Он успел добежать до второго этажа, когда сзади захлопали двери соседей и раздались их голоса. Входная дверь тоже хлопнула и через мгновение Лещинский оказался лежащим на ступеньках с вывернутой назад рукой. Лицо его было прижато к бетону, но визжать он не перестал, а только немного снизил тон и громкость крика – дышать было трудно.
– Заткнись, сука! – услышал он злой повелительный голос. – Встать!
В затылок ему упирался ствол пистолета. Было больно и очень неудобно.
Лещинский поднялся, но визг не прекратил, а лишь помотал головой, не могу, мол, замолчать.
Офицер из ФСБ, тот самый его знакомый, замахнулся на него рукояткой пистолета. Лещинский зажмурился, но не замолчал.
– Вот вы двое, – сказал фээсбэшник мужчинам в халатах и домашних тапочках, первым из жителей дома оказавшимся на площадке второго этажа, – держите его здесь. Глаз не спускайте.
– Не бойтесь, он не вооружен, – добавил он, заметя их некоторую нерешительность.
– Господа, а что случилось? – вылез вперед еще один, в адидасовском костюме, с газовым пистолетом в руке.
– Ты встань внизу, – тотчас же определил его фээсбэшник. – В подъезд никого не впускать, из подъезда никого не выпускать.
– Остальным – не подходить, – крикнул он уже на бегу, прыгая вверх по лестнице через три ступеньки и отталкивая торчащих на его пути полуодетых жильцов подъезда.
Ворвавшись в квартиру с соблюдением всех предосторожностей, – выставив зажатый в обеих руках пистолет вперед и обводя им все подозрительные углы и закрытые двери, фээсбэшник нашарил, наконец, выключатель в коридоре и включил свет.
Пороховая гарь выстрелов не успела еще рассеяться.
На входе в раскрытую дверь одной из комнат он увидел молодого оперативника, лежащего лицом в луже крови на полу, с неестественно заведенными назад руками. Его пистолет валялся рядом.
– Петя! – заорал фээсбэшник и бросился к нему. На темечке у того, кто еще недавно был Петей, красовалась небольшая дырка, из которой вытекала струйка крови.
Офицер скрипнул зубами.
– У-у, бляди! – вырвалось у него. И тут же он заорал:
– Никитин! Ты жив? Никитин!
Негромкий стон у окна заставил его броситься туда и отшвырнуть перевернутое кресло. Полноватый, которого он называл Никитиным, схватившись обеими руками за ногу, пытался подняться.
– Как ты? Идти можешь?
Никитин покачал головой.
– Вызови группу. И медиков, – сказал он. – Что с Лещинским?
– Внизу он. Соседи сторожат.
– Живучий, сука. Смотри, Сергей, если убежит...
– Не убежит. Он там обосрался со страха.
Никитин глянул на него исподлобья. Прошипел, не разжимая зубов:
– Гляди, я сказал... Яйца оторву, если убежит.
– Я щас, группу вызову, – заявил вскакивая тот, кого Никитин назвал Сергеем, готовый бежать к машине.
– Стой. Посмотри, что со вторым, – Никитин кивнул на труп, лежащий в дверях.
Сергей быстро обшарил комнаты.
– Нет его.
– Этот сука через лоджию пришел. Там смотри.
Сергей вернулся через минуту бледный как мел.
– На лоджии Андрюха. Мертвый. Дыра на шее. И в груди. Чем это он его так?..
– Руками, – Никитин усмехнулся. Затем сморщился от боли.
– Да вызови ты, что ли медиков, – крикнул он. – Я же кровью истеку.
Сергей бросился к двери. Но перешагнув лежащий возле нее труп, остановился, вновь скрипнул зубами и, не выдержав, спросил:
– Кто это был, товарищ полковник?
– «Отмороженный». Иван, – ответил Никитин.
И тут же заорал:
– Да беги же, блять ты такая, к телефону!
Сергей тут же пропал.
– Я свой найти не могу, – добавил Никитин уже тихо, то ли себе, то ли убежавшему вниз офицеру...
Мужики из подъезда помогли Сергею затолкать Лещинского в «девятку» и кучковались, обсуждая происшествие. Слова офицера, разговаривавшего с управлением, заставили их замолчать и прислушаться.
– ...Никитин ранен. Двое убитых. Да нет, наши, наши убиты.
Сергей помолчал, выслушав чье-то мнение по этому поводу.
Лещинский, услышав про убитых, перестал скулить и начал икать. Он так ясно представлял себя на их месте, что у него начало нестерпимо ломить висок, куда, как он представлял должна была попасть пуля.
– Заткнись, блять поганая, – зашипел на него Сергей, прикрывая ладонью трубку.
– Нет. Ушел, – нехотя выдавил он из себя в трубку в ответ на неслышный для остальных вопрос.
– Мужики, а это кто такой? – вылез вдруг вперед «адидассник» с газовым пистолетом, указывая его стволом на выходящего из соседнего подъезда человека в шляпе и плаще.
– Да вроде не знаю такого... – ответил кто-то.
– Эй, друг! Поди-ка сюда! – обрадовался обладатель газовой пушки. – Эй!
Он даже сделал три шага в сторону Ивана, как вдруг офицер бросил телефонную трубку и стал судорожно выдирать пистолет из кобуры. Выхватив его, наконец, он вскинул руки и выстрелил, но одновременно с выстрелом человек, почти дошедший до угла дома, резко дернулся вправо, упал и покатился в лужу, успев при этом выстрелить тоже.
– Ой, бля, мужики, – вскрикнул один из мужчин и схватившись обеими руками за живот, начал оседать.
Когда невольно взглянувший на него Сергей перевел взгляд обратно, туда, где только что катился по луже человек, там уже никого не было. Он с размаху влепил рукояткой пистолета по капоту «девятки» и заорал:
– Всем по домам! Быстро! Сидеть дома и ждать!
– Вот ты! Вызовешь скорую, – ткнул он кого-то кулаком в спину и махнул рукой в сторону раненого. – Этого оставить здесь.
Через минуту двор опустел.
Сергей сел на асфальт у переднего колеса и закурил.
Машина слегка дрожала. Была ли это его собственная дрожь не нашедшего выход напряжения, или вибрировал трясущийся в машине Лещинский, Сергея не интересовало.
У него перед глазами стояли пробитая пулей петькина голова со свежей струйкой крови и разодранная шея застывшего на лоджии Андрея...
Полковника Никитина уложили в спецгоспиталь МВД минимум на неделю. Рана, полученная им в квартире Лещинского, оказалась не опасной, но неделю стационара медики ему обещали, причем первые дни вообще не разрешили вставать, даже на костыли.
Поэтому, когда генерал-лейтенант Романовский вошел а его палату, он привел Никитина в немалое беспокойство. Никитин заерзал на своей кровати, не зная, попытаться ли все же встать, несмотря на острую боль в простреленной ноге, или воспользоваться привилегией тяжелобольного и разговаривать с генералом лежа.
Одно дело, если бы ногу ему прострелили при более благоприятных для его карьеры обстоятельствах, – он бы не задумываясь пренебрег бы табелью о рангах. Но киллер, на которого они охотились уже недели две, опять ушел, на этот раз уложив уже двух человек, правда еще желторотых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50