«То, что нужно», – решил Иван.
Он обхватил мужчину, оказавшегося толи «лицом кавказской национальности», как выражаются менты в своих сводках, толи грузинским евреем. Парень лет двадцати пяти был весьма не брит, видно не первый день уже «гулял», перегаром от него несло так, что Иван даже произнес мысленно: «Однако!».
Около дома Лещинского Иван в обнимку с пьяницей появились еще через пять минут и, постоянно падая и поднимаясь, направились прямиком через клумбу к среднему подъезду, у которого машин вообще не было.
У дверей подъезда Иван затеял возню с пьяницей, роняя его и поднимая снова, чтобы иметь время подобрать шифр на кодовом замке. Удалось ему это далеко не сразу, но пьяный «кавказец» ему хорошо подыграл. Он, наконец, пришел немного в себя и заявил:
– Ты че возишься, брат? Пошли, я выпить хочу. У Вальки есть. Открывай. Че, никак? Вот, блин, я всегда тоже по полчаса вожусь. Щас. Не ссы. Щас вспомним.
Он задрал голову и заорал:
– Ей, Валька! Какой у нас код, я забыл.
Ивану, к счастью, удалось справиться с замком, иначе пьяница разбудил бы весь дом. Пришлось бы делать вид, что они перепутали дома и начинать все сначала.
– О! – радостно воскликнул он, когда Иван распахнул дверь. – Молоток! Дай пять.
Ивану пришлось с ним поцеловаться, и, обнявшись, они кое-как вписались в дверь.
Далеко тащить его Иван не стал. Слегка стукнув ему ребром ладони по шее, чуть ближе к левому уху, Иван усадил его в темном углу под лестницей, уверенный, что до утра его никто не обнаружит, а сам он тоже вряд ли очнется.
Иван был доволен его работой.
Вещи и люди в его руках именно работали, а не просто подчинялись его воле.
Взять хотя бы оружие.
Конечно, в экстремальных ситуациях Иван пользовался любым, которое попадалось под руку. Лишь бы оно могло стрелять.
Другое дело – когда Иван выбирал себе оружие. Он знал – у каждого пистолета свой характер. Дело не в системе: с иного нагана положишь больше целей, чем с первого попавшегося самого современного полуавтомата.
Главное – почувствовать пистолет.
Не пристрелять, это само собой, а именно – почувствовать. Осечки не происходят сами собой, как и кирпичи сами собой не падают. В руках Ивана никогда ни один пистолет, который он выбирал сам, не дал осечки.
Просто Иван знал, выстрелит пистолет, когда он нажмет курок, или нет. И поэтому не стрелял, когда знал, что последует отказ.
Свои пистолеты Иван любил. И они его не подводили.
С людьми, которых он, по необходимости, использовал, было то же самое. Если Иван выбирал на какую-то роль сам, он обычно не раскаивался в этом. Потому что, человек точно соответствовал этой роли.
Иван похлопал по щеке отключившегося пьяницу и двинулся наверх.
Выход на чердачную площадку был загорожен решеткой, закрытой на довольно внушительный амбарный замок. Не тратя времени на замок, Иван просто разогнул слегка прутья решетки, скорее декоративной, чем призванной преградить кому-то путь, настолько широко было расстояние между ее прутьями, и протиснулся между ними. Зато на чердачной двери вообще никакого замка не было.
Пройдя через помещение технического этажа, как теперь, в новых домах, стали называть обычные прежние чердаки, Иван выбрался в подъезд Лещинского, проделав ту же операцию с решеткой, только стараясь производить как можно меньше шума. И это ему удавалось очень успешно.
На пятый этаж он спустился очень спокойно и бесшумно.
А вот перед дверью квартиры Лещинского застрял на несколько минут.
Иван стоял и прислушивался.
Не к звукам – квартира молчала ровно и мертво. Иван прислушивался к своим ощущениям. И чем дольше прислушивался, тем меньше ему хотелось браться за замок.
У него было смутное чувство, что кто-то ждал от него именно этого действия, чтобы он открыл замок и вошел в дверь.
Кто-то посторонний словно спланировал действия Ивана, а он сейчас должен был только подчиниться чьей-то чужой логике, чужой воле.
Чужой логике Иван подчиняться не умел. А чужая воля для него и вовсе не существовала. Он не знал, что это такое. В его голове после того, как он победил Чечню и закончил там свою чеченскую войну, такого понятия просто не могло существовать.
Иван очень легко, можно сказать, нежно коснулся входной двери квартиры Лещинского. И она тут же отозвалась, выдала ему свою тайну.
Дверь оказалась не запертой.
«Ясно, – сказал себе Иван, – меня ждут.»
Существовала только одна причина, про которой дверь могла оказаться на запертой – чтобы хозяину не пришлось к ней подходить.
Если Лещинский подойдет к двери, рассуждали, видимо, те, что ждали Ивана в квартире, у Ивана будет возможность просто выдернуть его из квартиры и попытаться скрыться с ним. А может быть и убить.
А так, если Иван ничего не подозревает и позвонит в звонок, Лещинский крикнет погромче: «Открыто!» и тому придется входить в квартиру.
Если здесь его ждут, этот путь закрыт. Это была одна из аксиом, по которым жил Иван.
Он осторожно поднялся на шестой этаж.
Иван попытался вспомнить, как расположены лоджии в квартире Лещинского, но потом сообразил, что лоджии есть в каждой квартире, и ему подойдет любая. Однако необходимо было выбрать, и Иван выбрал ту, к которой он случайно оказался ближе.
Хозяева, видно, были победнее, чем зажиревший Лещинский и замок в двери их квартиры был намного проще, чем у их соседа снизу.
Иван справился с ним секунд за тридцать.
Первое, что он сделал, проскользнув внутрь – принюхался.
Псиной не пахло.
«Неплохо, – подумал Иван. – Чем меньше шума, тем лучше.»
Отсутствие собаки сильно облегчало его план.
Если бы в квартире оказалась собака, пришлось бы ее убивать, причем руками и как можно тише. Иван справился бы с этим, справился бы и с хозяевами, но только в том случае, если бы собака кинулась на него молча. Если бы она залаяла, Иван был бы демаскирован и его появления в квартире Лещинского могли бы ждать уже и сверху.
Едва войдя в квартиру, Иван услышал, что работает телевизор. Квартира была стандартной планировки и Иван сразу определил, что телевизор находится в зале.
Темную кухню он миновал спокойно, там явно никого не было.
Подойдя к открытым дверям в зал, Иван вытащил из кармана маленькое зеркальце и с его помощью внимательно осмотрел – что там, в зале.
В зале, почти спиной к дверям, сидел в кресле перед телевизором мужчина в трусах и, увлекшись, смотрел на экран. Шел футбольный матч на один из международных кубков.
Ивану вновь повезло.
«...Матеус проходит в штрафную, – услышал он голос комментатора, – обыгрывает защитника... Удар! Штанга! Но мяч вновь отлетает к нему. Еще удар! Гол!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50