– в турбулентном движении по линейно движущейся цели – 76 из 100 возможных;
– в турбулентном движении по турбулентно движущейся цели – 50 из 100 возможных.»
Никитин остановился, задумался – что еще? Он вспомнил молодых оперативников, которых потерял вчера, хлебнул еще из фляжки, написал:
«Владеет всеми видами единоборств, типовыми и индивидуальными спецприемами.
Хорошо разбирается в использовании технических и радиоэлектронных спецсредств слежения, защиты и поражения.
Способен эффективно применять ОВ и средства химической маркировки.
Повышенная чуткость к слежке и угрозе нападения.
В 1996 году направлен в Чечню, в юго-восточный горный квадрат в составе спецгруппы для ликвидации полевого командира Максуда Шамшиева и его отряда. Задание было провалено, группа была отрезана от основных российских подразделений и в течении восьми месяцев дислоцировалась в горах, вступая в редкие стычки с чеченской стороной. За два месяца до выхода группы из Чечни в районе вершины Казбек на территорию Грузии Иван Марьев из группы изчез вместе с еще двумя ее членами. Предположения о том, что он дезертировал или перешел на чеченскую сторону впоследствии не подтвердились. Марьев был объявлен пропавшим без вести. Чеченская сторона сведений о нем не предоставляла.
В марте этого года удалось установить, что Марьев был захвачен в плен и продан боевиками в рабство на горную плантацию опийного мака. Из показаний одного из пациентов центра психопатологической реабилитации, солдата по имени Иван, фамилию свою который вспомнить не мог, удалось установить, что он работал с Марьевым Иваном на одной плантации. По его сбивчивым словам, безоружный Иван убил несколько вооруженных чеченцев, среди которых были женщины и дети и ушел, бросив солдата на плантации. Насколько это соответствует реальности, установить не удалось.
Возможными следами Марьева в Чечне могут быть переправа на автомобиле через железнодорожный мост через Терек в районе северо-западнее Грозного и ликвидация смешанной казацко-чеченской семьи в станице Червленной. Хронология их совпадает с временем предполагаемого дезертирства Марьева из района военных действий.
Около года Иван Марьев находится в Москве. Вооружен. Располагает крупными суммами денег. Дважды был идентифицирован и взят под наблюдение. От наблюдения оба раза скрылся.
В ликвидациях проявляет иногда немотивированную повышенную жестокость. Склонен к нетрадиционным, оригинальным решениям, особенно в опасных ситуациях.
Места его дислокации не обнаружены. В контакты за время наблюдения не вступал. Живых родственников не имеет. Не женат. Внебрачных детей не установлено. Недвижимости или какого-либо другого имущества, зарегистрированного в Московской и Самарской областях, не установлено.
Две попытки ликвидации окончились неудачей, с потерями в три человека.
Нынешнее местоположение и предполагаемые действия – неизвестны.»
Никитин вздохнул и поставил точку.
Вот именно – неизвестны...
Глава XII.
Когда Иван встретился с Крестным и рассказал тому о перестрелке в квартире Лещинского, тот сразу сообразил, что события приняли характер открытых военных действий.
Во-первых, Лещинский, конечно, – тварь. Надо было его раздавить раньше.
Здесь Крестный ошибся. Он это честно признал, но легче от того не стало. Все, что знает о нем, Лещинский, без сомнения, выложит.
Хорошо, хоть, знает он немного. И главное, не знает, где искать Крестного.
Квартиру, где сидел диспетчер, через которого у Крестного обычно была связь с Лещинским, он распорядился законсервировать, человека оттуда вывести, установить за ней наблюдение.
Через полчаса после этого приказа Крестный выяснил, что опоздал. В квартире уже была засада. Посланный им человек, напоролся на нее, хоть и принимал меры предосторожности. Он был вынужден вступить в перестрелку и его расстреляли в подъезде, хотя явно намеревались захватить живьем. Следов диспетчера обнаружить не удалось, вероятно, он уже был на Лубянке.
Большего со стороны Лещинского вряд ли стоило опасаться, хотя, конечно, он мог догадываться, с кем именно Крестный был связан помимо него. Но догадки – это еще не доказательства.
Гораздо больше обеспокоил Крестного рассказ Ивана о том человеке, что сидел с Лещинским в его кабинете, когда туда вслед за китайской вазой влетел Иван и на мгновение успел зафиксировать лицо человека, сидящего в кресле у окна. Того самого, которого Иван толи ранил, толи убил. Сам Иван склонялся к мнению, что только ранил.
Описание Ивана слишком напоминало Крестному лицо полковника ФСБ Никитина. Старого специалиста по борьбе с терроризмом, а теперь – с организованной преступностью. Проблема была не в том, что Никитин обладал огромным опытом общения с террористами и обширнейшей информацией по этому вопросу. Опытных и информированных людей в ФСБ было навалом, и они Крестного мало беспокоили. Он и сам был не менее опытным и информированным.
Проблема заключалась в том, что по сведениям Крестного именно Никитин мог оказаться руководителем недавно созданной и строго засекреченной спецгруппы, носящей название «Белая стрела». Истинного ее назначения никто толком не знал, хотя слухи о ней ходили самые невероятные. Вплоть до того, что создана она для проведения террактов самим ФСБ.
Не знал целей, преследуемых «Белой стрелой» и Крестный. Но ее пристальное внимание к нему, а также особенно повышенное и, надо сказать, весьма опасное, внимание к Ивану, ему чрезвычайно не нравилось. Это грозило нарушить все его далеко идущие планы. Планы приходилось откладывать на неопределенный срок, как это ни было обидно для Крестного. Но прежде всего следовало разобраться с «Белой стрелой». Пока она не разобралась с Крестным.
– Ваня, сынок, поверь старому, ушлому вояке, – сказал Крестный Ивану, и тот не уловил и тени искусственности в его открытом тоне, каким Крестный разговаривал с Иваном, когда речь шла об особо важных вещах. – Для нас с тобой это теперь дело номер один. Если это «Белая стрела», если это Никитин, самый лучший вариант – отлежаться, как будто нет нас с тобой на свете. Я его слишком хорошо знаю. Он на Кубе такую штуку придумал – мы чуть было не начали Карибскую войну, как того и требовало задание, – чтобы поменять правящее семейство, а ведь молодой тогда еще был, зеленый... Рауля Кастро спасла случайность...
– Ты его знаешь? – спросил Иван.
– Знаю ли я его? – переспросил Крестный. – Лучше спроси – знаю ли я себя? Мы с ним погуляли не только в кабаках Сантьяго-де-Куба, но и в ресторанчиках Сантьяго-де-Чили, в борделях Танжера, в притонах Тайбэя, в публичных домах мексиканской Гвадалахары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50