Бессмысленная работа, согласна?
Эйтли удивленно поглядела на него.
— Ты действительно имеешь в виду, что не знал? Все время, пока работал в суде?
— Если бы я знал, то не спрашивал бы, — ответил уязвленный Бардас. — Ну, ты объяснишь мне?
Эйтли хихикнула.
— Извини. Я просто считаю, что… ну ладно. Суть в том, что прежде, чем дело передается в суд, участники должны показать его суду, а именно судье. Ты помнишь судью? Мужчина в черной мантии, сидел на лавке в задней части зала.
— Может, видел его пару раз, — признал Бардас. — Я думал, что он кто-то вроде рефери, смотрит за тем, чтобы никто не обманывал.
— И этим он занимался. Но еще в его обязанности входило читать заявления и решать, стоит ли передавать дело в суд. Иначе здание суда не вместило бы всех людей, которые приходили бы туда, чтобы устраивать дуэли и решать личные проблемы, а не серьезные коммерческие и криминальные преступления.
— Правильно, — сказал Бардас. — Понятно. И все эти годы, когда мы работали вместе, судья когда-нибудь назначал слушание дела, которое, как ты сказала, не стоило передавать в суд?
— Нет, — призналась Эйтли. — Что указывает на то, как хорошо работает система, — добавила она храбро.
Бардас рассмеялся:
— Ну да. Хотя, честно говоря, я даже не подозревал… Тебе было тяжело?
Эйтли кивнула:
— Очень. Вся эта писанина была такой сложной, скучной и требовала много времени. А чем я, по-твоему, занималась дни напролет, волосы расчесывала?
— Я и не подозревал, — повторил Бардас. — Столько работы, а ты получала всего пять процентов. Мне кажется, это было не совсем правильно.
Эйтли посмотрела ему в глаза.
— Я не подвергала себя опасности. И никогда не спорила по поводу того, как мы делили деньги. Я верю, что ты и не подозревал. Дело в том, что, если ты не готов убивать людей и подвергать опасности свою жизнь, тебе будет довольно трудно заработать на жизнь в этом жестоком мире.
— Такое не по мне. — Бардас покачал головой. — Однако ты права, я как следует не работал с тех пор, как уехал с фермы; я имею в виду — быть солдатом тяжело, но это нельзя назвать работой, скорее смертельной смесью скуки и приключений, только не работой, потому что мы ничего не производим. А насчет фехтования… ну, это то же самое, что быть солдатом, только без скуки и очень неприятных приключений. Что же касается изготовления луков…
— Да? Ты работал каждый день и получал за это деньги. — Бардас покачал головой:
— Не совсем. Мой брат следил за тем, чтобы мне выделяли достаточно денег из бюджета армии. Совсем недавно я получил неоспоримое подтверждение этому. Мне платили много за всякие пустяки, значит, я просто играл в работу, что-то типа хобби… — Он закрыл глаза. — Другими словами, работа моя была пустой тратой времени. С таким же успехом я мог остаться в городе и валяться в постели день напролет, как слепой пес.
Эйтли ничего не ответила, и они молча стояли несколько минут, наблюдая за все удаляющейся точкой между бортом корабля и небом, которая была Сконой. Эйтли пробормотала что-то о делах, которые ей надо сделать, и ушла. Бардас остался один.
Я должен радоваться, — ругал он себя. — Просто прыгать от радости. В конце концов, посмотри здраво. Все верно, ты получил, что хотел или что должен был хотеть, шанс убрать шахматные фигурки с доски и начать новую партию, отказаться от семьи и всего, чем ты был. От прошлого ничего не осталось, кроме Эйтли и мальчика, и оба они стоят в правой колонке кредитов в гроссбухе…
Лордан склонил голову. Он нашел старого, хорошего друга, которого, как думал, потерял навеки. Так было странно снова видеть ее, словно они и не прощались, та же самая легкость в отношениях, к которой он привык в Городе. По сути дела, Эйтли — его последний друг, настолько верный, что больше никто не нужен. Она доказывала свою верность много раз; последний пример, когда парнишка появился на пороге ее дома и сказал что-то невразумительное о том, что Бардас послал его к ней для сохранности (прямо как счет в банке), и она приняла его без всяких расспросов, как будто это совершенно естественно. Каким-то образом при ней он всегда был собой. Настоящий Бардас спрятался при появлении Горгаса. Но сейчас можно расслабиться. Может, именно поэтому он пошел искать Эйтли, это был первый шаг свободного человека, беглеца из Перимадеи, бывшего Лордана.
Так почему же ты тогда делаешь все эти глупости? Перед тобой целый мир, корабль в твоем распоряжении, в карманах позвякивают деньги, и куда ты едешь?
— Можно я спрошу вас кое о чем?
