащитным в самый ответственный момент. Ничего не осталось, как бросить обломки и ждать, что будет дальше.
— К черту! — закричал кто-то (Гуик Боверт, который споткнулся о веревку, выходя из палатки прошлой ночью. Боль в лодыжке высасывала все силы). — Отступаем!
Сначала медленно, просто потому, что было сложно перешагивать через трупы, алебардщики двинулись назад. Стрелы продолжали попадать в них, и солдаты валились наземь в том же количестве, что и раньше.
— К черту, — повторил Гуик Боверт, и алебардщики продолжили отступление неохотно и виновато, как мужчина, уходящий от нелюбимой женщины.
— Не могу поверить, — покачал головой Горгас.
— Не сглазьте, праздновать победу еще рано.
Кто-то принял на себя командование остатками армии, она построилась и начала организованное отступление.
— Не больше семи сотен. В лучшем случае. Скорее, даже шесть.
— А сколько наших? — поинтересовался Горгас. — Раненые есть?
— Они не подобрались достаточно близко. Будь у нас хоть чуть-чуть меньше стрел, они превратили бы нас в жаркое, но на сей раз нам повезло.
— Нам повезло уже в который раз.
Позже в тот день, пока Горгас посылал людей из города собирать стрелы, раздевать и хоронить погибших, пришел гонец от подразделения сержанта Байсса. Он с радостью доложил, что Байсс устроил засаду отступающей колонне, когда она поднималась в горы. Из семисот спаслось лишь девяносто. И это в лучшем случае. Нужно ли преследовать побежденных или лучше вернуться в город?
Горгаса затошнило, он велел гонцу привести Байсса назад и оставить бедняг в покое. Затем направился в город, повидать сестру.
Банк был почти заброшен. Клерки не бегали по коридорам и не сверлили Горгаса взглядами из-за своих конторок, никто не ждал Ньессу на каменной лавке возле ее кабинета.
Он толкнул дверь и вошел. В доме никого не было.
Наконец Горгасу удалось поймать одного клерка в счетной палате. Тот подбирал серебряные счеты и складывал их в большой мешок.
— Эй, — окликнул его Горгас, — где директор?
Клерк посмотрел на Горгаса так, будто у того выросло две головы. Горгас опустил глаза на свою одежду в кровавых пятнах и израненные руки.
— Все нормально, — сказал он. — Мы победили. Ты видел мою сестру?
Клерк выглядел так, будто не знал, рассмеяться ему или убежать.
— Вы разве не слышали? Она смоталась. Покинула Скону. Забрала все деньги, лучший корабль и уплыла.
Авид Соеф? — думал Авид Соеф. — Не тот ли это клоун, который появился в городе через три дня после его падения, покрытый с ног до головы грязью и сосновыми иголками?
По словам местных, болота были на редкость сухими. Сезон дождей давно кончился, и палящее солнце подсушило их. Трясины, которые раньше поглощали путников, теперь едва доходили до колен.
Измученные, напуганные, промокшие алебардщики шагали в дырявых сапогах, настолько пропитанных влагой, что многие из их хозяев были бы намного суше, если бы шли босиком. Они спотыкались о кочки и падали в грязь.
Враг просто не пришел бы сюда. Тем не менее Соеф знал, что если не вышлет шпионов, то на дороге его будут поджидать пикеты, засады, снайперы. Вся его армия могла погибнуть из-за элементарной невнимательности. В любой момент он готов был к встрече с армией повстанцев, бегущей из города, который скорее всего уже пал. Трудно представить, что кто-то мог противостоять армии из четырех тысяч человек. Встретив его, они бросятся бежать или вступят в бой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123