Минут через сорок своего ожидания он услышал шум моторки и сразу понял, что это за ним, поскольку направлялась она именно к тому месту, где он одиноко торчал на пляже.
Это ему совсем уже не понравилось.
«Ну – пижон! – подумал он о Крестном. – Это уж вообще херня какая-то...»
В моторке был, однако, не Крестный. Здоровый такой верзила в борцовской майке, предплечья у которого были толще, чем ляжки у Лещинского, а шеи не было вообще, так что золотая цепь, на которой висел крест граммов на двести, лежала у него на плечах, выпрыгнул из лодки и встал на берегу, молча и нагло уставясь на Лещинского.
Тому пришлось подойти.
– Лещ? – спросил верзила.
Лещинский открыл было рот, но снова его захлопнул и только кивнул.
– В лодку, – крест на груди колыхнулся, потому что гора мускулов показала головой на лодку, а из-за отсутствия шеи вслед за головой повернулось и все тело.
Лещинский понял, что из степеней свободы у него осталась только одна – свобода подчинения, та самая осознанная необходимость, смысла которой он никогда не понимал. Только теперь до него дошло.
Он молча прыгнул в лодку.
Верзила направил лодку в сторону четвертого Бора и Лещинский поначалу недоумевал – к чему весь этот цирк? Но когда они свернули в узкий проход, ведущий во внутренний борский залив, он не на шутку испугался. Зачем они едут в эту московскую глухомань? Ведь оттуда можно и не вернуться.
Моторка обогнула какой-то остров, свернула направо, затем налево, и Лещинский совсем перестал понимать, где они находятся и что происходит.
Он пытался мыслить логически, но страх, который расплескивался по его телу всякий раз, когда он оборачивался и видел сидящую на руле гориллу, которой ничего не стоило задушить его одной рукой, путал мысли и сбивал его на одно и то же – где Крестный? С тем, по крайней мере, можно разговаривать по-человечески. Объясниться можно. А что объяснишь этому питекантропу?
Лещинский передернул плечами. Верзила в борцовке всю дорогу молчал и смотрел ему в затылок.
У Лещинского просто с души отлегло, когда он увидел, что лодка направляется к пологому берегу, свободному от кустов. Метрах в десяти повыше, у нескольких чахлых березок, стоял «Форд» с открытыми дверцами.
Когда лодка ткнулась носом в берег, из «Форда» вылез Крестный и направился к воде.
Лещинский торопливо спрыгнул на песок. Он был рад Крестному, как родному, хотя и понимал, что весь этот театр затеян по его приказу.
Крестный махнул верзиле рукой, и моторка, развернувшись, стала быстро удаляться.
– Ну и что же все это значит? – спросил Лещинский.
Крестный стоял чуть выше Лещинского по склону, смотрел на него сверху, и Лещинскому приходилось слегка задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Когда же он держал голову нормально, взгляд его упирался Крестному в грудь. Лещинского это разозлило, хотя он и понимал, что мизансцена не случайна, а продумана Крестным.
– Я жду объяснений, – высоким и каким-то фальшивым голосом резко произнес Лещинский. И тут же расстроился. Потому, что вышло совсем не похоже на оскорбленное достоинство, которое он хотел изобразить перед Крестным.
Крестный по-прежнему смотрел на него сверху и молчал.
Пауза затянулась, и Лещинский растерялся. Он не знал, как выйти из ситуации, в которой он ничего не понимал, но, судя по всему, был одним из главных действующих лиц.
«Что же происходит? – никак не мог он сообразить. – Крестный просто так не станет портить отношения.»
– Деньги где? – спросил, наконец, Крестный. Голос у него был необычно глухой и какой-то темный.
– На вокзале. Как обычно, – ответил Лещинский. И торопливо добавил, сообразив, что ничего, собственно, не сказал по существу. – На Белорусском. Ячейка 243, код 899150.
– Я предупреждал тебя, чтобы ты брал случайные цифры? Самодеятельность разводишь? Это ж только идиот может вместо кода набрать месяц и год в обратном порядке. Если сейчас на Белорусском ничего не окажется, заплатишь второй раз.
– Я... – хотел было что-то объяснить Лещинский, но Крестный не дал.
– Рот прикрой, пулю проглотишь. Ты, Лещинский, против меня играть стал? Руку, тебя кормящую, укусить хочешь? За домом Кроносова кто следил? Кто пас моих людей?
– Я... не знаю.
В глазах Лещинского было искреннее недоумение, но Крестного оно не убеждало. Ивана пытались убить, и если этот хлыщ даже ничего не знает, пусть узнаёт.
С вокзалом Крестный, конечно, пошутил. Дипломат с долларами лежал уже в «Форде». Без труда сообразив, на какой из вокзалов повезет деньги Лещинский, поскольку времени у того было в обрез и даже на Киевский он бы уже не успевал, Крестный послал человека встречать Лещинского у камер и тот без труда выяснил номер ячейки. А уж открыть ее опытному медвежатнику труда не составило. Но Лещинскому не обязательно было знать, что с деньгами все в порядке.
– Тот, кто работал с Кроносовым, мне любого золота дороже. Дошло до тебя, рыба солитерная? Моли своего еврейского бога, чтобы с ним ничего не случилось.
– Да я-то тут при чем? – Лещинский чуть не плакал. Ему не верили, хотя он был абсолютно чист перед этим человеком. Так хорошо начавшаяся, его правительственно-криминальная карьера грозила оборваться из-за непонятного недоразумения. И, может быть, оборваться трагически.
– Соображать перестал от испуга?
В тоне Крестного Лещинский уловил, кроме насмешки и раздражения, нотки удивления, прозвучавшие для него, учитывая ситуацию, почти комплиментом.
Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой и, действительно, испуганной.
– Объясняю. Специально для тебя, – начал Крестный, и Лещинский услышал в начале этой фразы какую-то угрозу для продолжения их дальнейшего сотрудничества. – Кроносова ты заказывал. Ты и ответишь за все, что вокруг него было. А было то, чего быть не могло. Была охота на моего человека. И его не убили только потому, что его трудно убить. Труднее, чем любого другого. И ты, Лещинский, найдешь мне, кто заказал эту охоту.
Логика всегда была главным аргументом для Лещинского. Крестный говорил убедительно. Лещинский принял на себя ответственность за ситуацию. Да и что ему еще оставалось? Он знал, чем закончит свою тираду Крестный. И тот не обманул его ожиданий.
– Иначе я убью тебя. Там, в машине, сидит один из моих воспитанников. Я взял его с собой, чтобы он тебя запомнил. Он один из лучших. У него отличная память. И сильные руки, такие же, как у того, что привез тебя сюда.
Лещинский взглянул на машину, но сквозь ее затемненные стекла ничего не было видно.
– И не тяни, Лещинский. Это нужно быстро. У меня нет времени. Значит, у тебя его тоже нет.
Крестный повернулся к машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50