За шумом моря он не слышал, как подошел мальчик. Бардас оглянулся и увидел что тот чем-то обеспокоен, это было несложно определить, он всегда чесал шею, когда его что-то тревожило.
— Конечно, — ответил Бардас.
— Это место, куда мы едем… мы останемся там? Я имею в виду, навсегда.
— Да, я планирую навсегда, — сказал он. — На Сконе делать нечего, к тому же, выбирать нам особенно не приходится. Корабль выловил нас из моря и отправил сюда, если ты помнишь.
— Я не волнуюсь, просто спрашиваю. — Мальчик облокотился о поручни. — А как там, в Месоге? Правда, что постоянно идет дождь?
Бардас покачал головой:
— Боже, конечно, нет. Дождей там недостаточно даже для хорошего орошения урожая. Зато как польет, так сразу затопит все вокруг, дороги станут непроезжими.
Мальчишка кивнул и перешел к следующему вопросу из своего списка:
— Значит, там жарко?
Бардас подумал, прежде чем отвечать.
— Скорее душно, чем жарко. В Городе было жарко, но при этом сухо. В Месоге температура ниже, однако жара сильнее ощущается, если ты понимаешь, о чем я. По крайней мере летом. Зимой выпадает снег.
— Я ни разу не видел снег, — ответил мальчик. — А там холмы или равнина?
— Равнина на побережье, а дальше холмы. Они совсем не похожи на горы в отличие от холмов Перимадеи и более округлые, чем на Сконе. — Бардас улыбнулся. — Скона всегда казалась мне неряшливым местом, горы прорастали прямо сквозь траву, как локти старого пальто. Таких особенных гор в Месоге нет. Впрочем, в Месоге вообще нет ничего особенного. Знаешь, она кажется очень плоской и скучной по сравнению с местами, где ты побывал. Хорошее скотоводческое государство. Там, куда мы едем, почва неплодородная, но много лесов, никто не позаботился о том, чтобы их вырубить, и климат получше, чем на побережье. Земля не разделена на поля, как на побережье, зато нет и болот, как в более холмистой части. Можно только разводить овец или добывать торф.
— Понятно, — сказал мальчик. — А там много людей?
— Смотря где. Очевидно, там меньше народу, чем на равнинах, и больше, чем на болотах. В центральной части плотность населения выше, чем на Сконе, но ненамного. Просто создается такое впечатление из-за того, что люди живут на фермах, а не в деревнях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Эйтли удивленно поглядела на него.
— Ты действительно имеешь в виду, что не знал? Все время, пока работал в суде?
— Если бы я знал, то не спрашивал бы, — ответил уязвленный Бардас. — Ну, ты объяснишь мне?
Эйтли хихикнула.
— Извини. Я просто считаю, что… ну ладно. Суть в том, что прежде, чем дело передается в суд, участники должны показать его суду, а именно судье. Ты помнишь судью? Мужчина в черной мантии, сидел на лавке в задней части зала.
— Может, видел его пару раз, — признал Бардас. — Я думал, что он кто-то вроде рефери, смотрит за тем, чтобы никто не обманывал.
— И этим он занимался. Но еще в его обязанности входило читать заявления и решать, стоит ли передавать дело в суд. Иначе здание суда не вместило бы всех людей, которые приходили бы туда, чтобы устраивать дуэли и решать личные проблемы, а не серьезные коммерческие и криминальные преступления.
— Правильно, — сказал Бардас. — Понятно. И все эти годы, когда мы работали вместе, судья когда-нибудь назначал слушание дела, которое, как ты сказала, не стоило передавать в суд?
— Нет, — призналась Эйтли. — Что указывает на то, как хорошо работает система, — добавила она храбро.
Бардас рассмеялся:
— Ну да. Хотя, честно говоря, я даже не подозревал… Тебе было тяжело?
Эйтли кивнула:
— Очень. Вся эта писанина была такой сложной, скучной и требовала много времени. А чем я, по-твоему, занималась дни напролет, волосы расчесывала?
— Я и не подозревал, — повторил Бардас. — Столько работы, а ты получала всего пять процентов. Мне кажется, это было не совсем правильно.
Эйтли посмотрела ему в глаза.
— Я не подвергала себя опасности. И никогда не спорила по поводу того, как мы делили деньги. Я верю, что ты и не подозревал. Дело в том, что, если ты не готов убивать людей и подвергать опасности свою жизнь, тебе будет довольно трудно заработать на жизнь в этом жестоком мире.
— Такое не по мне. — Бардас покачал головой. — Однако ты права, я как следует не работал с тех пор, как уехал с фермы; я имею в виду — быть солдатом тяжело, но это нельзя назвать работой, скорее смертельной смесью скуки и приключений, только не работой, потому что мы ничего не производим. А насчет фехтования… ну, это то же самое, что быть солдатом, только без скуки и очень неприятных приключений. Что же касается изготовления луков…
— Да? Ты работал каждый день и получал за это деньги. — Бардас покачал головой:
— Не совсем. Мой брат следил за тем, чтобы мне выделяли достаточно денег из бюджета армии. Совсем недавно я получил неоспоримое подтверждение этому. Мне платили много за всякие пустяки, значит, я просто играл в работу, что-то типа хобби… — Он закрыл глаза. — Другими словами, работа моя была пустой тратой времени. С таким же успехом я мог остаться в городе и валяться в постели день напролет, как слепой пес.
Эйтли ничего не ответила, и они молча стояли несколько минут, наблюдая за все удаляющейся точкой между бортом корабля и небом, которая была Сконой. Эйтли пробормотала что-то о делах, которые ей надо сделать, и ушла. Бардас остался один.
Я должен радоваться, — ругал он себя. — Просто прыгать от радости. В конце концов, посмотри здраво. Все верно, ты получил, что хотел или что должен был хотеть, шанс убрать шахматные фигурки с доски и начать новую партию, отказаться от семьи и всего, чем ты был. От прошлого ничего не осталось, кроме Эйтли и мальчика, и оба они стоят в правой колонке кредитов в гроссбухе…
Лордан склонил голову. Он нашел старого, хорошего друга, которого, как думал, потерял навеки. Так было странно снова видеть ее, словно они и не прощались, та же самая легкость в отношениях, к которой он привык в Городе. По сути дела, Эйтли — его последний друг, настолько верный, что больше никто не нужен. Она доказывала свою верность много раз; последний пример, когда парнишка появился на пороге ее дома и сказал что-то невразумительное о том, что Бардас послал его к ней для сохранности (прямо как счет в банке), и она приняла его без всяких расспросов, как будто это совершенно естественно. Каким-то образом при ней он всегда был собой. Настоящий Бардас спрятался при появлении Горгаса. Но сейчас можно расслабиться. Может, именно поэтому он пошел искать Эйтли, это был первый шаг свободного человека, беглеца из Перимадеи, бывшего Лордана.
Так почему же ты тогда делаешь все эти глупости? Перед тобой целый мир, корабль в твоем распоряжении, в карманах позвякивают деньги, и куда ты едешь?
— Можно я спрошу вас кое о чем?
За шумом моря он не слышал, как подошел мальчик. Бардас оглянулся и увидел что тот чем-то обеспокоен, это было несложно определить, он всегда чесал шею, когда его что-то тревожило.
— Конечно, — ответил Бардас.
— Это место, куда мы едем… мы останемся там? Я имею в виду, навсегда.
— Да, я планирую навсегда, — сказал он. — На Сконе делать нечего, к тому же, выбирать нам особенно не приходится. Корабль выловил нас из моря и отправил сюда, если ты помнишь.
— Я не волнуюсь, просто спрашиваю. — Мальчик облокотился о поручни. — А как там, в Месоге? Правда, что постоянно идет дождь?
Бардас покачал головой:
— Боже, конечно, нет. Дождей там недостаточно даже для хорошего орошения урожая. Зато как польет, так сразу затопит все вокруг, дороги станут непроезжими.
Мальчишка кивнул и перешел к следующему вопросу из своего списка:
— Значит, там жарко?
Бардас подумал, прежде чем отвечать.
— Скорее душно, чем жарко. В Городе было жарко, но при этом сухо. В Месоге температура ниже, однако жара сильнее ощущается, если ты понимаешь, о чем я. По крайней мере летом. Зимой выпадает снег.
— Я ни разу не видел снег, — ответил мальчик. — А там холмы или равнина?
— Равнина на побережье, а дальше холмы. Они совсем не похожи на горы в отличие от холмов Перимадеи и более округлые, чем на Сконе. — Бардас улыбнулся. — Скона всегда казалась мне неряшливым местом, горы прорастали прямо сквозь траву, как локти старого пальто. Таких особенных гор в Месоге нет. Впрочем, в Месоге вообще нет ничего особенного. Знаешь, она кажется очень плоской и скучной по сравнению с местами, где ты побывал. Хорошее скотоводческое государство. Там, куда мы едем, почва неплодородная, но много лесов, никто не позаботился о том, чтобы их вырубить, и климат получше, чем на побережье. Земля не разделена на поля, как на побережье, зато нет и болот, как в более холмистой части. Можно только разводить овец или добывать торф.
— Понятно, — сказал мальчик. — А там много людей?
— Смотря где. Очевидно, там меньше народу, чем на равнинах, и больше, чем на болотах. В центральной части плотность населения выше, чем на Сконе, но ненамного. Просто создается такое впечатление из-за того, что люди живут на фермах, а не в деревнях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123